.jpg)
Турбинист Павел Волков.-1966г
Справа Стоят-Израилев,Лычагин,Раина.Сидят-Ханицкий,Дружинин.Удовик.Все- слева направо.1966год.
Группа в составе меня, Паши Волкова, Толи Димуры, Валеры Гришина и старшого Анатолия Котляра, вооружившись ножами, верёвками, мешками для будущего мяса, двинулась на ферму. Перед этим, правда, когда получали от старпома задание, кто-то из нас попросил пистолет, чтобы эту задачу быстрее выполнить. Услышав это, старпом ответил: «Может вам ещё пулемёт дать?» После сказанного вопросов больше не последовало. Спустя полчаса прибыли на ферму, нам показали наших бурёнок.
Долго совещались, как их довести до места экзекуции. Привязали верёвку за рога, обмотав зад жертвы, потащили её к большому валу, стоящему вблизи фермы, чтобы с его высоты нанести ей удар между рогов. Привели, а вот кто будет бить? Среди нас желающих не нашлось. После долгих уговоров согласился это сделать Анатолий Котляр – сверхсрочник и старший нашей группы. Он залез на валун, держа в руках секач для отбивки мяса и закрыв глаза, нанёс удар по рогам. Наша бурёнка от неожиданности подпрыгнула то ли от боли, то ли от страха, резко мотнула головой, развернулась и галопом побежала к ферме, оставив своих «палачей», лежащими на земле, разбегающимися во все стороны. И всё бы ничего, если бы бурёнка при убегании не оставила следы своего страха на земле, куда при падении угодил Толя Димура в своей кожаной канадке (канадки выдавались во время службы рассказчика всему экипажу от командира до матроса, потом их отобрали и оставили только офицерам, а впоследствии вообще заменили на тряпичные, как и гордость матросов – яловые сапоги – на совковую вечную керзуху).
Смех работающих рядом стройбатовцев, мат подводников долго разносились над сопками Гремихи. Но приказ надо было выполнять. Злость у нас после это была такая, что этих двух коров мы готовы были задавить собственными руками. И снова ферма. На вопросительные взгляды молоденьких доярок мы, опустив глаза объяснили, что вот мол корова оказалась нервная, непонятливая, что надо бы её заменить. Но в ответ услышали: «Морячки, вы или берите, что вам выделили, или топайте в часть». Пришлось снова нашу бурёнку вести на лобное место. По дороге решили, что попросим привести приговор по отношению наших коров работающих стройбатовцев, пообещав им пару бутылок шила (спирта) и хорошей закуски. Возражений от них не последовало. Через несколько минут наши две бурёнки лежали на земле и ждали разделки. Приступая к данной операции, мы и не заметили, как вокруг нас собралось несколько гремитчан с авоськами в руках. А дальше всё пошло как по маслу… они нам водочку, мы им – всё, что было внутри коровок, включая копыта, головы, хвосты. Оставшееся мясо положили в мешки. Решив, что дело сделано, приступили к уничтожению того, что получили по бартеру с жителями Гремихи.
Два часа трапезы было достаточны, чтобы один из моих товарищей начал доказывать всем сидящим, что никогда не видел коров, у которых две ноги. Это, наверно, такая северная порода. Прибывший мичман Бересневич после долгих уговоров заставил нас погрузить мешки с добытым мясом для экипажа лодки на плечи, и двинуться к камбузу.
На следующий день подводники с удовольствием уничтожали добытое мясо, а мы, сидевшие с ними за столом с больной головой, думали только об одном – как опохмелиться… Через пару дней мясо снова появилось в нашем рационе. Мясного «бунта» не получилось.»
А вот история из области «как моряки бражку варили… «Не знаю как сейчас, но тогда на первых атомных субмаринах спирта (шила) было вдоволь. Им не только протирали приборы КИП(а) и оборудование, но и решали многие вопросы, жизненно важные для корабля. Имея такое драгоценное зелье, матросы умудрялись на лодке, там где жили, делать бражку, благо компонентов для этого было достаточно (сгущёнка, фрукты, шоколад и т.д.).
Приближался праздник 7-е ноября. Мы, старослужащие, решили к спирту добавить ещё и бражечки. Происходило это на плавбазе «Ямал» в г. Северодвинск, где недалеко стоял корабль, прибывший туда на ремонт. Задумали, заквасили. Встал вопрос, а куда спрятать фляжку от глаз командиров? Решили поставить в кладовку, где боцман держал всё своё снаряжение (на то время этим хозяйством распоряжался главстаршина БЧ-1 Андрей Ханицкий). Надеялись, что там её никто не найдёт. И вот, за день до праздника, старпом (Геннадий Умрихин) решил проверить состояние кубрика, спросить может, у кого из членов экипажа будут вопросы. Проходя мимо кладовки, он и стоящий возле него доктор Борис Ефремов услышали какой-то странный шум. После открытия, перед ними предстала картина – фляжка и сверху неё вращается с шипением (брага пёрла с неё) винт, которым прижималась крышка.
Стоят: Андрей Ханицкий, Григорий Раина, Лачигин (слева направо).
Старпом был человек с юмором, понимал, кто это сделал и для чего. Решил найти производителей этого напитка, но оригинальным способом. Попросил доктора принести ему касторки. После того как Ефремов принёс, он её (чуть ли не литр) залил во флягу, закрыл и попросил доктора докладывать вечером 7 ноября о всех моряках, которые к нему обратятся с проблемой – расстройства желудка.
Прошли праздники, но доктор лодки так и остался без «работы». Никто к нему не обратился. Старпом, предполагая, чьих это рук дело, вызвал к себе главстаршин Андрея Ханицкого, меня, Пашку Волкова, Анатолия Димуру. И задал напрямик вопрос: «Ваша работа с брагой?» Мы отпираться не стали и признались, что это мы, действительно, заквасили в бидоне брагу. И с удовольствием на ноябрьские праздники оприходовали. «Ну и как? Ничего не почувствовали после этого?» – спросил старпом. «Ничего», – кажется ответил Толя Димура. Здесь уж пришло время удивляться Умрихину Г.М. Он поведал нам, что было им добавлено в брагу. Анатолий Димура только и смог ответить: «А я-то думал, почему она так гладко шла, а потом через час мой желудок выдавал странные звуки!»
Учитывая «чистосердечное» признание подводников, старпом отпустил нас и вдогонку сказал: «Думал, что подводникам не страшны психологические и физические нагрузки. А вот теперь убедился ещё в одном – их желудкам не страшен никакой коктейль, даже бражка с касторкой!»
"Был на К-27 классный замполит, капитан второго ранга Петухов, – вспоминает Григорий, – отличный мужик, для матросов и старшин, как отец родной". Раз в сутки лодка подвсплывала на перископную глубину. Можно было новости по радио послушать. Получить радиограммы от командования, передать короткий зашифрованный доклад – буквально одним импульсом. А потом Петухов проводил политинформацию – по "Каштану", по внутренней связи. А завершал её всегда напоминанием, что курить в отсеках нельзя, это может привести к пожарам. И концовка: передачу подготовил и вёл капитан 2-го ранга Петухов.
А зайдёшь в первый отсек – там дымом тянет.
– Ребята, кто курил?
– Ну, кто?! Петухов!
Фильтры очистки воздуха на лодках были хорошие, но с табачным дымом они не справлялись. А ведь пожар в отсеке –это самое страшное, что есть на подводной лодке. У подводников принято так: если в твоём отсеке авария, пожар, забортная вода поступает, то ты борешься с ней сам. Закрываешь люк на клинкет, блокируешь механизм специальным болтом, чтобы с той стороны не открыли, и борись. И если тебе при этом положено умереть – умри, но не дай погибнуть лодке. Это борьба за живучесть. А если по ту сторону люка, в аварийном отсеке, горит твой друг или брат, сожми сердце и делай то, что положено делать, не пытайся его спасти. В конце концов, кислород в отсеке выгорит, и пожар сам погаснет. А когда читаешь, что выгорело два, три отсека – это значит, что кто-то дрогнул, нарушил суровый закон подводников.
Для экстремальных ситуаций в каждом отсеке на каждого подводника есть изолирующие противогазы, которые сами вырабатывают кислород для дыхания. В этих противогазах подводники борются с огнём. На каждого подводника имеются спасательные водолазные костюмы для всплытия с глубины – но, понятно, не с трёхсот метров. В каждом отсеке – неприкосновенный продуктовый набор. Единственный отсек, в котором ничего этого не было, реакторный – рабочее место Григория. Ни противогазы, ни НЗ хранить там нельзя было – очень скоро они стали бы радиоактивными, и осталось бы их только выбросить... Из этого похода моряки вернулись победителями.
Это был первый поход советского корабля в режиме полной автономности. И это был мировой рекорд непрерывного пребывания под водой. Увы, сегодня об этом можно узнать даже не из всякого справочника...
Возвращение в родной порт стало праздником. Построение на пирсе. Рапорт командующему Северным флотом. Пауза, чтобы помыться и переодеться. А затем застолье, во время которого за накрытыми столами собрались и офицеры, и матросы срочной службы – все вместе. Вместе под одним Богом ходили в море, вместе сели за столы. По принятому у подводников ритуалу к столу подали двух жареных поросят – по одному за каждый месяц плавания. Командиру БЧ-5 голова досталась, по чину, как говорится: командир движения – голова всему. А он на неё смотрит: "И что мне с ней делать?"
Преемственность. Повар накрывает торжественный обед на берегу для экипажа подлодки К-21 после возвращения с боевого похода. Жареные поросята, шампанское. Лето 1942 г. - РОБЕРТ ДИАМЕНТ.
На столах вино, под столом водка. Потом отпуск, встреча с родителями, друзьями. Но прежде чем Григорий и его сослуживцы разъехались по отпускам, после первого похода полагалось полежать в госпитале. Сдать анализы. Брали медики и пробы костного мозга из грудины –шрамы от этих проб тоже по сей день украшают грудь Григория Ошаровича. "Они на нас диссертации защищали, –вспоминает Гриша, – но нам-то ничего не говорили: здоров, годен – весь разговор". Недельку полежали – всё, хватит, ребята, пора в строй. Зато и первый отпуск у меня был 97 суток. 45 суток сам отпуск, плюс 27 суток за вредность службы, плюс по 10 суток за каждый месяц в море. Я в Кировоград приехал, а отпуск всё не кончается, меня уже спрашивать начали: "Гриша, может, пока пойдёшь на завод поработать?.."
Второй боевой поход атомной подводной лодки К-27, на этот раз в Средиземное море, начался летом 1965 года. В целом проходил он по тому же сценарию, как и первый поход. Только у Гибралтара лодка замерла на глубине в ожидании – кто её "проведёт"? Наконец, пристроившись под какое-то судно, под его прикрытием и под шум его винтов атомоход проскользнул в крепко охраняемый пролив. Войдя в зону учений американского 6-го флота, подлодка всплыла на перископную глубину и провела атаку. Собственно, это была фотоатака, чтобы по возвращении представить командованию отчёт о "потопленном" американском корабле. Сами американцы даже не заметили, что один из кораблей "потоплен". Лодку они засекли только после того, как она всплыла и пришвартовалась у советского крейсера "Михаил Кутузов". Натянули брезент на рубку, на корме и на носу, чтобы было невозможно идентифицировать её силуэт. Едва начало светать, появился американский самолёт-разведчик. Сначала казалось, пройдёт мимо. Но вдруг, начал снижаться. Радисты АПЛ, которые слушали американцев, потом рассказали, что пилоту объявил благодарность сам тогдашний министр обороны США Макнамара за обнаружение в Средиземном море советской атомной подводной лодки. И в течение двух суток американские самолёты, сменяя друг друга, кружили над нами на самых малых высотах. Мы отчётливо видели пилотов. Сидят в спасательных жилетах, улыбаются и снимают нас фото- и кинокамерами. "Очень мне хотелось, – рассказывает Григорий дальше, – посмотреть кино, которое они сняли: можете себе только представить, каким образом мы их "приветствовали" с палубы лодки.
Загрузка гидроакустических буёв в противолодочный самолёт S-2 «Трекер»
А когда мы начали готовиться к погружению, американцы начали сбрасывать вокруг нас радиобуи с эхолотами, чтобы засечь направление отхода. А с "Михаила Кутузова" спустили катер и начали эти буи вылавливать. Те бросают, наши вылавливают. Несколько буев даже нам подарили. Интересные такие буйки – эхолот, антенна, а внизу два элемента питания, когда вырабатывают ресурс, растворяются в морской воде, и буй просто тонет.
Уход лодки дал возможность американцам и нашим поиграть в "кошки–мышки". Американцы несколько раз обнаруживали лодку и садились на хвост. Наши уходили и, в свою очередь, садились на хвост американской лодке. В этой игре испытаниям подверглись не только тактико-технические характеристики корабля, но и боевое мастерство советских подводников. "Правда, однажды во время этих игр, – вспоминает Григорий Раина, – лодка едва не погибла: войдя в воды, на которые не было карт дна, оказалась в опасной близости от банки. То есть только для надводных кораблей это место было банкой, причём совершенно неопасной". Для подлодки это была гора, вырастающая со дна моря. И если бы АПЛ К-27 врезалась в неё на полном ходу, это был бы конец. "Даже если бы кто-то и уцелел в полузатопленных отсеках, нас бы всё равно не нашли и не спасли", – говорит Григорий Раина. Вне своих территориальных вод мы были смертниками: если что, то с концами – сверхсекретная лодка, у нас даже аварийные буи были заварены. В случае аварии они всплывают, обозначают положение лодки и обеспечивают радиосвязь. А я же их и заваривал. Мне ребята ещё говорили: "Ты, Гриша, как из похоронной команды..." Недаром были для нас крылатыми слова: "Только среди подводников существует такое братство: либо все побеждают, либо все погибают".
Григорий Раина, Андрей Ханицкий, Александр Осюков
.А во время очередной аварии в этом плавании, когда в реакторном отсеке давлением подорвало крышку среднего парогенератора и концентрация радиоактивных газов в пять раз превысила норму, лодку спасали старший лейтенант Влад Домбровский и спецтрюмные Осюков и Гриша Раина. Лёжа на асбестовых матах на раскалённом до 250 градусов железе, они осторожно затянули на шпильках более полусотни гаек, контролируя каждый шаг резьбы микрометром. Это был последний поход Григория. В марте 1966 года ему торжественно вручили самую престижную среди моряков боевую медаль Ушакова. А осенью этого же года он демобилизовался. Нашёл я Гришу спустя 41 год. Сегодня мы часто встречаемся, практически ежедневно перезваниваемся друг с другом. Гриша говорит сегодня, что если бы он начал жизнь сначала, то снова пошёл бы служить на К-27. Нет, эти слова не кажутся странными. Это было время молодости и не показного героизма. В память о нём хранит он и свои боевые награды. Такова судьба подводника-спецтрюмного АПЛ К-27, паренька со степного края Кировоградщины – Раины Григория Ошаровича.
ПОМНИМ О СЛУЖБЕ НА ПОДВОДНОМ ФЛОТЕ. УГОЛОК ПАМЯТИ У ГРИГОРИЯ ОШАРОВИЧА РАИНА, ГЛ.СТАРШИНЫ, СПЕЦТРЮМНОГО, КАВАЛЕРА МЕДАЛИ УШАКОВА. 2010гКировоград
Глава 18. КОМАНДА ТУРБОГЕНЕРАТОРЩИКОВ
Было бы несправедливо с моей стороны, если бы в настоящей книге я не коснулся команды, в которой мне пришлось служить.
Не рассказать о ней и о тех моих сослуживцах, которые служили до меня, вместе со мной и после меня. Это моряки-подводники команды турбогенераторщиков. Команда, которая в то время среди первых атомных субмарин была первая в своём наименовании, в специальности, которую мы получили, именно на корабле, так как в учебке учили на турбинистов. Да и пятый отсек, в котором несли службу турбогенераторщики, назывался – турбогенераторный. На других лодках их не было.
Подводники 2-го дивизиона БЧ-5 АПЛ К-27. 1964 г. 1-й ряд: Димура, Тимофеев, Хутченко. 2-й ряд: Шеклов, Соловьев, Егоров, капитан 3 ранга Зубков, Ламцов, Гусев, Шабалин. 3-й ряд: Корольков, Удовик, Давиденко, капитан-лейтенант Нечипуренко, Анищенко, Проскурин, Миронюк, Строкач. 4-й ряд: Михайлевич, Еременко, Лещинский, Куцев, Тюкин. 1963 г. (из архива Ламцова).
Команда входила во 2-й дивизион 5-ой боевой части. Кроме нас в электротехнический дивизион входили электрики. Первым турбогенераторщиком и старшиной команды был мичман Ламцов Владимир Михайлович. Вот как вспоминает те далёкие времена сам Владимир Михайлович:
«Родился я в 1937 году. В 1956 году окончил школу, потом химико-технологический техникум. В сентябре 1956 года меня призвали в Армию. Попал на подводный флот. После окончания учебного отряда в Кронштадте в 1957 году меня направили на Северный флот. Служил на дизельной лодке Б-75, а в марте 1958-го вызвали в г. Обнинск на учёбу. Там меня зачислили в экипаж атомной подводной лодки К-27 (которой ещё не было) и назначили старшиной команды турбогенераторщиков. В конце года я заключил контракт на сверхсрочную службу. Кроме меня в команде были Смолик Иван Сергеевич, Анатолий Дьячков (он стал старшиной команды во втором экипаже после его создания). Они уволились в 1963 году. Вместо них пришли Леонид Тюкин, Анатолий Димура, Анатолий Чернышук. С этими ребятами ходил в Атлантику. А в ноябре 1964 года я демобилизовался, передав дела команды Леониду Тюкину.»
Сослуживцы по АПЛ Василий Лычагин и Леонид Тюкин. Северодвинск.(слева нправо)1994г
Мне не пришлось служить с мичманом Владимиром Ламцовым, главстаршиной Леонидом Тюкиным. Но об их хороших делах, как высококвалифицированных спецов, я и мои товарищи по команде были наслышаны. Жизнь на корабле продолжалась. Менялись люди. Вместо ушедших приходили новые. Мне и Володе Газину пришлось несколько месяцев прослужить с нашими отличными наставниками, которых мы пришли сменить и которые учили нас специальности, передавали свой опыт. Это Анатолий Димура, Анатолий Чернышук, Николай Сманцер, Иван Пыдорашко, командир 2-го дивизиона Виталий Ничипуренко, которого вскоре сменил Иван Спиридонов. Вскоре они ушли, а команду турбогенераторщиков возглавил мичман Иван Фёдорович Немченко. Команда в составе Немченко, Сманцера, Пыдорашко, Газина, Ивана Панченко, автора этих строк и прибывшего в 1967 году Александра Миняева, активно готовилась к своему третьему походу. С нами вахту в отсеке постоянно несли, участвовали в различных работах наши коллеги по 2-му дивизиону – электрики. Мои одногодки: Зинон Митрофанов, Николай Мельник, Виктор Котельников, Николай Осянин, старшие сослуживцы: Анатолий Брехунец, Залетов, Коновалов, Охлюев и другие. Хотелось бы вспомнить и трёх замечательных ветеранов войны подводного флота – мичманов Головко Николая Андреевича (старшину команды трюмных), Голубкова Александра Константиновича (старшину команды электриков) и Хренова Николая Ивановича (старшину команды радиометристов). Все они одного года рождения – 1927-го. За плечами годы службы на дизельных лодках, участие в Великой Отечественной Войне. Первые двое постоянно находились в пятом отсеке, хотя их хозяйство было и в других отсеках корабля.
Моряки-подводники любовно вне службы и между собой называли "студентом" – Хренова, "комаром" – Голубкова и "перуном" – Головко. Такие клички им дали моряки при просмотре одного художественного фильма (о "лесных братьях" в послевоенной Прибалтике) в 1964 году, когда эти трое уважаемых подводника пришли на К-27. Дожил до сегодняшнего дня только один – мичман Головко Николай Андреевич. Два его побратима ушли из жизни несколько лет тому назад.
И. Пыдорашко, Н.Сманцер, В.Квашин. (Слева направо) 1967г
В 1967 году осенью ушел в связи с окончанием службы Николай Иванович Сманцер, участник боевого похода в Средиземное море. После долгих лет поисков я его нашёл в Москве. В 2000 годах несколько раз встречались. Женат. Взрослый сын, внуки. Недавно, перед написанием книги, узнал, что Николай перенёс инфаркт в свои 65 лет. Оставшимся членам команды пришлось пройти через ядерную аварию, лечение и осенью 1968 года демобилизоваться. Ушли в том году Иван Пыдорашко, Володя Газин и я. В 1970 году – наш старшина команды Иван Фёдорович Немченко. Через годы я узнал, что он покончил с собой. Что же заставило этого мужественного человека так поступить – неизвестно. Дослуживать ещё около года осталось Александру Миняеву. С первыми ребятами общение не прекращалось все эти годы. А вот Сашу Миняева я нашёл только спустя десятилетия в далёкой Мордовии. Получил от него письмо, которое мне и захотелось привести в данной главе, ибо там речь идёт о нашем прошлом, о наших сослуживцах. Александр Фёдорович Миняев пишет:
«Прошло более 30 лет, как мы с тобой расстались, дорогой дружок. Думаю, тебе будет интересно, что было после ухода тебя, Володи Газина, Вани Пыдорашко. Меня и многих ребят отправили в ноябре 1968 года на обследование в Ленинград. Находились мы там до февраля 1969 года. После этого многих из годков комиссовали, это Валеру Погодина (Валерий Погодин умер в 27 лет от рака печени – авт.), Женю Уланова, Володю Видякина, Володю Волошина. У них обнаружили очень высокое давление, другие отклонения в организме. Меня, Саню Рыжова, Хайдара Шакирова, Артура Гафнера, Сашу Жданова и ещё с десяток человек – списали на берег, и последние шесть месяцев я дослуживал на береговой базе, на продовольственном складе, где главным был наш мичман с лодки Сергеевич (Николай Никифорович – кок АПЛ. Ныне покойный – авт.).
О себе. Здоровье плохое. В свои 47 лет не выхожу с больницы. Лежу месяцами. Посылали на ВТЭК, но я отказался, надо ещё поддержать сына, да и как потом жить на пенсию? Вот вкратце о себе. У меня двое детей: сын и дочка. Дочь замужем, а сын служит сегодня в ВМФ в Ленинграде. До свидания. С ув. Александр Миняев.»
Александр Федорович Миняев
Сегодня Александр Фёдорович Миняев на пенсии, инвалид 2-й группы. Является членом Всероссийского комитета ветеранов подразделений особого риска. Получает неплохую пенсию. Вот только здоровье неважное.
В Полтавской области в г. Кременчуг проживает Иван Пыдорашко. После демобилизации устроился на нефтеперерабатывающий завод, на котором и проработал до самой пенсии. Вырастил с женой двух сыновей. Растут внуки. Но годы службы дают знать о себе. Стал инвалидом 3-й группы. Имеет статус инвалида войны.
В городе Донецке живёт Володя Газин. За плечами десятилетия работы под землёй – проходчиком. Награждён тремя орденами Шахтерской Славы, орденами Трудовой Славы. Сегодня, находясь на пенсии, продолжает работать начальником участка шахты. Вырастили с женой Валентиной дочь. Растёт внучка Катюша.
Имеет статус чернобыльца-ликвидатора 2-й категории Иван Панченко, который проживает в Донецкой области, очень болеет.
После нас старшиной команды были мичманы Михаил Лысенко, Анатолий Подгорный, Николай Мойстус. Старшины срочной службы – Николай Новоселя, Александр Полуэктов.
Михаил Корнеевич Лысенко сегодня проживает с женой в Ленинградской области. Инвалид. Дочь живёт в Гремихе.
Николай Мойстус после демобилизации проживал с семьёй в Мурманске. Скончался в 50 лет. Любил рыбалку и охоту, был компанейским парнем, которого уважали офицеры, мичманы и матросы. Писал стихи. К сожалению, по остальным членам команды не располагаю данными, но, надеюсь, они живы и здоровы. Не могу назвать тех членов команды турбогенераторщиков, которые служили в конце 1980-х годов. Вот на этой ноте я бы и хотел закончить рассказ о членах своей команды турбогенераторщиков, в которой имел честь служить.
Турбогенераторщик В.Мазуренко. 1965 г.
Глава 19. МИЧМАН ФЛОТА СОВЕТСКОГО СОЮЗА
Всегда душой вас помним, ветераны!
Кто жив, и тех, в пучине кто морской!
О мичмане ГОЛОВКО НИКОЛАЕ АНДРЕЕВИЧЕ можно рассказывать долго и есть о чём. 25 лет на подводном флоте. Не одно поколение подводных лодок сменилось за время службы мичмана Головко. Заканчивал на атомной, а начинал на "Щуке". Тот, кто хоть немного знаком с историей войны на морях с немецко-фашистским флотом, в обязательном порядке знает этот класс подводных кораблей –"Щуки" вписали не одну славную страницу в летопись морских сражений.
Впервые Николай Головко попал на "Щуку" летом 1945-го, уже будучи курсантом Тихоокеанского учебного отряда подводного плавания во Владивостоке. А до этого и море-то впервые увидел, лишь когда поездом подъезжал к Владивостоку. Хотя детство прошло в какой-нибудь сотне километров от Азовского моря в селе Красный Луч Донецкой области. А довоенные дети-колхозники по пионерским лагерям не ездили. Ещё подростком он в колхозе и прицепщик, и косильщик на лобогрейке. Тем более что мать умерла, когда ему было всего 13 лет – в 1940-м. А уже в декабре 1941 года пришли немцы. В 1943 году от крупозного воспаления лёгких умер отец, не дожив до освобождения. И можно себе только представить: мальчишка жил совершенно один, старший брат Михаил погиб в 1943-м в боях в районе Пятихаток. Но сельские дети – они жизнеспособные. Да и две двоюродные сестры помогали, которые и позже всегда его опекали, и в отпуск к ним приезжал уже бравым морячком – щеголял по селу. И люди помогали. Ведь немцы, когда уходили, даже курицы не оставили во всём селе, а напоследок и само село сожгли – просто так, чтобы помнили.
Люди помогли соорудить из остатков дома и сарая что-то вроде времянки – там и жил. Огородничал, работал в колхозе. Пока 23 октября 1944-го не был призван в Красную Армию – учебно-строевой полк в Уральском военном округе. В мае 1945 года повезли их на Дальний Восток. Но не в пехоту попал молодой солдат, а в подводники. На второй месяц пребывания в отряде подводного плавания побывал Головко со своей группой курсантов с "ознакомительным визитом" на "Щуке" – "Щ-131".
Продолжение следует
Немає коментарів:
Дописати коментар