Он спас мир от «подводного Чернобыля»!

Это сделал житель нашего города Иван Морозов в далеком 1963 году, однако его подвиг, за который он был награжден Орденом Ленина, долгое время продолжал оставаться «государственной тайной». В те времена все аварии на атомных подводных лодках не предавали огласке. Но и до сих пор даже соседи по дому на Васильевском острове, где живет сегодня
скромный cедовласый уже капитан 1 ранга в отставке, не знают, что рядом с ними – настоящий герой нашего времени.

Еще не успела забыться мелодия выпускного вальса в «Голландии» (так называли моряки Севастопольское высшее военно–морское инженерное училище), а лейтенант Иван Морозов уже готовился отправиться на боевую службу в экваториальную Атлантику на новой большой океанской подводной лодке Б–76 в должности командира моторной группы электромеханической боевой части (БЧ–5). На календаре – 1957 год.

Первые приключения в море

…Все шло своим чередом. Позади 75 суток похода. По плану предстояла заправка топливом. Но в море бывает всякое – пути танкера-заправщика и подводной лодки разошлись.

После
12 тысяч пройденных миль топливо закончилось, и лодка в двухстах милях от базы начала болтаться на волнах, как гвоздика в полынье.

Встречать экипаж Б–76 вышел на крейсере сам командующий Северным флотом адмирал Андрей Чабаненко. Узнав о проблеме с топливом, он дал указание взять подлодку на буксир. Однако этому мешал девятибалльный шторм. Непогода не утихала, и многие члены экипажа, сваленные морской болезнью, уже вповалку лежали в отсеках.

Капитан 3 ранга Морозов 38 часов не покидал боевого поста. Когда реактор оказался вне опасности, из кресла сам офицер встать не смог: отнялись ноги.

Но моряки говорят, что из безвыходного положения есть только один выход – выйти из него. И такой выход предложил молодому офицеру старшина моторной группы мичман Николай Коляда:
– Товарищ лейтенант, давайте рискнем! Вместо топлива попробуем отработанное масло. Будем смешивать его с соляркой...

Морозов поначалу опешил:

– Тебя совсем укачало?

А Коляда продолжал свое. Мол, давайте рискнем. Командир группы покачал головой, но, тем не менее, решил обратиться к командиру БЧ-5 капитану 3 ранга Орлову. Разумеется, сразу же получил отказ.

А мичман наседает:

– Давайте хоть ведро масла зальем, попробуем!

Морозов подумал, взвесил все «за» и «против» и… рискнул. Вместе с мичманом они влили в бачок ведро масла. Дизель его «проглотил». Правда, чуть сбавил обороты. Влили еще...

Позднее на базе поднялся страшный шум. Из Москвы и Североморска прибыли комиссии, чтобы выяснить, как шел расход топлива во время похода. Разбирались почти месяц. В конце лейтенанту Морозову сказали, что учет расхода топлива на лодке велся точно. За то плавание командир подводной лодки капитан 2 ранга Михаил Илюхин получил от Главкома ВМФ золотые часы. А лейтенант Морозов доказал всему флоту, что в аварийных условиях двухтактные дизели могут работать и на смазочном материале в качестве топлива.

В режиме секретности

Вскоре Иван Федорович стал командиром БЧ-5 атомной подводной лодки, строительство которой заканчивалось в Северодвинске. Все офицеры экипажа были очень молоды.

– В 1961 году мы учились на специальных офицерских классах в городе Обнинске, – вспоминает Иван Федорович. – Все проходило в режиме строжайшей секретности. В город ходили только в гражданской одежде. По окончании учебы прибыли в Северодвинск для приема недавно построенной атомной подлодки. В это время разразился Карибский кризис, и 10 октября 1962 года атомоход, который на заводе даже не успели до конца покрасить, срочно вышел в море. Но кризис вскоре успешно разрешился…

Так началась служба на АПЛ К-133, где и состоялось становление Ивана Морозова как офицера-атомщика. Первый поход проходил в экваториальную Атлантику в 1963 году. Отрабатывали в этой зоне Мирового океана большой комплекс задач совместно с научно-исследовательскими судами.

На грани ядерной катастрофы

В те годы аварии на атомных подводных лодках не предавались огласке, и поэтому мало кто знает, что более сорока лет назад в экваториальных водах экипажем атомохода К-133 был предотвращен, образно говоря, «подводный Чернобыль».

У Морозова выработалась привычка после заступления подчиненных на вахту обходить подводный корабль. Так было и 17 августа 1963 года. В тот день (а уже шли 20-е сутки похода) он, как обычно, зашел в помещение пульта управления главной энергетической установкой (ГЭУ), где лейтенант Ростислав Каратаев и старший лейтенант Петр Смирнов управляли левым и правым реакторами. Вдруг одновременно завыли сирены тревоги и замигали лампочки, извещая об аварии ГЭУ левого борта. Автоматически сработала аварийная защита реактора, а потом вспыхнул красный свет – свидетельство о появлении радиоактивности.

Но паники не было. Каратаев спокойно, словно на учении, сделал все нужные переключения. Обе турбины были переведены на один реактор, что позволило лодке не сбавлять ход.

38 часов борьбы

Морозов сделал вывод: в одной из секций парогенератора левого борта произошел разрыв контура. Нарушился теплообмен в активной зоне реактора. Создались условия для опасного повышения температуры тепловыделяющих элементов (ТВЭЛов) и возможность нарушения герметичности их оболочки, а это – опаснейшая утечка ядерного топлива. Словом, вполне мог бы случиться «подводный Чернобыль».

Приборы между тем беспристрастно фиксировали непрерывный рост температуры. Она уже доходила до критической отметки. Морозов понимал: если возникнет пожар, то это – верная катастрофа...

Отключить аварийную секцию парогенератора никак не удавалось.

Более 20 часов шел изнурительный поиск «нештатных» путей отключения аварийной секции. И он был найден! Из десятка вариантов, предложенных подчиненными, Морозов выбрал оптимальный. За работу взялись старшие лейтенанты Олег Андронов, Геннадий Мироненко (впоследствии контр-адмирал), Петр Смирнов, Валерий Романов и спецтрюмные Николай Копцев, Константин Помазан, молодой матрос Василий Волков. Гидрозатвор на аварийной секции удалось закрыть, и авария на главной энергетической установке была локализирована.

Но еще почти 18 часов ушло на нормализацию радиационной обстановки и ввод в работу главной энергетической установки левого борта. Так экипаж подводной лодки К-133 предотвратил развитие аварии в ядерную катастрофу с непредсказуемыми экологическими последствиями в Атлантике.

Капитан 3 ранга Морозов 38 часов не покидал поста. Когда реактор оказался вне опасности, из кресла сам офицер встать не смог: отнялись ноги…

Высшая награда

Еще 10 дней моряки несли потом службу в экваториальных водах. Даже успели принять участие в учениях флота, успешно выполнить торпедную стрельбу. Отработав все задачи, К-133 возвратилась к родным берегам. За это плавание командир подводной лодки капитан 2 ранга Георгий Слюсарев и капитан 3 ранга Иван Морозов были удостоены высшей на то время награды страны – ордена Ленина. Не были забыты и другие отличившиеся подводники.

Героем стал за «кругосветку»

Это был переход в 1966 году двух атомных подводных лодок К-116 и К-133 с Северного флота на Тихоокеанский. Через пролив Дрейка, без единого всплытия в надводное положение. В нем принял участие и уже заместитель начальника электромеханической службы дивизии атомных подводных лодок капитан уже 2 ранга Морозов. А попасть в кругосветное плавание помог офицеру Его Величество Случай. После «кругосветки» Иван Федорович стал Героем Советского Союза. Но это уже другая история…

Юрий Малёкин