Осиное гнездо времен холодной войны
Жаркая осень 1954 года.Каждая жизнь история, но ей лучше заниматься профессионалам. Однажды уговорил отца, участника той баталии, отобразить на бумаге то, что запомнилось. Купил ему тетрадь, ручку и на первой странице написал принцип, которому ему необходимо следовать: «Пишем, что наблюдаем, чего не наблюдаем, то не пишем». Вот что получилось: «Я, Дольников Пётр Егорович, родился 24 декабря 1927 года. Мой год последним был мобилизован на Великую Отечественную войну. Я не являюсь участником войны, так как не участвовал в боевых действиях. Прослужил срочную службу 6,5 лет из них 4 года молодым солдатом.
Четыре года после войны не было призыва в Армию. Солдатскую службу очень хорошо знаю. Знаю, что знает солдат. Десятки километров прополз по - пластунски и много каши поел. В начале 1954 г. стали готовиться к выезду на учения, о том, что будут испытания атомного оружия, нам не говорили. В это время я командовал взводом регулирования дорожного движения в комендантской роте 12 гвардейской механизированной дивизии. Она подчинялась начальнику штаба дивизии полковнику Пехтереву. Командиром дивизии был генерал – майор Лященко. На базе взвода, которым командовал я, сформировали роту регулирования дорожного движения, подчиняющуюся полковнику Пехтереву. Во взводе были мотоциклы М – 72, к ним добавили 4 бронетранспортёра БТР – 40. В роте было 2 взвода. Точно не помню, но в конце апреля начале мая я с взводом и техникой (2 БТР – 40 и 6 мотоциклов М – 72) литерным эшелоном убыли из Бреста на учение. Эшелоны шли один за другим, из Бреста уезжал 128 стрелковый корпус с боевой техникой и вооружением. Не знаю, почему наш эшелон перед железнодорожным мостом остановился. Так он стоял на берегу реки Ока, и мы побежали купаться в реке, у берега поплавали. В пути были дней 6 – 8. Место для штаба дивизии выбрали в дубовом бору, рядом протекала речка Самарка. По прибытии на учения начали оборудовать жильё и усиленно проходили занятия по боевой подготовке (особенно тактические) с применением атомного оружия. На дивизионных учениях я с взводом находился на наблюдательном пункте командира дивизии. Я находился рядом с начальником оперативного отдела дивизии. Он мне давал указания обеспечить передислокацию наблюдательного пункта на новое место. На учении много было генералов. Учением руководил маршал Советского Союза Жуков Г.К., он тогда был в опале и командовал Уральским Военным округом. Вот был со мной случай: перед началом дивизионных учений был приказ офицерам сдать боевые патроны, но я забыл их сдать. На наблюдательном пункте окошко командира дивизии и окошко начальника оперативного отдела рядом, расстояние между ними один метр. Вдруг стало слышно:
– Передайте генералу, приехал Жуков. - Командир дивизии выходит и почти над нами докладывает Жукову:
– Товарищ маршал Советского Союза, наблюдательный пункт 12–й механизированной дивизии командир дивизии генерал – майор танковых войск Лященко. Жуков задаёт ему вопрос:
– Какими силами и сколько времени оборудовали наблюдательный пункт?
– Привлекалась 1 сапёрная рота с привлечением тяжёлого экскаватора, ушло 2 недели, не считая маскировки. Второй вопрос:
- Сколько лесоматериала ушло на оборудование? Генерал – майор ответил:
- Не помню, инженер…, больше разговор я не слышал, так как разговор происходил на ходу.
Жуков спустился вниз и пошёл туда, откуда командир дивизии наблюдал. Я вспомнил, что у меня в пистолете 2 обоймы с боевыми патронами. А если оперуполномоченный КГБ посмотрит и спросит: - Для кого приготовил патроны? Я быстро доложил начальнику оперативного отдела, что у меня есть 2 обоймы боевых патронов, я забыл их сдать, он мне ответил: - Приедем с учений, тогда сдашь их. Я воспрянул духом, что о боевых патронах знает и мой непосредственный начальник на учениях. (О чуткой работе спецслужбы тех лет вспоминается его же замечание; перед отбоем, ложась в кровать, солдат Малюга высказался двумя словами о здоровой солдатской пище, поданной на ужин (накормили ерундой), а когда утром поднялись, солдата Малюги нет, и больше его никогда я не видел, авт.).
Всё лето учились, и очень часто проходили дивизионные учения. Часто объявлялась атомная тревога. Моя обязанность на наблюдательном пункте была поднять чёрный флаг на флагштоке, (высота была 20 метров, по радио и телефону передавали 33). На наблюдательном пункте были оборудованы блиндажи командира дивизии, начальника артиллерии дивизии и общий блиндаж. На наблюдательном пункте всегда находился представитель авиации подполковник Герой Советского Союза. Немного вперёд забегу: этот подполковник в 6 часов утра сказал, что он получил сигнал:
- Лёд идёт. - Я спросил:
- Что это означает? - Он сказал:
- Самолёт с атомной бомбой оторвался от земли и взял курс к нам, летит с Украины.
Второй взвод регулирования движения находился на командном пункте. Начальником командного пункта был начальник штаба дивизии полковник Пехтерев.
В начале августа 1954 г. проходила генеральная репетиция дивизионного учения. Наступление началось по плану. Преодолели уже половину маршрута, но вдруг наступление прекратили, возвратили войска на исходные позиции. Дальнейшее наступление прервал Жуков. Потом он собрал командный состав и делал разбор наступления. Мне и таким офицерам, как я, рассказывал начальник оперативного отдела. Основная причина остановки наступления была в том, что медленно, с низкой скоростью наступали танки. Он говорил, что при наступлении на Берлин скорость движения танков была в 2 раза быстрее скорости ваших танков на учении. После этого «разбора» учение было продлено на 1 месяц.
Полигон Тоцкий был расширен за счёт деревень, которые по расчёту должны были сгореть. Людей с имуществом перевезли в другое место. Каждой семье выстроили новые дома, сараи, выкопали колодцы. Тактические тренировки начали проходить усиленно, с быстрейшей скоростью. При оборудовании траншей особое внимание было обращено укреплением деревом. По сигналу «атомная тревога» солдаты убегали в укрытие (блиндажи). Каждому военнослужащему была выдана брезентовая накидка, химические чулки, противогазы и штатное оружие.
В начале сентября 1954 г. мы заняли исходное положение для наступления и в таком состоянии находились пять суток. Ожидали ветра в нужном направлении, чтобы облако, образованное от атомного взрыва, ветром несло вне населённых пунктов. 14 сентября 1954г. в начале одиннадцатого часа на горизонте появился самолёт с атомной бомбой в сопровождении двух истребителей. Была объявлена атомная тревога. Самолёты летели прямо на наш наблюдательный пункт. Я начал поднимать на наблюдательном пункте чёрный флаг. Но почему – то тросик с флагом застрял на середине флагштока. Пока я мыкался с подъёмом флага, самолёты развернулись и легли на боевой курс. Мне удалось поднять флаг, и я забежал в блиндаж, сел около двери спиной к взрыву. Стенка, из дерева сделанная (там все стены были сделаны из дерева), жмёт мне в спину, а потом в ушах засверлило, как сверлом, я открыл рот - прозвучал взрыв. Потом вторично в ушах сверлило, и снова открывал рот. Я до сих пор не знаю, почему был двойной удар. Атомный удар был воздушный, он применяется для большего поражения живой силы и техники, находящейся вне укрытия. Я, а за мной и другие, быстро вышел из убежища и смотрел в сторону взрыва. Я не знаю, что было, но была видна пыль, как будто прошло несколько десятков машин по пыльной дороге, горело всё в том направлении. Потом образовался гриб, и ветром медленно его начало относить в сторону. После атомного взрыва началась артподготовка, по времени - точно не знаю – наверно, полчаса. Затем авиация начала бомбить определённые цели (артиллерия и авиация огонь вели боевыми снарядами).
На этом учении командир авиаполка вёл полк на бомбометание. Он дал команду подчинённым сократить дистанцию, и одно звено отстало. И вот этот подполковник авиатор кричал самолётам «цель справа, бомбы не бросать». Одна бомба была сброшена. Хорошо, что она попала между стыками батальонов и вреда личному составу не принесла. Этот полк был министром обороны снят с учений. Это говорил авиатор подполковник.
Наступление продолжалось весь день, захватило и вечер. К вечеру пошёл дождь. Моросил, много грязи наделал. Учения окончились примерно в 21.00. Потом проходили дезактивацию, которая заключалась в умывании холодной водой, вытрясли плащ-накидки и химические чулки. На занятие не разрешали брать с собой еду и курево. К утру прибыла к нам кухня, и мы утром наелись.
На полигоне была сделана правительственная дорога (гравийная). По ней никому не разрешалось ездить. Мы её только пересекали. Регулировщиками на этой дороге были курсанты автомобильного офицерского училища. По этой дороге ездили делегации социалистических стран, наблюдающие за учением.
После учений Министр обороны (не помню его фамилию) дал банкет по случаю успешного окончания учений. Всему личному составу, участвующему в учении была объявлена благодарность, а экипаж самолёта был приглашён на банкет. Самолёт, что вёз атомную бомбу, - ТУ4 поршневой, экипаж был 11 или 12 человек. Все они получили правительственные награды. Там же на учении делегациям социалистических стран показывали работу плавающих танков ПТ – 76. Они только стали прибывать в войска. В блиндажах было по две двери при входе в него. Одна дверь нашего блиндажа была взрывом пробита.
По возвращении домой наш эшелон встретили недружелюбно. По плану мы должны были ехать в г. Высокое, там сделать перегрузку с широкой железнодорожной колеи на узкую. В районе северного городка (г. Брест, авт.) стрелка была разведена, и паровоз с одним вагоном перескочили её. Эшелон был остановлен. Машину командира дивизии сняли с эшелона на руках военнослужащие, и он уехал. Перегрузка на узкую колею не состоялась».
– Всё писать больше ничего не буду, - сказал отец, возвращая тетрадь.
Осмотрев вышеизложенное, я ободрил его, указав на достаточно объёмное сочинение. Дома ознакомился с содержанием и обнаружил отсутствие описания места эпицентра взрыва, неоднократно слышанное мной от него. При очередной встрече попросил завершить начатое дело.
«На следующий день или через день начальник штаба дивизии полковник Пехтерев усаживает на автомашины офицеров штаба и везёт на место разрыва атомной бомбы. Точка, над которой должна взорваться бомба, находилась на поляне в лесу. Поляна эта была метров 50 в диаметре. Вокруг этого места на определённом удалении были выкопаны траншеи. По бокам траншеи были укреплены деревом. Сидели в них манекены. Была так - же расставлена боевая техника. Бомба отклонилась на запад от намеченной точки на семьдесят метров. Площадь, над которой был взрыв, по диаметру была 30 метров. На этом месте стояли обгоревшие спички (останки деревьев, авт.), и я по ним ходил, а вокруг вместо леса были угли, траншеи были засыпаны, и только от винтовок были стволы. Примерно метров в 200 стоял танк, который был в землю втиснут до днища, а броня оплавлена. В километре от взрыва стояли два самолёта, поршневой и реактивный. Поршневой сгорел, и двигатель лежал на земле, реактивный стоял, как ни в чём не бывало (ранее он рассказывал об обгоревших животных разных пород, привязанных на различном удалении от эпицентра, авт.). Это всё я видел своими глазами. Через неделю место взрыва оцепили, и мышь туда не пролезет. Вот как мы хватали радиацию». Двадцатипятилетняя подписка о неразглашении злодеяния «весёлых чудовищ» поспособствовала многим отойти в мир иной раньше срока.
Газета «Брестский КУРЬЕР» в 2007 году опубликовала короткую статью «Памятный знак ветеранам ядерных учений». Повторю её полностью: «Полное название этой фалеры (нагрудного воинского знака): «50 лет Войсковым тактическим учениям с применением ядерного оружия 1954 – 2004 г.г.» Красивый знак, выполненный из тёмного серебра, покрытый разноцветной эмалью и позолотой, с креплением на орденской планке прибыл в Брест только сейчас, спустя три года после значимой даты. Тогда, 14 сентября 2004 г., усилиями энтузиастов удалось установить гранитный памятник напротив главного входа на гарнизонное кладбище города. Ещё несколько лет потребовалось, чтобы найти средства и сделать необходимые согласования для изготовления памятного знака. На всю Россию и республики бывшего СССР для тысяч участников ядерного эксперимента на Тоцком полигоне выпущено всего 500 экземпляров. И дело не только в недостатке спонсоров на этот заказ. В беседе с журналистами «БК» председатель областного совета ОО «Белорусский комитет ветеранов подразделений особого риска» Александр Внуков назвал нам грустную цифру: ещё недавно в этом общественном объединении Брестской области состояло более 600 ветеранов. На сегодняшний день – около 250. Понятно ведь, не просто возраст, но дозы радиации, полученные от взрыва плутониевой бомбы мощностью 40 – 50 килотонн, сокращают дни этих людей. Для справки членам организации сообщаем, что для получения памятного знака им следует обратиться в областной совет ОО «Белорусский комитет ветеранов подразделений особого риска». Пока что в Бресте знаки вручены 16 – ти ветеранам и ещё 6 – ти – в Минске. Первый обладатель памятного знака в городе Бресте полковник в отставке Александр Внуков».
Немає коментарів:
Дописати коментар