Держать глубину. Флотские были. В.Л.Березовский. - Северодвинск, 2009. Часть 12.

Вскормлённые с копья

26.06.2012 07:16:05

Вторая

Экзаменующий:
- Какой преобладающий ветер на Баренцевом море?
Экзаменуемый: - Мордотык.

И так-то нелегкая служба в Гремихе осложнялась еще норд-вестовыми ветрами, которые с суматошной повторяемостью сотрясали Гремиху и нашу бригаду. В пятидесятые годы дамбы, перекрывающей доступ штормам на Йоканьгский рейд не было и баренцева волна с северо-западных направлений входила между материком и островом Витте как в горлышко бутылки, уменьшая длину и, согласно законам гидродинамики, увеличивая высоту. 

Источник-http://flot.com/blog/historyofNVMU/derzhat-glubinu-flotskie-byli-vlberezovskiy-severodvinsk-2009-chast-12.php

Все это отражалось на наших бортах вмятинами, трещинами и пробоинами. И хотя страдали только легкие корпуса, ремонтные и сварочные работы требовались постоянно. Чтобы избежать повреждений, мы просто-напросто по сигналу «Ветер-1» отходили от причала или плавбазы на рейд. Становились на якорь, стравливали метров сто якорь-цепи при глубине рейда 12-15 метров, заполняли цистерны главного балласта номер один и два, чтобы уменьшить парусность носовой части и увеличить парусность кормы (таким образом лодка постоянно была ориентирована носом на ветер) и стояли сутки-двое в положении свиньи. Не очень красиво, но надежно. Выходили также по фактическому ветру, аврально с неполными экипажами и силами одной вахты, всяко бывало.
На этот раз синоптики Гремихинского гидрорайона, как это у них частенько бывает, выдали прогноз погоды с точностью до наоборот, и вот это «наоборот» было равно 14-16 метрам в секунду от норд-веста.



Волна нарастала с каждой минутой, и уже к двум часам ночи стал слышен грохот бьющихся друг о друга корпусов, хотя кранцы на наших лодках были в отличие от всех подводных сил Северного флота «буксирные» - т.е. из автомобильных покрышек.
Я дежурил по бригаде и потому был на плавбазе. Объявил боевую тревогу, доложил комбригу и другим начальникам, кому положено, позвонил в казармы, где располагались шесть экипажей, послал автобус и комбриговскую машину за офицерами в Гремиху. Мой экипаж уже был на лодке, но отойти от плавбазы я не мог, из-за того, что моя лодка стояла у плавбазы первым корпусом, а вторым лодка Свербилова и сначала отойти должна была она.
Наконец, прибыли все экипажи, и приехал автобус, который привез человек сорок при норме вполовину меньшей. Мне казалось, что по утрам он был постоянно перегружен, однако не ломался, был ухожен и служил нам не первый год. Помню ежеутреннюю шутку нашего флагманского механика Рима Феоктистова: «Скорей бы вечер, чтобы завтра утром снова на работу!» - и каждый раз весь автобус ржал. По-моему, именно такой автобус много позже фигурировал в кинофильме «Место встречи изменить нельзя» под кличкой «Фердинанд».
Среди приехавших «сельдей в бочке» был старший помощник командира «С-270» старший лейтенант Сенюшкин. Подъехал комбриг. Свербилова не было - видимо, не успел на первый автобус. Комбриг решил, что ждать дальше с отходом лодок нельзя. Поскольку Сенюшкин был допущен к самостоятельному управлению подводной лодкой и проверен комбригом на выходе в море, ему было приказано отходить, не ожидая командира.
Он уже отдал швартовы, уже бурлят на полные обороты винты, вытягивая корму лодки на чистую воду, как в эту же самую минуту на борту «Аксая» появляется запыхавшийся, встрепанный Свербилов. Видя скрывающийся в темноте лодочный форштевень, он что было мочи заорал:
- Стой! Командора забыли! Догоню - всех уволю! И после паузы, отдышавшись:
- Дезавуирую!
Если вы уже вспомнили «Золотого теленка», то это почти точная цитата из эпизода, когда товарищ Бендер догонял автомобиль.
Чтобы у читателя, не сложилось впечатления о Свербилове как о легкомысленном человеке, добавлю, что в июле 1961 года, когда участвуя в учениях Северного флота, Свербилов, будучи в Северной Атлантике, перехватил слабый сигнал бедствия, который не дошел до приемного радиоцентра флота от атомной подводной лодки «К-19» (командир кап. 2 ранга Затеев) и первым пошел к ней на помощь, он получил не одобрение своим действиям, не благодарность за инициативно принятое решение, а строгий «втык» от главнокомандующего ВМФ за то, что без разрешения покинул учебную завесу с угрозой ответственности за самовольство. Как в песне Розенбаума - «...сапогами по морде нам...»



С-270. - Своя правда "К-19". (Фото Ж.М.Свербилова из архива В.В.Брыскина).

Глава VII. ФЛОТУ С НАДЕЖДОЙ

Доброе слово людям и «дизелям»

Как мне кажется, дань уважения и восхищения атомным подводным лодкам (и они заслуживают этого) уже отдана, награды командирам, морякам и при сем присутствующим вручены, теперь надо бы, думаю, хотя бы в пределах моих возможностей, осветить доатомный период, когда основной ударной силой флота были послевоенной постройки подводные лодки с дизель-электрической энергетической установкой или просто «дизеля».
Начало этой плеяде положили подводные лодки 613 проекта и далее, модернизируясь, конструктивно изменяясь, укрупняясь и перевооружаясь, «дизеля» приобретали другие проектные номера, уходили все дальше и дальше в океаны, несли боевую службу в отдаленных районах земного шара, определяемых государственной политикой страны. Всем им мое доброе слово.



Со всей определенностью могу сказать, что дизельные лодки выкормили (и это слово без кавычек) атомный подводный флот. Это они проложили дорогу в Атлантику и подо льды Северного Ледовитого океана, они были первыми испытателями ядерных торпед и ракет, наконец, они были, как говорится, кузницей кадров. За давностью, вероятно, уже можно сказать, что в тяжелые для Советского Союза (сейчас многие стараются приладить к этому словечко «бывший», а у меня так рука не поднимается) дни Карибского кризиса противостояние американским ВМС осуществлялось в основном дизельными подводными лодками. С абсолютной достоверностью могу доложить, что из шести атомных ракетоносцев того времени, а это были лодки 658 проекта с тремя баллистическими ракетами, по техническому состоянию и уровню боевой подготовки воевать могла только одна. Так уж получилось. Мы загрузили три боевые ракеты с ядерными зарядами и стояли с работающими реакторами в ожидании приказа. Слава Богу, все обошлось. Но какое напряжение вынесли наши славные «дизеля», развернутые на океанских коммуникациях! Их обнаруживали и преследовали. С ними держали гидроакустический контакт в готовности к немедленному уничтожению в случае начала боевых действий. В попытках уйти от преследования, полностью разрядив аккумуляторные батареи, иные всплывали на поверхность, и их командиры выслушивали издевательские соболезнования командиров американских противолодочных кораблей. И все же многие сохранили боеспособность. Не всплыл же капитан 2 ранга Рюрик Кетов! Использовав решительный маневр, требовавший искусного управления подводной лодкой, он оторвался от преследования первоклассно оснащенных средствами гидроакустического обнаружения кораблей ПЛО. Да и не он один.



Герои Саргассова моря. Слева направо — командиры ПЛ: А.Ф.Дубивко («Б-36»), H.A.Шумков, («Б-130»), НШ бригады В.А.Архипов, Р.А.Кетов («Б-4»). - Н.Черкашин. "Повседневная жизнь российских подводников". М., 2000.

Судьба и Управление кадров распорядились таким образом, что после производства в лейтенанты флота, окончив трехмесячные специальные курсы при Краснознаменном учебном отряде подводного плавания им. С.М.Кирова в Ленинграде, я был назначен на подводную лодку Северного флота. База подводных лодок на Севере в те времена была одна, и это был город Полярный.
Темным штормовым февральским утром 1953 года тральщик соединения охраны водного района доставил меня, среди других свежеиспеченных подводников, на Полярнинский контрольный причал. После проверки документов мы по сугробам через снежную круговерть продрались к КПП дивизии и, попрощавшись, пошли каждый по своему назначению.
Бригада подводных лодок, куда мне следовало явиться, состояла пока из двух лодок и отопителя «Метель», который исправно давал пар на лодочные грелки и иногда мыл в своем душе старших начальников. Подводные лодки 613 проекта «С-43» и «С-44» стояли еще под красными флагами, а значит проходили сдаточные испытания и были первыми и покуда единственными новыми лодками на Северном флоте. Взвод охраны, специальные пропуска, проход даже офицеров штаба своей бригады только с разрешения комбрига - капитана 1 ранга Г.Ф.Макаренкова, того, что в годы Великой Отечественной командовал Краснознаменной «Щ-404».



Щитами прикрывались! Словом, охранялась государственная тайна.
Еще не зная, что там внутри, я уже с восторгом смотрел на мой корабль, на борту которого было крупно выведено «С-43». Цифровые бортовые номера были изобретены позже.
Лодка значительно отличалась от окружавших ее «ленинцев» и «сталинцев». Закрытое, хорошо обтекаемое ограждение рубки и стройный лёгкий корпус намекали на значительную подводную скорость, а отсутствие развала форштевня и наличие выдвижной шахты для подачи воздуха к дизелю, чтобы он мог работать на перископной глубине, говорили о том, что уж эта лодка не собирается длительное время находиться над водой, как ее старшие братья. Необычного вида выдвижные устройства и антенны демонстрировали радиотехническую вооруженность и хорошие возможности радиосвязи. Кроме того, она обладала и нешуточной огневой мощью - перед ограждением рубки красовался вертикально спаренный 37-миллиметровый автомат, а по корме, на обширном барбете, было установлено спаренное же 76-миллиметровое универсальное орудие с гидравлической системой наводки, и потому скорости вертикального и горизонтального наведения были поистине фантастическими. Одним словом, вся морская часть населения Краснознаменной ордена Ушакова дивизии подводных лодок относилась к новичкам с вполне понятным любопытством и почтением.
Внутри тоже было достаточно технических сюрпризов. Это и система гидравлики, которой управлялись клапана вентиляции, кингстоны цистерн главного балласта, а также приводы рулей и подъемники выдвижных устройств, это и электродвигатели экономического хода, которые с малой бесшумной скоростью могли поддерживать непрерывный подводный ход до десятка суток, это и безотказные мощные коломенские дизеля «37-Д», которыми гордился наш инженер-механик Владимир Отсон и которые, как я узнал позже, стояли также на тяжелых железнодорожных тепловозах, так что у нас, на флоте, конверсия началась еще вон когда!



На вооружении были совершенные (по тем временам) средства гидроакустического обнаружения, радиосвязи, хороший гирокомпас и радиопеленгатор. Четыре носовых и два кормовых торпедных аппарата, оборудованных системой беспузырной стрельбы и отличный автомат торпедной стрельбы «ТАС-Л-2» довершали дело. Не надо забывать и о совершенно немыслимой глубине погружения - 200 метров! Ну, а если говорить о ее мореходности и остойчивости, то кораблей, близких к ней по этим параметрам, просто не было. Достаточно сказать, что несколько позднее, когда мы на такой же лодке ходили в автономное плавание (тогда еще термин «боевая служба» не имел хождения) в северную Атлантику и по не зависящим от нас причинам по приказанию Главного штаба были вынуждены около полутора суток плавать в надводном положении, то при волнении, соответствующем ураганному ветру, крены достигали 60 градусов, а дальше у кренометра просто градуировки нет.
Не стану рассказывать, как проходили испытания нашей лодки, тем более, что прибыл я на должность уже в самом их конце. Это была нелегкая работа.
После подписания акта Государственной приемки, командующий Северным флотом адмирал Андрей Трофимович Чабаненко приказал показать новую технику Военному Совету и командирам основных флотских соединений. Мы пришли в Североморск, продемонстрировали новинку собравшимся и с удовольствием выслушали похвалу лодке и ее создателям. Но самое сильное впечатление осталось у меня от беседы с нами командующего. Я уже писал об этом. В дальнейшем я не раз видел и слушал командующего на разборах флотских учений, которые он проводил с блеском, совещаниях или при личных беседах. Каждая встреча была для меня событием, и о каждой я мог бы рассказать. Однако дело не в том, что я опишу его человеческие качества как я это помню. Дело в том, что его видение строительства и развития атомного подводного флота отличалось от той концепции, которой придерживался главнокомандующий ВМФ С.Г.Горшков. Что и послужило причиной опалы. Пролить свет на существо разногласий могли бы живущие среди нас его сподвижники по работе в составе командования СФ. Уверен - многое из этой коллизии было бы поучительно для будущих флотских руководителей.



Принципиально неверно, что такие люди предаются забвению. Передо мной «Военный энциклопедический словарь», Воениздат, 1983 г., где в составе главной редакционной комиссии назван С.Г.Горшков. В словаре упомянуты командующие флотом до Чабаненко и после Чабаненко. А между ними десятилетняя черная дыра. Вроде бы и не существовало Андрея Трофимовича. Есть еще издания, прямо относящиеся к истории Северного флота и Североморска, где даже имени Чабаненко не найдешь, не то что доброго о нем слова. Это производит тем более удручающее впечатление, что воспитанники Командующего, командирское становление которых состоялось именно при адмирале и среди них те, что последние полтора-два десятилетия в разное время командовали Северным флотом, не попытались восстановить доброе имя учителя. Прямо-таки библейская ситуация! Думаю, что сегодня читатель, а в особенности читатель-подводник, военный моряк, летчик, должен знать обо всем этом.
Хотел бы еще обратить внимание на то, что во многих историографических изданиях освещаются только события, так сказать, лежащие на поверхности - дальние походы, арктические плавания, присвоение почетных званий, визиты и т.п.
Чтобы правильно быть понятым, скажу, что я вовсе не против освещения этих событий, однако следовало бы предпочтение отдавать боевой подготовке - ведь она и только она есть основа деятельности флота в боевой учебе. Все остальное призвано обеспечить ее успешность. Существует расхожее мнение, что освоение корабля заканчивается с окончанием приемо-сдаточных испытаний и подписанием акта Государственной комиссии. Отнюдь нет. Освоить боевой корабль - это значит на пределе его конструктивных и технических возможностей максимально успешно использовать его боевые качества, оружие и вооружение для реализации технических приемов поиска, обнаружения, преодоления противодействия противника, нанесения ему сокрушительного удара главным оружием, а далее, сохранив боеспособность, вернуться в свою базу, где пополнив запасы и приняв боекомплект, быть готовым в установленные сроки снова выйти в море. Все это в мирное время выполняется в ходе тренировок и учений. Хочу особо подчеркнуть момент боевого (учебно-боевого) соприкосновения, которое является центральным во всем перечне. Все усилия экипажа могут быть тщетными, если командир и боевой расчет не овладели передовыми тактическими приемами войны на море или если в силу конструктивных или построечных недостатков корабль не способен обеспечить выполнение этих приемов.

Продолжение следует