ЖЕНЩИНЫ МАРШАЛА ЖУКОВА. Первый партийный выговор комполка Жуков получил “За пьянство и неразборчивость в связях с женщинами”

Опубликовано operkor на Июль 5, 2012

Жуков был выдающимся полководцем, крупнейшим из плеяды маршалов Великой Отечественной войны. Тем не менее, его послевоенная судьба сложилась не лучшим образом. Частная жизнь Георгия Константиновича также не баловала. Несколько недель  многие не отрывались от экранов своих ТВ. Еще бы! Многосерийный фильм “Жуков” раскрывает частную жизнь маршала. В основном зрители были зачарованы возможностью узнать о его женщинах, о деталях быта.

 Но! Вот отзыв Эры Жуковой, дочери маршала: “Фильм привел меня в ужас. Все перевернуто с ног на голову! От крупной неправды до таких ляпов: отец в картине сам едет за рулем, а ведь он вообще не умел водить машину. Не понимаю цели фильма. Если хотели показать его частную жизнь, нужно было лучше ее изучить…”

 В этом очерке и сделана такая попытка. Для затравки приведу записку маршала Жукова о Командующем 1-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенанте М.Е.Катукове 1 февраля 1945 года: “…Я имею доклады, что т.Катуков армией не руководит, отсиживается дома с бабой и что сожительствующая с ним девка мешает ему в работе… Требую: немедленно отправить от т.Катукова женщину. Если это не будет сделано, я прикажу ее изъять органам СМЕРШ…”

 Документ этот вроде бы вполне достоверно говорит о высоком моральном уровне того, кто его написал. Но был ли высокопоставленный поборник нравственности столь же безупречен в хитросплетениях собственной частной жизни?

 Вернемся на 16 лет назад, в 1929 год, когда Георгий Жуков командовал кавалерийским полком в Минске. Именно тогда он и получил выговор по партийной линии с формулировкой “За пьянство и неразборчивость в связях с женщинами”. И неприятностей по аналогичным причинам в жизни Георгия Жукова хватало. Так что же это за женщины, в связях с которыми будущий полководец был столь неразборчив?

 С первой из них, Марией Волоховой, он познакомился осенью 1919 года в саратовском лазарете, где она была медсестрой, а он лечился после ранения. Между ними завязался роман, прерванный отъездом выздоровевшего Георгия на фронт.

В конце 1920 года Жуков командовал эскадроном в Воронежской области и познакомился там с Александрой Диевной Зуйковой, которая и стала его первой ППЖ – “полевой походной женой” на армейском сленге. Он оформил ее писарем в своем эскадроне, и она на специально выделенной бричке следовала за Георгием постоянно, обслуживая его, так сказать, в бытовых и интимных аспектах жизни.

 В июле 1923 года Жуков был назначен командиром 39-го кавалерийского полка, расквартированного в Минске. А там как раз в то время проживала первая любовь Георгия – Мария Волохова, и он немедленно восстановил былые взаимоотношения.

 В течение шести лет бравый кавалерист жил практически на два дома, попеременно с обеими женщинами. Они об этом знали, но мирились, поскольку ни с одной из них он формально в браке не состоял. На это, впрочем, в те времена смотрели вполне снисходительно.

 Но в начале 1929 года Александра родила девочку, которую назвали Эрой, и Георгий записал ее на свое имя. А через полгода родила и Мария. И тоже – девочку, которую назвали Маргаритой. Жуков и эту дочь оформил на себя, дав ей свое отцовство в ЗАГСе.

И вот тогда-то, поняв, что добром Георгия около себя не удержать, Александра Диевна прибегает к испытанному приему командирских подруг советского времени: она пишет заявление в партийную организацию, требуя, чтобы Жукова заставили с ней оформить брак и обязали жить в одной семье, а не на два дома.

Поскольку же он от этого категорически отказался, то ему “влепили” выговор и предупредили, что если он не перестанет метаться и не вернется к той, что родила первой, то его исключат из партии. А это означало неизбежное увольнение из армии. Делать было нечего – Жуков вернулся к Александре, засекретив свидания с Марией. Но той это надоело, и она с дочерью уехала в Минводы, где и вышла замуж.

А Жуков остался жить с нелюбимой, правда, не регистрируя брак, хотя вскоре появилась на свет и еще одна дочь, Элла. Было бы, однако, опрометчиво воображать, что бравый конник стал вести пуританский образ жизни в сексуальной сфере.

 По нынешним свидетельствам его биографов и сослуживцев, и тогда, и потом был он весьма неравнодушен к дамским прелестям и, вынужденно обретаясь с нелюбимой, шел порой на очень рискованные поступки ради свиданий с теми, кто ему импонировал.

 Однако длительную привязанность Жуков обрел уже в годы войны. Это была, в сущности, самая настоящая жена, только фронтовая. Она появилась у генерала на фронте осенью 1941 года. Шофер его неизменный, Александр Бучин, вспоминает: “Лидочка появилась в нашей группе обслуживания Командующего в дни битвы под Москвой. Как военфельдшер, младший лейтенант Захарова была прикомандирована к генералу армии Жукову.

 Многие люди в нашей группе за годы войны сменились, но Людочка оставалась, в звании выросла аж до лейтенанта. Худенькая, стройная, была она для нас как солнечный лучик. И Георгий Константинович к ней крепко привязался. Несмотря на свой крутой нрав, к Лидочке относился очень душевно, берег. Но она не отходила от него ни на шаг в любой обстановке. Даже когда он шел на передовую, нас он оставлял, а она шла с ним.

 Застенчивая, стыдливая, Лидочка не терпела грубостей, а Жуков иногда до слез ее доводил своими солдатскими выражениями, хотя и, не скрывая этого, любил ее и старался беречь”.

 Как видим, себе, любимому, маршал Жуков отнюдь не запрещал того, в чем категорически отказывал генералу Катукову. Можно представить себе реакцию Жукова, получи он из Ставки радиограмму, в которой ему погрозили бы отобрать Лидочку силами СМЕРШ!

Кстати, ППЖ в годы войны были практически не только у крупных военачальников, но и у многих командиров полков. Некоторые из них потом так и не расстались с фронтовыми подругами, бросив законных жен. Так поступил, к примеру, маршал Иван Конев, превратив свою ППЖ Тонечку в законную супругу. Однако большинство командиров с окончанием войны с фронтовыми подругами расстались.

Жуков поступил иначе. Лидочка осталась с ним и после Победы. Она была рядом в Москве, а когда Сталин отправил маршала в Одессу – поехала с ним. В Одессе Лидочка жила в квартире маршала, уходя на свою только тогда, когда из Москвы приезжала Александра Диевна.

Внук Жукова от дочери Маргариты, Георгий, в своих воспоминаниях сообщает: “В 1946 году Александра Диевна написала заявление в органы НКВД с просьбой убрать военфельдшера Лиду Захарову из Одессы. Убрать-то не смогли, но тихо уволили из армии. Однако она не оставила дедушку и, несмотря на разные чекистские провокации, вроде ночных телефонных звонков, последовала за ним из Одессы в Свердловск, где и жила на квартире, которую он снимал специально для нее”.

 Да, Жуков не расстался с любовницей, хотя ему пришлось держать ответ за это в самых высоких инстанциях. В 1948 году в ЦК КПСС поступили сведения, полученные от его бывшего адъютанта Алексея Семочкина, в которых тот обвинял своего начальника в «разврате с разными женщинами в служебных кабинетах во время войны, после чего он награждал их боевыми орденами”.

Приведу ответ маршала, представленный им секретарю ЦК КПСС А.А.Жданову 12 января 1948 года: “Я подтверждаю только один факт – это мои близкие отношения с Лидией Захаровой. Но она получала ордена и медали не от меня лично, а от командования фронта, наравне с членами команды, которая меня обслуживала в годы войны… Я вполне осознаю, что я виноват в том, что был с нею связан, и она жила со мной”.

Тем не менее, как видим, и после такого покаяния перед самыми высокими инстанциями Жуков не расстался с Лидочкой, несмотря на то что жил он под плотным колпаком МГБ. Кстати, Лидочка за более чем 10 лет близости с маршалом имела, по крайней мере, две возможности стать его законной женой. Ведь он в те годы формально не был женат. А Лидочка дважды делала аборт и оба раза избавлялась от сыновей Жукова.

А он так пламенно желал иметь сына, и если бы она ему его родила, то, скорее всего, Жуков бы оформил их отношения в ЗАГСе. Об этом в один голос свидетельствуют воспоминания членов его фронтовой команды обслуживания.

А Лидочка оставалась с маршалом неразлучно, вплоть до того момента, когда он встретил в Свердловске военврача Галину Семенову, влюбился и стал с ней близок. Только тогда Лидочка уехала в Москву. Впрочем, Жуков не забывал ее и потом. В частности, когда он стал министром обороны СССР, то помог бывшей любовнице получить квартиру в столице.

Однако задолго до этого развернулось так называемое “трофейное дело”, в ходе которого всплыло множество фактов, рисующих частную жизнь маршала Жукова отнюдь не в розовых тонах. В 1947 году были арестованы близкие ему люди: адъютант Семочкин, генерал для особых поручений А.Минюк и член Военного Совета группы войск в Германии генерал-лейтенант К.Телегин. На основе их показаний против маршала было возбуждено дело.

 В январе 1948 года на его московской квартире органы СМЕРШ провели негласный обыск и повторили его через несколько дней на подмосковной даче. Найденные в ходе обысков ценности потрясают воображение. Меха, ковры, гобелены, картины, сервизы, мебельные гарнитуры, антиквариат, драгоценности десятками и сотнями штук лежали в чемоданах и сундуках, а в основном были навалены грудами. Шеф Госбезопасности Виктор Абакумов сообщал Сталину: “Квартира и дача тов. Жукова представляют собой, по существу, антикварные магазины или музеи разных ценных экспонатов”.

 Чекисты, однако, не успокоились, они искали некий чемоданчик, по их сведениям, до краев набитый драгоценностями. Искали его и в Одессе, искали у Жукова в Москве, когда он 10 января 1948 года туда вернулся, думали, что маршал возит пресловутый чемоданчик с собой. Но не нашли.

 Но, по данным автора книги “Неизвестный Жуков, портрет без ретуши” Бориса Соколова, “этот чемоданчик был обнаружен у бывшей няни Лидии Руслановой в процессе обысков, проведенных, когда арестовывали генерала Крюкова и его жену, знаменитую певицу Лидию Русланову, осенью 1948 года. В чемоданчике нашли 208 больших бриллиантов, множество изумрудов, сапфиров, жемчуга, платиновых и золотых уникальнейших украшений”.

 Певица утверждала, что это ее личные сокровища, но ей, естественно, не поверили. В книге Соколова выдвинута версия, что “Жуков после опалы передал заветный чемоданчик с драгоценностями своей проверенной подруге Лидии Руслановой, в расчете, что у нее искать не станут”. Как видим, военный стратег просчитался.

 Потому как сотрудники СМЕРШ знали о тесной связи маршала с певицей, интимной – в том числе. И его прямо обвинили в том, что он наградил ее боевым орденом Великой Отечественной войны I степени именно за интимные услуги. Сама же Русланова на допросе сообщила: “Справедливости ради я должна сказать, что, если бы не была хорошо знакома с Жуковым, то навряд ли меня наградили этим орденом”.

 В воспоминаниях людей, близко знавших Жукова, есть немало свидетельств о том, что был он близок не с одной лишь Лидией Руслановой. В частности, когда в Берлин приехала концертная бригада из Киева, маршал умыкнул одну из актрис – якобы покататься на моторке, и вернулась она из этого “плавания” лишь на следующий день.

 Антонина, вторая жена маршала Ивана Конева, вспоминала, что в бытность ее в роли его фронтовой подруги “как-то в штаб нашего фронта приехал Жуков и послал за мной свою машину и адъютанта. Мол, ему очень интересно со мной познакомиться и поговорить. Я, конечно, поехала. Ну, он сначала попробовал за мной поухаживать как мужчина, но я не далась. И он сказал, что я должна развиваться, посоветовал почаще заглядывать в энциклопедию, я так и не поняла, зачем.

 Когда Иван узнал об этой встрече, то устроил мне грандиозный скандал: “Как? Ты встречалась с Жуковым? Зачем поехала к нему? Что он от тебя хотел?” Потому что Конев очень хорошо знал повадки Жукова, был наслышан о его романах. Иван Степанович долго переживал, думал, что я Жукову поддалась”.

 На одном из допросов Лидия Русланова сообщила следователю, что Жуков, если ему нравилась женщина, пренебрегал элементарными приличиями. Привела пример, как во время одного застолья в Москве “он увлекся молодой дамой, женой генерала, все время танцевал только с ней, а потом они вышли и надолго пропали. Генерал этот сидел весь бледный. Наконец, Александра Диевна решительно поднялась и пошла их искать. Через некоторое время она вернулась вместе с ними. Вид у дамы был очень сконфуженный. А Жуков пытался все обратить в шутку. Но Александра потом мне сказала, что застала их в “ходе процесса”.

 Итак, маршал Жуков был не из последних удальцов по женской части. Но, когда ему исполнилось 54 года, он встретил последнюю и, судя по всему, настоящую любовь своей жизни. Это произошло в Свердловске, в бытность его командующим войсками Уральского военного округа, в 1950 году. Военврач Галина Александровна Семенова была его моложе почти на 30 лет и служила в окружном госпитале. Знакомство произошло на дому у маршала, когда у него случился микроинфаркт и ее вызвали с дежурства.

Он влюбился сразу и, выздоровев, стал с присущим ему пылом ухаживать за Галиной, которая вскоре ответила взаимностью. В 1951 году она забеременела, но произошел выкидыш. Жуков утешал: “Какие твои годы! Мы повторим”. Когда его в 1953 году вызвали в Москву, он организовал перевод Галине в госпиталь Бурденко, выхлопотал ей с матерью квартиру. И стал привычно жить на два дома.

Но в этом же году ему пришлось зарегистрировать свой брак с Александрой Диевной, хотя, по его же признанию, интимные отношения между ними прекратились еще с начала войны. Впрочем, она и не претендовала на близость, а требовала регистрации, чтобы Жуков не ушел окончательно из дому.

Однако для него это был крайне мучительный и нежелательный акт, потому что уже в то время Жуков знал твердо: жить он будет только с Галиной, она женщина его грез. И, естественно, сочетаться узами брака он мечтал именно с ней, а не с постылой Александрой Диевной, хотя она и была матерью его детей. Но, поскольку стоял вопрос о назначении его министром, скрепя сердце, согласился узаконить их брак.

Однако в 1957 году, когда Галина родила дочь, названную Марией, Жуков твердо решил расторгнуть формальные отношения с Александрой и заявил ей об этом. Он официально удочерил Марию, присвоив ей свое отчество и фамилию в 1960 году. А жена прибегла к испытанному способу: в июне 1957 года отправила “телегу” на имя Хрущева, требуя убрать Галину Семенову подальше от Москвы и обязать маршала не уходить из семьи.

Разбор “телеги” Хрущев поручил Екатерине Фурцевой. Та предложила понизить Галину Семенову в воинском звании и уволить из армии. Но Жуков в то время был министром обороны и был весьма необходим Никите Сергеевичу. Шла борьба с “антипартийной группой”, и голос Жукова в этой кампании имел немалое значение. Так что донос жены почти никак не отразился на образе жизни маршала. А он все больше времени проводил с Галиной и дочкой Марией в их квартире.

Но заявление законной жены всплыло, когда маршала снимали со всех постов на октябрьском пленуме того же года. Учли и “телегу”. Так что вернуться свергнутому министру пришлось не к той, что любила и верно ждала.

Впрочем, он, как только мог, находил время и для нее. И раздвоение личной жизни, естественно, не могло не сказаться на состоянии здоровья травмированного опалой маршала. Тем более что такой образ жизни ему пришлось вести почти восемь лет, вплоть до января 1965 года, когда он оформил развод с Александрой и брак с Галиной.

Однако благополучию новой семьи помешали почти немедленно болезни. В декабре 1967 года у Галины был обнаружен запущенный рак груди. Операция запоздала. А через месяц у Жукова произошел инсульт, и он был парализован. Тяжко болели оба. В ноябре 1973 Галина была госпитализирована и через неделю скончалась. Такого удара маршал не перенес, он почти не выходил из больницы и через полгода скончался. Это произошло 18 июня 1974 года.

Георгий Константинович Жуков завещал похоронить себя рядом с Галиной Александровной. Но Брежнев решил иначе. Маршала кремировали, и урну с прахом захоронили у кремлевской стены. Был он выдающимся полководцем, крупнейшим из плеяды маршалов Великой Отечественной войны. Тем не менее его послевоенная судьба сложилась далеко не лучшим образом. Опала следовала за опалой. Но и частная жизнь Георгия Константиновича, как видим, не баловала.

Выразительнее других, пожалуй, написал о маршале Иосиф Бродский. Завершу этот очерк одной из строф его стихотворения “На смерть Жукова”:

Спи! У истории русской страницы

хватит для тех, кто в пехотном строю

смело входили в чужие столицы,

но возвращались в страхе в свою…

По материалам: ‘Русский Экспресс’, Канада