Моя подводная лодка.
Передо мною групповая фотография, где экипаж подводной лодки «С-141» (бортовой 523), которой я когда-то командовал и на которой в 1963 году совершил самый тяжелый в своей службе поход. Да, тот самый, когда в Корейском проливе японский сторожевой корабль чуть не разрезал субмарину и она спаслась быстрым погружением под его корпус; тот самый поход, когда в районе южнее Токийского залива (а я там вел разведку учений 7 флота США) нас «застукали» американские корабли и гоняли в течение 7,5 часов, а под конец бомбили по настоящему, приказывая всплыть и показать свою принадлежность.
В результате на лодке был разворочен легкий корпус и на поверхность ушло свыше 20 тонн соляра, после чего американцы покинули район, считая ПЛ потопленной.
Тогда была одна из самых ожесточенных фаз «холодной войны», всего полгода спустя после Карибского кризиса.
Но субмарина ушла и продолжала выполнение задачи. Это тот самый поход, когда моя (наша) лодка ночью прорвала охранение американского противолодочного авианосца «Кирсардж» и выполнила по нему 4 условных торпедных атаки, и американцы все это постыдным образом «промухали». Кстати по тому самому авианосцу, моряки которого в 1960 году увидели среди волн Тихого океана возле берегов Северной Америки беспомощную советскую баржу «Т-36» и подняли на борт четырех истощенных советских солдат Ивана Федотова, Асхата Зиганшина, Анатолия Крючковского и Филиппа Поплавского, обследовали и оказали им первую помощь. Корабельные врачи, узнав, что они дрейфовали 49 суток (с 17 января по 7 марта) и все это время фактически без питания боролись за жизнь в экстремальных условиях, оповестили весь мир об их подвиге. Они стали знаменитыми. Кстати, это и спасло их от неприятностей со стороны тех начальников, которые нерадиво искали баржу, унесенную в океан от острова Итуруп. Словом, не было бы счастья, да несчастье помогло. Сейчас имена «незадачливых морских путешественников» помнят лишь те, кому за сорок, а в шестидесятые годы в СССР они гремели не меньше, чем Леннон-Маккартни-Харрисон-Старр вместе взятые в Англии. Уже через пару недель после спасения экипажа баржи вся Страна Советов напевала на мотив "Рок-н-ролла вокруг часов" Билла Хейли: "Зиганшин-буги! Зиганшин-рок! Зиганшин съел чужой сапог! Поплавский-рок! Поплавский-буги! Поплавский съел письмо подруги!... Гармошку съели в сорок дней. И не оставили ремней". Все они потом вчетвером недоумевали: откуда фольклор приписал им наличие гармошки на барже. Не было ее… Вот за это благородное дело торпедные атаки по американскому авианосцу «Кирсардж» и были с нашей стороны чисто условными… Русские помнят добро.
В родную бухту Малый Улисс ПЛ вернулась из похода спустя трое суток после окончания его контрольного срока, обросшая тиной и ракушками и с изуродованным корпусом. По приходу домой экипаж ПЛ сразу попал, как говориться «с корабля на бал». В данном случае, на свои поминки, которые устроили собратья по оружию в ресторане «Золотой Рог», не дождавшись возвращения «С-141» и получив информацию о прошедшем по американскому флоту оповещении об уничтожении ими неизвестной подводной лодки.
Впрочем, наград за этот поход, мой экипаж тогда не получил. А взыскали с меня (командира) начальствующие мужи, за то, что лодка пробыла «под водой» 83% времени похода, при предписанных 90%.
И вот передо мною групповая фотография, которой уже свыше 40 лет. Она частично покорежена, по краям разрушена и кое-как склеена. Многие фотоснимки (с краев) отсутствуют. А преподнес мне сие фото бывший старшина команды трюмных Арнаутов Николай Иванович, случайно разыскав меня по наводке доброхотов.
Я смотрю на этот искореженный временем фотомонтаж, и у меня непроизвольно сжимается сердце. Ибо он напоминает именно о тех незабвенных годах, когда был молод (тогда мне было всего 33 года, а среди экипажа я числился «стариком») и когда был в силах перенести трудности, подчас близкие к роковым. Но тогда со мной был незабвенный экипаж, который не подводил меня, как не подводила и подводная лодка. Она ведь тоже была живым существом.
Смотрю на сохранившиеся фотографии, и сердце сжимается от боли: как же Вы были молоды и красивы, други мои! И куда разметала Вас судьба. Но все-таки, главное в том, что я не загубил никого из Вас и предоставил «путевку» в дальнейшую жизнь.
Все мы были живые, со своими наклонностями и характерами, но как мне сказали 40 лет спустя, меня зело боялись и только безжалостная воля командира заставляла членов экипажа не просто служить, а действовать так, как того требовала обстановка. Может быть я и не был любим, как, например, Маринеско, не знаю.
Наверное, я был не самым лучшим командиром (по сравнению с другими, кои не прочь были «расслабиться») и ошибок, по счастью не опасных, делал немало, но недоброжелательных реплик за спиной не слышал.
Вспоминая лица, прихожу к выводу, что этот групповой снимок не 1963 года, а позднее, ибо на нем отсутствуют многие участники тех славных дней.
Вот я и вспоминаю по лицам и должностям.
1.Заместителем командира по политчасти тогда был мальчишка Хорт, присланный с тральщика. Офицер он был в высшей степени добросовестный и старательный. После похода вскоре прислали мне для получения «чина» подарок политотдела эскадры - Урусова- редкостного хама и нахала. Это он втихаря потаскивал из командирской каюты спирт. Он же в период боевого дежурства однажды «увел» молодых лейтенантов в самоволку к «девкам», а я пообещал ему трибунал...
2.Старпомом в походе был кап - три Тимофеев, который после похода ушел преподавателем в ТОВВМУ, а на освободившуюся вакансию пришел кап.три Комаров, очень деятельный офицер, но он тоже пробыл недолго и убыл на учебу в военно-дипломатическую академию. Впоследствии он дорос до комбрига магаданской 171 ОБПЛ, а оттуда до начальника ВВМУЗ и контр - адмирала. Дальнейшего пути его я не знаю.
3.Помощник командира капитан-лейтенант Брычков был прислан уже после похода, а бывший до него Крупнов списан по болезни - язва желудка. Брычков был толковым офицером; это он не постеснялся прямо в ЦП выразить мне свое « фэ», когда я запорол торпедную атаку по ОБК. Что ж, и это наука. Впоследствии он вырос до командира РПКСН проекта 667 -БДР, а оттуда - прямой путь в адмиралы (тогда люди этой категории быстро росли). Но «сгорел» он весьма неожиданным образом во 2 флпл (Камчатка) из-за аварии на этом атомоходе. Была ли в том его вина? - не знаю.
4.Согласно « табели о рангах», старший механик (командир БЧ- 5) Якушев Лев Ильич, лучший инженер-механик бригады ПЛ. Это с ним мы выдержали основную тяжесть похода 1963 года. Трудолюбив до невозможности, предан подводной лодке до крайности и советской державе до предела. Это он воспитал замечательных старшин команд, при нем лениться было просто стыдно.
После сдачи мною должности командира (1965 или 1966г.г.) мой экипаж быстренько разворовали по эскадре. А Лев Якушев, разумеется, ушел с повышением. Службу закончил в должности начальника ПСС ВМФ. Но, к сожалению, инженер адмирала не получил. Это лучший офицер-подводник, которого я знал.
5.Штурман (командир БЧ-1) старший лейтенант Лукьянов. Признаться, это я требовал в поход более опытного штурмана под предлогом того, что «этот» вне видимости берегов не ходил. Но был направлен, все-таки этот. В походе он справился со своими обязанностями вовсе неплохо, и я его зауважал наравне с другими. В глубине души понял: его штурманское мастерство росло в походе. Очень спокойный, выносливый к качке офицер.
Это мы с ним ( командир и штурман) уже после похода, плавая в жестокий шторм в заливе Петра Великого и потеряв носовой аварийный буй, нашли его по расчету «на укол» неподалеку от японских берегов спустя более суток на основе внимательного расчет анализа дрейфовых и постоянных течений в Японском море по описаниям штурманов 19 века (!). И мы пришли в расчетную точку нахождения буя по расчетному времени. Тогда на берегу нас сочли за сумасшедших и на всякий случай приготовили к приходу санитарную машину.
Впоследствии он вырос до должности командира той же 19 бригады подводных лодок и чина контр-адмирала. Значит, наука плавания под моим началом пошла ему впрок, чем несказанно горжусь.
6. Минер (командир БЧ-3) Степанченко. Исключительно добросовестный служака, прекрасный вахтенный офицер. Не понимал шуток и подначек товарищей. Но и не требовал никаких к себе привилегий. В надводном положении хозяин штормовых вахт. Очень добросовестен, хотя звезд с неба не хватал. Его последняя на флоте должность - начальник МТУ ТОФ. Капитан 1 ранга.
7. Командир БЧ-4, РТС (начальник радиотехнической службы) Бобринец. Выпускник ВВМУРЭ, сын каких-то сверх ученых профессоров. Красивый мужчина и к тому же холостяк, поэтому был предметом особого интереса гарнизонных девиц возраста критического и за критического. Отсюда приходилось держать его «под колпаком», включая «приковывание» к казарме. Отличный специалист и вахтенный офицер. Сердиться на него было невозможно, но требовалось держать в узде и периодически драть уши. Дальнейшего служебного пути его я не помню, ибо сам ушел в иные сферы в 1966 году.
8. Начальник медицинской службы Макарышин. Поскольку в экипаже весь личный состав был первой категории здоровья, фактически не болел, то чтобы начмед не бездельничал, я заставлял его учить в системе командирской учебы «вероятного противника» наряду с вахтенными офицерами. И получилось так. Во время внезапной инспекции МО СССР к нам на ПЛ нагрянула толпа проверяющих из Генерального штаба. После проверки содержания ПЛ (оценка 4 балла) комиссия занялась любимым делом: опросом офицеров по знанию «вероятных противников». Потребовали помощника. А я с некоторой наглецой говорю им: - что там помощник ? вы доктора вон спросите!- А ну- ка, ну-ка,- заинтересовались москвичи, - доложите, какие вы знаете авианосцы в 7 -ом флоте США? - Я крепко подозревал, что они сами всех авианосцев даже по названиям не знают. А было их всего четыре. И вот доктор Макарышин им и начал чесать: и названия авианосцев, и какие самолеты у них на борту, и какие радиоэлектронные средства и даже какие характеристики этих РЭС. Москвичи только схватились за головы, ибо сами знали раз в 10 меньше.
А врачом он был добросовестнейшим, хотя в море ему не приходилось ни делать операций, ни лечить травмы (ибо их не было).
9. Командир торпедной группы Саласин. Неординарная, редкая по хладнокровию личность. Правды ради, охоч до женского пола, а посему приходилось держать его «под фонарем» освещения. Но аморалок не было. Ибо око государево бдило.
Он же преподнес однажды такую штуку. Лодка у пирса, жестокий мороз с ветрюганом. Производится выгрузка торпед на замену по сроку, на этот раз из первого отсека, через торпедопогрузочный люк.
Последними выгружаются торпеды из верхних аппаратов. А они замерзли ! И я, командир, танцую на пирсе: не только ноги, но и губы задеревенели.
-Скоро, что ли !?
В ответ через люк -сейчас, сейчас ! И так около часа. А в люк сунуться не могу. Там ТПУ. Наконец я не выдержал, забрался на мостик, а оттуда через центральный пост в переборочную дверь первого отсека.
-Что у вас там?,- и вдруг вижу такую дикую картину, от которой у меня потемнело в глазах: верхом на торпеде сидит лейтенант Саласин и электродрелью высверливает сорванные винты крепления взрывателей на БЗО торпеды. От мороза они намертво застопорились и при попытке вывинтить, их головки сломались. Вот и орудует военмор Саласин дрелью, вонзая ее в те места, где сами запальные стаканы должны опускаться только под собственным весом и без нажима. Где буквально в полмиллиметре находится взрывчатка, не говоря уже о детонаторах. Один миг, и подводная лодка взлетит на воздух.
-Вы что, с ума сошли!?,- возопил я.
-А мы это уже во второй торпеде взрыватели высверливаем,- хладнокровно отвечает Саласин. - Спокойно, товарищ командир, спокойно.
10. Шифровальщик, старшина 1 статьи Гетун. Он же секретарь комсомольской организации. Честнейшая личность! - если смотреть в глаза. Сами понимаете, шифровальщик - лицо особо доверенное, ибо шифры в каюте командира и в случае необходимости командир работает с «черными книгами» вместо шифровальщика.
И вот ... однажды «флагманский окурок» бригады, наводя шмон в кубрике, обнаруживает в балетке шифровальщика бланки увольнительных и отпускных билетов с корабельной печатью (!). Значит, это Гетун добрался до командирского шкафчика и наделал чистых бланков с печатью. К счастью, никто ими не воспользовался, и дело ограничилось вливанием от командира бригады.
11. Старшина команды мотористов Андрей Дикий (да, да, это фамилия Дикий, из западных украинцев, на снимке он отсутствует). Невероятно добросовестен и трудолюбив. Вечно не вылезает из дизелей и вечно в масле. Кандидат в члены партии.
И вот однажды мы с замполитом «дозрели»: - Дикий-то служит как! А мы его и не поощрили-. Вызвали.
-Андрей, служишь ты, дай бог всякому. И вот мы с комиссаром порешили -предоставить тебе отпуск с выездом на родину. Это надо понимать так: поездом туда, от Владивостока до Дрогобыча -15 суток. Отпуск 10 суток. Обратно тоже 15 суток. Итого - 40 суток.
Дикий выслушал и насупился :
- Ни, не поиду.
- Как это... не поиду ? У тебя мать есть ?
- Матка е.
- Ты что, мать не любишь ?
- Матку люблю.
-Так в чем же дело ?
- Бо я там усих повбываю.
Выяснилось, в одном из западноукраинских местечек жила была семья. Отец сержант-пограничник, который пал в бою в первый же день войны. Осталась вдова с тремя малолетними детьми в оккупированном фашистами городке. А начальник полиции из местных, начал ее преследовать, склоняя к сожительству. Мать пряталась, но как прятаться несколько лет. Кончилась война, Советы освободили местечко, а бандеровец-начальник полиции сделался ... председателем их же сельсовета.
- Да не может такого быть ! А вы что, не писали, куда следует?
- Та пысалы, аж в Вэрховну Раду Союзу. А оттуда прийшов квыток «разобраться на месте». И попала эта бумага тому же полицаю-председателю сельсовета...
Мы долго беседовали с Андрюшей: убеждали, что времена теперь другие и что все «осознали» и советский народ сам себя амнистировал и вообще... надо смотреть на вещи с точки зрения партийности, а не мести за старое.
А он смотрел в пол и молчал. Одним словом уговорили, отправили Андрея Дикого в отпуск. Отправили, как выяснилось, себе на голову. Возвратился старшина из отпуска на 10 суток ранее положенного срока! Когда это было видано, чтоб матрос (старшина) возвращался из отпуска без опоздания? А тут... раньше срока. Мы переполошились, почему ?
- Та, вбылы,- меланхолично отвечал Дикий.
- Кого убили?
- Та ни, не того полицая, а його сына вбылы.
Выяснилось, что молодые парни того местечка не могли подстеречь предсельсовета (бывшего начальника полиции) по случаю его отъезда в район, зато подстерегли его сына на выходе с танцулек и убили.
Но из письма военкома на наш запрос (тогда еще существовала советская власть и был Союз) следовало, что «военнослужащий Вашей части Дикий, в убийстве не участвовал, а просто стоял и наблюдал». Слава тебе Господи!
Остальных офицеров и старшин помню, но не столь ярко. С моим уходом с подводной лодки в штаб (по случаю болезни почек), командный состав ПЛ «С-141» разворовали по другим лодкам и осиротевшая субмарина довольно быстро скатилась из числа лучших на флоте, в отстающие. Но это разговор особый. И в этом «заслуга» тогдашнего командира бригады капитана 1 ранга Радушкевича, того самого «шляхтича», который чуть было не загубил эту ПЛ в 1969 году в разведпоходе в Японском море. Но это - особая тема, и она описана в повести «Подводные трактористы».
В заключение хочу сказать, что в 1963 году я принял отстающую по всем показателям лодку, а в 1965 году, в день ВМФ она официально объявлена приказом командующего ТОФ «лучшей» из дизельных ПЛ на флоте. Но «отличной» не была, в чем проявился просчет политорганов и мое противодействие, так как я терпеть не мог этой халтуры. Да, так она за свою службу и не была «отличной».
Но на моей лодке не было пьянства и воровства, издевательства над молодыми и годковщины даже в малых ее проявлениях.
Вспоминается такой случай: глубокая осень, темно, дождь. Я в казарме, от мрачных чувств раскрыл окно и смотрел, как покачиваются шумя листвой деревья. Лодка у пирса внизу, на дежурстве.
В темноте слышу, как группа молодых матросов-учеников возвращается из гарнизонного клуба после просмотра кино. Остановились в аккурат под моим окном. Разговор между собой, меня они не видят. Один спрашивает другого: - ты на какую лодку попал? Тот, - вот на эту,- и кивок в сторону моего окна и нашей казармы на 2 этаже.
Первый вздохнул и с нескрываемой завистью произнес : -Тебе повезло. Там не воруют!
То есть старослужащие перед демобилизацией не отнимают у молодых новую обмундировку.
А я затаил дыхание: - Вот она, высшая оценка! У нас не воруют,
И это - выше оценок всяких проверяющих. Твоя работа. Чем и горжусь до сих пор.
Когда я сдал дела и прощался со своей подводной лодкой, то попросил удалиться весь экипаж (что они с недоумением, но выполнили). Сел на кормовой надстройке на разножку, снял фуражку и прощался с ней молча. Без слез. Ибо среди старых мореходов слезы не приняты. Но прощался с нею, как с живым существом.
А она молча покачивалась и терлась бортом о кранцы пирса. Она все понимала, моя лодка: время неумолимо идет, и всем когда-то пора уходить...
Нет, она ни утонула, ни сгорела и ни взорвалась. С честью дослужила положенный ей срок (и железо устает) и была отправлена на разделку. Но, к сожалению, когда ее разрезали до киля, заводчане забыли срезать там закладную доску с подлинным наименованием подводной лодки. И выслать в мой адрес, о чем я глубоко сожалею.
Немає коментарів:
Дописати коментар