Итак, о страхе…
Продолжаю описание случая в Норвежском море. Нет, я помню, не было страха. Была лента жизни, которая с быстротой молнии тогда проносилась перед моим взором. Человек, преодолевший страх, сильнее стихии.
Все стрелки глубиномеров уже уверенно показывают, что лодка всплывает. Медленно, со стоном раненого зверя, с болью и содроганием стального корпуса, могучие струи от винтов толкают её вверх. Туда, где солнце, туда, где воздух, туда, где жизнь!
Пусть всегда будет солнце,
Пусть всегда будет небо,
Пусть всегда будет мама,
Пусть всегда буду я!
Этой песни мы тогда ещё не знали, её просто ещё не было.
– Глубина 160 метров, 155 метров,130 метров, 120 метров, – идут доклады боцмана. Но нарастание дифферента не прекращается, он с каждой секундой нарастает на корму от поступающей в седьмой отсек воды.
– Боцман, одерживай дифферент, отводи рули на погружение, – командую я.
Но дифферент не уменьшается, растёт: – 5, 20, 25 градусов на корму. Уже близок к аварийному! Спасти может только сжатый воздух. Только он в состоянии, ворвавшись в кормовые балластные цистерны создать подъёмную силу и выровнять подводную лодку. Но если только в нужный момент его не стравить через клапаны вентиляции, то лодка мгновенно на полном ходу может клюнуть носом и полететь снова вниз, на глубину.
– Продувать кормовую! – и механик, поняв меня с полуслова, как только я открыл рот, уже открывал общий клапан продувания кормовой группы ЦГБ. Нарастание дифферента остановилось, но в следующий миг лодка клюнула носом.
– Стравить пузырь с кормовой, – командую я.
Но было уже поздно. Клапана вентиляции гидравликой не открылись. В этот же момент боцман доложил:
– Рули заклинило полностью на погружение, лодка быстро погружается, глубина 150 метров, дифферент 12 градусов на нос. И быстро увеличивается.
Всё было ясно. Гидравлика вышла из строя. Значит…Значит, аварийный отсек уже наполовину заполнен, насосы гидравлики затоплены. Ежесекундно может возникнуть пожар от короткого замыкания.
В наступившей на мгновение тишине из штурманской рубки донёсся спокойный голос командира БЧ-I:
– Под килём 3600 метров.
Это прозвучало трагически. Жизнь висела на волоске. Каждую секунду непрочная переборка, испытанная на давление в один килограмм на квадратный сантиметр, могла не выдержать давления, создаваемого в седьмом отсеке, и тогда затопление шестого отсека, а значит и всех гребных электродвигателей. В подобном положении лодка без хода, – это уже смертельно раненое животное.
– Оба мотора полный назад.
– Продуть носовую группу ЦГБ, – послышались мои команды.
Воздух уже врывался в цистерны, но уже не с полной силой, так как давление в баллонах ВВД сильно упало, и это чувствовалось по какому-то жалобному его шипению и свисту.
Если сейчас дифферент остановится, то мы спасены, солнце снова будет сиять над нашими головами. А акулы и кальмары останутся без вкусной и обильной пищи. Это все понимали, находящиеся в ЦП. Дифферент задержался.
– Дифферент медленно отходит на кору, – доложил боцман.
– Инерция погасла, товарищ командир, – услышал я вновь голос штурмана, который один в штурманской рубке, был, как никогда, поглощён своей прокладкой и ничем, казалось, больше не интересовался.
– Стоп моторы, – бросил я автоматически на машинные телеграфы в боевую рубку. И сразу же ответ рулевого:
– Есть стоп моторы, моторы застопорены.
– Продуть весь балласт, – приказал я Лихачёву.
Лодка выровнялась и быстро начала всплывать без хода. На глубине 70 метров дифферент снова начал нарастать на корму. Но я уже был уверен, что лодка всплывёт в надводное положение раньше, нежели нарастёт аварийный дифферент.
Глубина 50, 30, 8 метров. Ноль! Лодка подобно пробке с дифферентом 25 градусов на корму, почти вся вылетела из воды, тяжело плюхнулась обратно и, медленно покачиваясь, начала затихать на зеркальной поверхности, спокойного, заштилевшего Норвежского моря.
Я медленно полез вверх. Резким ударом обеих рук по рукояткам против часовой стрелки, отдраил верхний рубочный люк. Крышка люка по действием создавшегося в лодке избыточного давления резко откинулась, и я, подхваченный струёй отсечного воздуха с шумом был выкинут на мостик. Глаза слепило яркое июньское солнце. Абсолютная тишина, и только серые чайки плавно парили над моей головой.
Я сел на козырёк мостика и долго не мог придти в себя. Вот когда всеми порами я почувствовал страх. Да, это именно был страх. Но жажда жизни, воля человека победили его.
Может быть, многие меня осудят, что я неправильно действовал. Не так, как учили. Не так, как этого требуют документы. И я, может быть, осуждал бы кое-какие моменты, будь на их месте. Но я твёрдо уверен, что среди них будут только те, кто сам на своей шкуре никогда подобного не испытывал и не переживал. Я от всей души хотел бы, чтобы подобные случаи не пришлось никому переживать.
Немає коментарів:
Дописати коментар