И уже после августа 1991-го пошли гулять по стране сначала в самиздатовском варианте, а затем и в открытой печати, изданные по всей форме, с обязательными ББК, УДК и ISBN, настоящие исторические расследования. Именно из них бывший советский народ, а теперь уже народы суверенных держав постсоветского пространства начали узнавать некоторые особенности противостояния под водой, над водой и в воздухе. Появились материалы о гибели подводников в относительно мирное время "холодной войны", а именно: о М-256, М-259 и М-200 на Балтике.
О Б-37, С-350 и С-80 — на Севере. О первых жертвах подводников в Атлантике и Средиземноморье на Б-31, К-11 и К-8. О перипетиях судьбы многострадальной "Хиросимы" (она же К-19). О гибели С-178, о страшной аварии с К-56, о тайне пропажи К-129, о мужестве подводников К-429, о судьбе К-122 во время Олимпиады-80, о "первом Чернобыле" К-431 — в Тихом океане.
Далее перечень мужества и трагизма был продолжен "Курском" на Севере, а затем и К-152, или "Нерпой" в Тихом океане. Не остались без внимания происшествия на лодках, трагедии которых были не столь масштабными, но все же были. Причем число погибших с каждым годом увеличивало и без того скорбный список тех, кого навечно забрало море, но кого мы помним, просто обязаны помнить...
Да и катастрофы с надводными кораблями и самолетами получили "право на гласность". Имя линкора "Новороссийск" уже в конце 90-х прошлого столетия вышло на страницы печати. Открыто стали говорить о нелепой гибели большого противолодочного корабля (БПК) "Отважный" на Черноморском и малого ракетного корабля (МРК) "Муссон" на Тихоокеанском флотах. "Вышел из подполья" непонятный маневр мятежного "Сторожевого" на Балтике. Еще никто и слыхом не слыхивал о большой беде Владивостока в октябре 1950-го…
И если говорить о мужестве и стойкости тех, кто отдал свои жизни на морских фронтах "холодной войны" во имя защиты священных рубежей, то, видимо, настало время назвать если не имена, то хотя бы число членов экипажей подводных, надводных и воздушных кораблей флота.
Только на подводных лодках при выполнении задач боевой службы, боевого дежурства и плановых мероприятий официально погибли 895 человек.
На боевых надводных кораблях флота за эти же годы погибли 743 моряка, опять-таки с учетом гибели части экипажей "Ворошиловска", линкора "Новороссийск" и БПК "Отважный" на Черном море, а также крейсера управления (КРУ) "Адмирал Сенявин" и МРК "Муссон" на Тихоокеанском флоте.
Не стоит забывать и о том, что на кораблях воздушного флота в составе ВМФ в те же годы "холодной войны" погибли 632 человека.
Теперь посудите сами — 2270 высококлассных специалистов сложили свои головы во имя отчизны во время выполнения задач под водой, на воде и в воздухе над океанскими просторами. Много это или мало? В масштабах сухопутных войск (да простят нас представители "царицы полей" — это целый полк), а в масштабах флота — это целая флотилия отлично подготовленных экипажей кораблей — подводных, надводных, воздушных. Они не пропали, не исчезли из нашей памяти. Они временно залегли в бездну истории, чтобы проверить нашу память, память потомков. И мы их не забудем…
Но говоря сегодня о Дне памяти подводников 7 апреля, хочется сказать, что и следующий день — 8 апреля — памятен трагедией. Более 40 лет назад, 8 апреля 1970 года, в преддверии 100-летия со дня рождения вождя пролетариата, в 22 часа 29 минут произошла авария, стоившая жизни кораблю и 52 членам экипажа, на атомной подводной лодке (АПЛ) К-8. Это вообще была первая гибель одного из первенцев советского атомного подводного флота в годы "холодной войны".
Разворачивалась она и в строительстве атомного подводного флота. ВМС США в сентябре 1955-го получили новый вид подводного вооружения — АПЛ "Наутилус". Выполняя волю "отца-вождя всех времен и народов," Советский Союз тоже уже приступил к строительству своего атомного подводного флота. 1952 год стал стартом для создания такого вида морского вооружения и для советского ВМФ. Под неусыпным взором-руководством всесильного Лаврентия Берия началась разработка первой советской АПЛ. К 5 марта 1953-го, аккурат к смерти Сталина, были закончены работы по созданию АПЛ в объеме предэскизного проекта. Несмотря на смерть вождя, работы не прекращались ни на один день. И вот настало 22 июня 1954-го, когда на стапелях судостроительного завода (ССЗ) №402, известного сегодня как Северное машиностроительное предприятие (СМП) в городе Молотовск (сегодня Северодвинск) в обстановке строжайшей секретности и в специально построенном отдельно стоящем цехе началась постройка атомной подводной лодки, получившей название «Проект 627»…
Первенцем стала К-3, названная со временем "Ленинский комсомол" и вошедшая с этим именем в историю флота. Уже 12 марта 1959-го она вошла в состав ВМФ. Сразу следует оговориться, что была она опытной и на протяжении долгих лет выполняла не только боевые задачи, но и служила плавающей научной лабораторией. Следом за "Ленинским комсомолом" 29 декабря того же 1959 года в строй вступила и К-5, а через два дня, 31 декабря, и К-8.
На протяжении всей службы на Северном флоте "восьмерку" подстерегали неудачи, проблемы, аварии. Именно она должна была первой из советских атомоходов всплыть в районе Северного полюса, но из-за аварии реактора честь покорения полюса досталась "Ленинскому комсомолу". «Восьмерка» же должна была в 1964-м идти в свою первую автономку (на боевую службу) в Атлантику, однако вновь случилась авария, и пришлось становиться в Северодвинске на ремонт. Причем базировалась она не в знаменитой Западной Лице, а в далеком гарнизоне Гремиха.
Так продолжалось до мая 1969-го, когда К-8 принял под свое командование опытный подводник, мастер военного дела, кавалер ордена Красного Знамени за нанесение реального торпедного ядерного удара, капитан 2-го ранга Всеволод Бессонов. При нем экипаж "восьмерки" с радостью узнал, что лодке наконец-то предстоит выполнение задач боевой службы в Атлантике. С радостью потому, что, как было сказано выше, над лодкой висело проклятие "невезучего корабля". А из воспоминаний немногочисленных ветеранов известно, что экипаж К-8 прямо рвался в море, чтобы доказать свою полноценность.
В темную долгую полярную ночь, а точнее, в ночь с 16-го на 17-е февраля 1970 года, "восьмерка" вышла в свою первую и ставшую последней автономку. Впереди была Атлантика, выполнение боевых задач в Средиземном море и возвращение к 17 апреля в родную Гремиху. Весь экипаж был полон решимости доказать всем и — главное — себе, что "восьмерка" полноценная боевая единица. Все 125 человек, которые были на ее борту.
Успешно был преодолен Гибралтар, не менее успешно проведено слежение за флотом ВМС США и его авианосцами в Средиземноморье, опять-таки успешно преодолен Гибралтар — теперь уже в обратном направлении. Приближалось время получения приказа о возвращении на базу, но по иронии судьбы в самый юморной день календаря — 1 апреля пришел далеко не самый веселый приказ — продолжить выполнение задач боевой службы в связи с началом самых широкомасштабных учений флота "Океан-70".
И наступил Судный день — 8 апреля. День, который перевернул жизнь многих — и тех, кто был на борту, и тех, кто ждал их на берегу. В 20.00 по корабельному времени (а оно для всех было московским), согласно корабельному расписанию, заступила третья боевая смена. Курс лодки 314 градусов, скорость 10 узлов, глубина 120 м, и все это — в коварном и непредсказуемом Бискайском заливе. Все шло по плану до тех пор, пока в 22 часа 29 минут из рубки гидроакустиков, просматривающих горизонт, не повалил густой дым и в третьем центральном отсеке раздалась аварийная тревога. Все как один бросились на свои посты. Но не успел расчет главного командного поста занять свои места, как сильный пожар вспыхнул в седьмом — кормовом отсеке.
Пожары в отсеках развивались столь стремительно, что не все подводники седьмого отсека успели воспользоваться индивидуальными дыхательными аппаратами (ИДА). Но лодка уже всплыла, а часть экипажа, подключившись к ИДА, приступила к борьбе за жизнь, а также к оказанию помощи первым раненым. В это время в том же седьмом отсеке на пульте управления главной энергетической установки (ГЭУ), а фактически атомного реактора находились четыре офицера, которые даже не помышляли о том, чтобы оставить отсек. Они просто не имели права покинуть пульт до того момента, пока не сбросят аварийную защиту, не опустят компенсирующую решетку и не заглушат ядерный реактор. Они не ушли и, задраив двери отсека, до конца выполнили свой долг: предотвратили тепловой ядерный взрыв в какой-то сотне миль от европейского побережья. Вот их имена: капитан 3-го ранга Валентин Хаславский, капитан-лейтенант Александр Чудинов, старшие лейтенанты Геннадий Чугунов и Георгий Шостаковский.
Надо ли говорить, что ожидало бы испанцев, португальцев и французов, если бы взрыв все-таки произошел? Страшно подумать, что ожидало бы весь мир после атомной катастрофы у берегов Европы! Но тогда, в апреле 1970-го, эти простые ребята совершили подвиг, не оцененный до сих пор. Через задраенную дверь к ним уже вовсю валил удушающий дым, горели и плавились переборки, к концу подходили запасы воздуха. У них на пульте до последнего оставалась связь со смежным отсеком, и там услышали их прощальные слова: "Кислорода больше нет! Ребята, прощайте, не поминайте нас лихом! Все!"…
В это же время количество погибших в седьмом и восьмом отсеках стремительно стало увеличиваться. Тринадцатым по роковому совпадению стал тот, в чьи обязанности входила борьба за жизнь, — корабельный врач, он же начальник медицинской службы капитан Анатолий Соловей. В это время в отсеке, где располагался корабельный лазарет, на послеоперационном карантине находился прооперированный два дня назад старшина 1-й статьи Юрий Ильченко. Врач, верный клятве Гиппократа, надел свой ИДА на очень слабого старшину и тем самым спас его, пожертвовав собой. Имя Анатолия Соловья носит одна из улиц поселка Гремиха (сегодня город, точнее, ЗАТО — закрытое административно-территориальное образование — Островной)…
А что же лодка? "Восьмерка" была на плаву, но не более того. Из-за огромной температуры вышли из строя дизель-генераторы, не работали основные средства связи, а резервные УКВ-станции были пригодны лишь к работе в зоне обычной видимости. Только сигнальными ракетами подводники аварийной "восьмерки" могли привлечь к себе внимание в центре Бискайского залива. В таком неведении и томительном ожидании прошли ночь и полдня 9 апреля. Примерно в 14 часов 15 минут на горизонте был замечен сухогруз. По приказу командира были даны пять красных ракет, на которые отреагировал канадский транспорт "Глоу Де Ор". Отреагировать-то отреагировал, но подойдя на дистанцию в 15 кабельтовых, резко изменил направление и… убыл своим курсом. Почему так поступил "канадец", и сегодня непонятно, даже с точки зрения "холодной войны" — ведь морское братство не отменяли ни НАТО, ни Варшавский договор…
Пошли вторые сутки аварии, но ни в Главном штабе ВМФ СССР, ни на родной базе даже не знали, что случилось с лодкой — для всех К-8 находилась в боевом строю. была готова выполнить приказ родины, тем более что она имела торпеды как с обычным, так и с ядерным зарядом...
Наступило утро 10 апреля, на горизонте появилось еще одно судно. После очередных пяти сигнальных ракет к лодке подошел болгарский сухогруз "Авиор", капитаном которого был представитель Мурманского морского пароходства Рэм Смирнов. Его экипаж спас моряков и передал сообщение об аварии на К-8 в Москву. До сих пор вспоминают оставшиеся в живых подводники капитана мурманчанина Рэма Смирнова (к сожалению, уже скончавшегося, о чем автору рассказал его внук), болгар Георгия Петрова, Богдана Младенова, Любена Волковича, Гавриила Спирова, Святослава Илиева, Владимира Архангелова, Димитра Антонова, Николу Гюрчева, Янко Стоянова, Николу Ангелова, Божидара Милчева, Георгия Янкова, Стефана Николова и других членов экипажа "Авиора". Некоторые из них до сих пор живут в Варне и, наверное, помнят день 10 апреля, когда именно им довелось подать руку помощи русским братьям, чьи прадеды спасли Болгарию от турецкого рабства. Как ни крути, а связь времен налицо, и долг платежом таки красен…
К вечеру на место аварии прибыли советские суда "Касимов", "Саша Ковалев", "Комсомолец Литвы", чуть позднее — гидрограф Северного флота "Харитон Лаптев". Капитану К-8 Бессонову поступил приказ: "…Немедленно доложить свое место и действия! А главное — спасти лодку!".
Но что мог сообщить командир Бессонов, когда с ним на лодке осталось всего 22 человека, и можно находиться лишь в ограждении рубки и в первом (торпедном) отсеке, да и то временно? Лодка в любой момент могла пойти на дно. Но Бессонов решил выполнять приказ командования. Приказано было спасти корабль, лодка на плаву, идет помощь, а еще он прекрасно понимал, что гибель атомохода, пусть даже "несчастливой восьмерки", ему никто не простит…
…Ситуация на лодке вышла из-под контроля. Закончился воздух высокого давления (ВВД), не было возможности запустить дизель-компрессор и пополнить запасы ВВД, 22 члена экипажа были не в состоянии продолжать борьбу за жизнь, поскольку кормовые отсеки превратились в сплошной ад. Но над К-8 появились самолеты базовой патрульной авиации, сначала ВМС США и Великобритании, затем Ту-95 ВВС ВМФ СССР. Из воспоминаний бывшего старпома "Лаптева" Сергея Бодрикова (недавно ушел от нас в мир вечной памяти), командир К-8, видимо, боясь провокаций, длительный период времени не только не вступал в контакт с командованием гидрографа "Лаптева", но и отказывался давать информацию о состоянии лодки и потерях экипажа…
Сегодня анализ ситуации таков: К-8 не хватило ровно суток, к ней уже шли корабли и лодки со спасительным ВВД. В ночь с 11-го на 12 апреля до восьми баллов усилился шторм, и 12 апреля в 6 часов 27 минут подводная лодка исчезла с радаров "Лаптева" (ставшего к тому времени штабным кораблем), "Касимова" и "Комсомольца Литвы". К-8 больше не существовало — она ушла на дно. Ринувшиеся в точку последнего контакта экипажи судов смогли подобрать из воды тело только одного члена экипажа — капитана 3-го ранга Рубеко (тайна его захоронения, единственного из состава погибших 52 подводников поднятого на борт "Лаптева", неизвестна и по сей день).
Спустя пять минут с борта вельбота "Лаптева" увидели штурмана Шмакова, уже протянуты к нему руки, китель захвачен кошкой, но налетевшая восьмибалльная волна забирает штурмана в царство Нептуна, только обрывок кителя остался на кошке боцмана гидрографа. С борта "Касимова" и "Лаптева" видели в море старпома Ткачева. И все как один утверждают, что видели тело командира К-8, держащего в руках список личного состава — живых и погибших, оставшихся на "восьмерке". Тело держалось на поверхности воды благодаря наполненной воздухом куртке-"канадке", его даже можно было в какой-то момент вытащить из воды… Но не вытащили: это было очень сложно сделать из-за шторма. Кроме того, по свидетельству многих, голова командира АПЛ была раздроблена. Выстрелом… Много лет эта тайна хранилась "за семью замками", но сегодня найдены свидетельства того, что до последней минуты своей жизни Бессонов держал в руках табельное оружие — пистолет. Особисты со временем, конечно, подтвердили, что командир сам вынес себе приговор. Он ведь заверял командование, что К-8 и ее экипаж успешно выполнят задачу к 100-летию со дня рождения Ленина…
…За всю историю советского подводного флота периода "холодной войны" к уголовной ответственности за гибель лодки и части экипажа были привлечены лишь два человека: командир С-178 капитан 3-го ранга Валерий Маранго и командир К-429 капитан 1-го ранга Николай Суворов. Командир же К-8 Бессонов сам себе вынес приговор, но за мужество и стойкость при выполнении задач по спасению лодки и части экипажа был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза, а экипаж, причем весь, был награжден орденами (офицерский состав) и медалями…
…Поселок Гремиха осиротел на одну подводную лодку и 52 своих мужчин — тех самых членов экипажа К-8, которые так и не вернулись домой из Бискайского залива. Что в то время творилось в гарнизоне, надеюсь, объяснять не надо. Страшное горе пришло в каждый дом, ведь живут подводники одной семьей как на борту лодки, так и в гарнизоне...
18 февраля 1971-го приказом Главнокомандующего ВМФ СССР атомная подводная лодка К-8 была выведена из состава сил флота. Экипаж, точнее, оставшаяся его часть, был расформирован и отправлен служить в другие части на других флотах — подальше от Гремихи. В день 25-летия гибели своего корабля они все же вновь собрались вместе, чтобы первый раз открыто помянуть своих боевых друзей, тех, кто до конца исполнил свой долг перед отечеством, оставшись до последних мгновений своей жизни верными присяге, долгу и чести...
Сергей СМОЛЯННИКОВ, Виктор МИХАЙЛОВ
Технические характеристики атомной подводной лодки проекта 627 «К-3», шифр «Кит»:
Длина - 107,4 м;
Ширина - 7,9 м;
Осадка - 5,6 м;
Водоизмещение - 3050 тонн;
Энергетическая установка - атомная, мощность 35000 л.с.;
Скорость надводная - 15 узлов;
Скорость подводная - 30 узлов;
Глубина погружения - 300 м;
Автономность плавания - 60 суток;
Экипаж - 104 человека;
Вооружение:
Торпедные аппараты 533 мм: носовых - 8, кормовых - 2;
Подробнее об истории создания АПЛ здесь
Немає коментарів:
Дописати коментар