Что стало со старыми друзьями Владимира Высоцкого?

На переднем плане – Володя Высоцкий, за ним (слева направо): Леонид Эгинбург,
Володя Акимов, Игорь Кохановский и Володя Малюкин

Этот снимок сделан 1 мая 1955 года возле знаменитой Филипповской булочной на Тверской (тогда ул. Горького). На нем – ученики десятого класса 186-й мужской школы на Большом Каретном (сейчас там главный корпус Российской правовой академии Минюста), в том числе Володя Высоцкий. На носу экзамены. Эта компания гуляла обычным маршрутом от Большого Каретного по Петровке к саду «Эрмитаж» – постоянному месту сбора молодежи. Игорь Кохановский, глядя на фото, вспоминает, как это было почти 60 лет назад.

Мы покупали портвейн в розлив

– Костяк нашей компании – это я, Володька (Высоцкий. – Ред.) и Володя Акимов, вот мы как раз в центре. Мы все время что-то придумывали, делали стенгазету, втроем дружили и после школы. Володя Малюкин – на фото справа – очень смешно заикался. У нас была математичка Тамара Васильевна, он говорил: «Т-тамара Т-васильевна». Нас это жутко смешило. Слева – Лёвка Эгинбург – душа компании, классный парень, с хорошим чувством юмора, прекрасно пел – у него был удивительный бархатный голос. Про него Володя сочинил: «Жить не могу я без эмоций», – сказал нам Лёвка длиннопоцый». Он учился в параллельном классе (вместе с Аркашей Свидерским, который сделал этот снимок), а жил рядом с садом «Эрмитаж», где мы собирались почти каждый день – туда мы и шли 1 мая 1955-го. Там продавали портвейн в розлив, вот мы брали этот портвейн и разговаривали. О девчонках, о футболе… И о книжках, конечно. Мы тогда читали очень много. А особенно Володька – он так и говорил: «У меня чит». «Чит» – означало, что он читает и отвлекать его бесполезно.

Как раз в том году мы с Володькой решили закончить школу с медалями. Тогда не надо было все десять лет быть отличником, достаточно – последний год. Ну на золотые мы бы не вытянули, а на серебряные – вполне.

Мы рьяно взялись за учебу, и тут нам устроили совместный концерт с соседней, 187-й женской школой. У нас же обучение было раздельное. А тогда ходили такие басни Крылова, как бы в армянском варианте – еще до армянского радио, и Володька блистал перед девчонками – читал со сцены такую басню. Хохот стоял в зале! А на следующий день вызвали родителей: «Высоцкий на вечере читал антисоветское…» Сочли, что это унижает армянский народ. Короче, его не исключили, конечно, но тройку по поведению влепили. Какая уж тут медаль? Ну я говорю: «Раз у тебя не будет медали, то мне она на кой?» И мы плюнули – надо сказать, с колоссальным облегчением! Так что в преддверии экзаменов лица у нас совершенно беззаботные, как видишь.

Он вылил кофе на чертеж и завязал с МИСИ

– Мы тогда еще понятия не имели, куда поступать. Это сейчас дети с пятого класса уже готовятся на юрфак. Мы с Володькой пошли за советом к его отцу. Он нам строго сказал: «Чтобы всегда иметь кусок хлеба, специальность должна быть техническая». Ну техническая, так техническая. Тогда выпускным классам приносили приглашения на дни открытых дверей в разные институты. Ну мы и решили: у кого пригласительный будет самый красивый, туда и пойдем. Самый красивый оказался у МИСИ – цветной такой, разрисованный… Уже не помню, что там было изображено.

В общем, мы туда пришли, ходим, смотрим, вдруг кто-то нас – хвать! «У кого есть спортивный разряд?» Я: «У меня, первый по хоккею». «Всё! Иди к нам на механический факультет, мы тебе поможем поступить». Я говорю, что я с другом. Ничего, давай и друга. Тогда же спорту в вузах едва ли не больше внимания уделяли, чем собственно профессии, соревнования между институтами проводили, спортсменам делали поблажки в учебе. В общем, так мы туда с Володькой и попали.

Правда, долго он там не проучился… До первой сессии. Мы в новогоднюю ночь сидели у него дома на общей кухне и делали чертежи, которые надо было сдать первого января, иначе нас не допустили бы к экзамену второго. Поставили на стол книжки, на них – чертежные доски. Открыли шампанское. И когда уже все доделали почти, Володька сварил кофе, а я зачем-то встал и посмотрел на его чертеж. На последнем листе надо было написать все чертежные шрифты. И когда я увидел эти его шрифты… Вот что мне стоило сдержаться, а я заржал! Он говорит: «Ты чего?» А я не могу остановиться, потому что это как курица лапой, блин! И тут Володька говорит: «Все, Васёчек, не могу я больше!» Васёчек – это мы друг друга так называли, потому что еще в школе кто-то про нас сказал: «А они вась-вась». И он берет свой кофе и выливает на чертеж! Что было потом… Приезжала даже его тетка из Киева уговаривать его не бросать институт. Потрясающая красавица, у меня потом был с ней роман… Но это уже позже.

Его отец предостерег нас: «В Сочи эпидемия сифилиса!»

– А Володька потом поступил в Школу-студию МХАТ. Через год, когда в Москве проводился фестиваль молодежи и студентов, мы с ним уехали в Сочи. Помню, Семен Владимирович дал нам тогда отцовский совет: «В Сочи эпидемия сифилиса! Все контакты – только с медперсоналом!» Правда, мы им не воспользовались… Помню, идем по улице, видим – стоит роскошная чувиха. Ну мы к ней подваливаем, спрашиваем там, как дела… А она в ответ: «Кадров нет, одни клиенты!» Так мы и отвалили. А потом случайно встретили ту самую Володькину тетку, которая приезжала…

В это время Володя Акимов нам написал, какие мы дураки, что уехали из Москвы. Оказывается, они занялись фарцовкой – и особенно в этом преуспевал Малюкин, уж не знаю, почему, но ему невероятно везло. Мы приехали с юга оборванцами, а они все ходили супермодные, в фирменных шмотках.

Мы в ответ написали им на мотив «Подмосковных вечеров» (это был тогда шлягер): «Фестиваль прошел, все вы хилые, вы шаталися до утра, приезжайте к нам, наши милые подмосковные фраера».

Потом была уже другая компания, в основном из мира театра и кино. Из школьной остался только Акимов. С Лёвкой и Володей Малюкиным я больше, кажется, не пересекался и почти ничего о них не знаю…

Иных уж нет…

Первым ушел Высоцкий – в 1980 году. Автор снимка, Аркадий Свидерский, после школы поступил в медицинский, учился вместе с Григорием Гориным и Аркадием Аркановым – об их потрясающих студенческих капустниках очевидцы до сих пор вспоминают. Его тянуло в кино, но серьезной карьеры не получилось – снимался в эпизодах (вместе с Высоцким, например, в фильме «Место встречи изменить нельзя»). Он умер в июне 2003-го.

Леонид Эгинбург готовился в медицинский, но в последний момент передумал и тоже связал свою жизнь с кино: много лет работал художником на киностудии Горького. И его уже нет в живых.

Владимир Акимов окончил ВГИК, работал художником на киностудии Горького и «Мосфильме», снимался в кино, как режиссер снял фильмы «Возвращение» (1968) и «Нам некогда ждать» (1972) о поэте Сергее Чекмареве, автор многих сценариев, в том числе «Дым отечества» (1980) – о Ломоносове, «Отряд специального назначения» (1987). Умер летом 2012 года.

Единственный из пятерки, кто не связал жизнь с искусством, – Владимир Малюкин. Он стал инженером и работал в одном из «ящиков» – закрытых НИИ, кажется, что-то связанное с химией. Был там начальником отдела. Сейчас уже не работает, живет где-то за городом и мало с кем общается.

Игорь Кохановский после окончания МИСИ недолго работал по специальности. В 1964 году уехал в Магадан, несколько лет трудился там в газете (это о нем Высоцкий написал «Мой друг уехал в Магадан»). Песни на стихи Кохановского исполняли Анна Герман, София Ротару, Людмила Зыкина, Александр Барыкин, да и сам Высоцкий – песня «Бабье лето» написана на его стихи. В этом году Кохановский выпустил новую книгу стихов «Несовпаденье».

Источник: "Собеседник"