Камера в Каменце. Чучело Кармалюка с чучелами его товарищей до сих пор заманивают туристов
Кармалюк — украинский Робин Гуд. Но в отличие от Робин Гуда, о его бурной деятельности сохранились не предания, а тысячи страниц уголовных дел с сотнями показаний пострадавших и свидетелей!
Этот человек, давно ставший мифом, так мифом и остается. Реального Кармалюка мало кто знает.
Хотя в советские времена его имя, наряду с Зализняком и Гонтой, входило в пантеон бесчисленных борцов за «волю народа», о том, как он «боролся», предпочитали не упоминать. Романы о Кармалюке выходили стотысячными тиражами. Портрет в обязательном порядке фигурировал в школьных учебниках. Но о подробностях подвигов «народного месника» особенно не распространялись, ограничиваясь банальной патетикой. «Його ім’я ще за життя стало легендарним і викликало жах у панів і надію у кріпаків, — вещали авторы академической «Истории Украинской ССР» под редакцией К.К. Дубины, вышедшей в 1967 году. – У кожній селянській хаті Кармалюк знаходив притулок і друзів, готових сховати його від переслідувань. Із своїми однодумцями — селянами, до яких приєднувались солдати-втікачі, Кармалюк нападав на поміщицькі маєтки, захоплював там майно і худобу та роздавав біднякам».
КОНОКРАД, ВОСПЕТЫЙ АКАДЕМИКАМИ. Этим конкретные факты о деятельности лидера «партизанського руху», как трактовала его официальная наука, и ограничивались. Они перекочевывали из книги в книгу, дополнялись словами Тараса Шевченко, высоко оценившего покойного и назвавшего его «славним лицарем», но никакого прогресса в украинском «кармалюковедении», как не наблюдалось, так и до сих пор не наблюдается.
Единственный достоверный портрет Кармалюка написал при его жизни русский художник Тропинин
Не станет же почтенный академик, свинью съевший на защите диссертаций, рассказывать студентам, что лидер «партизанського руху» крал коней и волов в радиусе трехсот километров от эпицентра своего «политического движения», сбывал этот скот местным перекупщикам, державшим кабаки у проезжих дорог, и что каждый крестьянин, якобы всей душой поддерживавший Кармалюка и разделявший его взгляды, знал, что выкупать украденную у него (а не у пана!) скотину нужно у жены шинкаря Василия Добровольского в селе Ходак, которая по совместительству являлась любовницей славного атамана?
Легенды легендами, а действительность еще интереснее! Уголовные дела Кармалюка насчитывают 9000 листов, написанных убористым почерком! Этот судебный роман в пять раза толще, чем знаменитый «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма.
Устим Кармалюк родился в 1788 году (иногда называют еще 1787-й, но первая дата — правильнее) в селе Головчинцы Литинского уезда Подольской губернии — ныне Кармелюково Жмеринского района Винницкой области. Правда, в год его рождения это была еще не территория Российской империи, а владения Речи Посполитой. По третьему разделу Польши Литинский уезд вместе с Головчинцами и малолетним Кармалюком достался Российской империи.
На ярмарке. Еврей и крестьянин
Но повседневную жизнь малой родины Кармалюка такая смена подданства почти не изменила. Правящим классом в Подолии остались польские помещики, торговым — местечковые евреи, а крепостными — будущие украинские крестьяне, тогда именовавшиеся просто «русинами». Российская империя не очень понимала, что делать с новоприобретенными землями, и старалась лишний раз не вмешиваться в их традиционный уклад.
Сельский музыкант. Рисунок 1843 г.
Правда, в переходе Подолии из «европейской» Польши в «азиатскую» Россию для будущего героя нашего рассказа был один несомненный плюс. Именно он позволил Устиму Яковлевичу в будущем терроризировать всю округу на протяжении почти четверти века. По польским законам за убийства и поджоги Кармалюка непременно бы казнили. Причем с особым цинизмом. Европейцы-поляки любили вырезать из спин гайдамаков ремни, сажать их на колья и четвертовать, развешивая части преступных тел на перекрестках дорог. А «варварская» Россия почему-то, вопреки европейским традициям, отменившая смертную казнь, могла грозить Кармалюку разве что поркой кнутом и сибирской каторгой. Конечно, кнут — тоже не самое приятное поощрение за «общественную активность», но, согласитесь, по сравнению с вырезанием ремней из спины — это что-то вроде массажа.
Явившись на свет в убогой семье, потенциальный ночной кошмар Подольской губернии начал трудовую деятельность как слуга пана Пигловского. По словам наиболее информированного дореволюционного биографа Кармалюка польского историка Иосифа Ролле, именно на панской службе «будущий бандит несколько отесался, научился говорить по-польски, приобрел привычку к щегольству, сбросил с себя крестьянскую свитку и заменил ее «венгеркой», которая во всех судебных актах значится «польской чемеркой».
Иными словами, Кармалюк увидел, что, кроме крестьянской, бывает и другая, куда более интересная, панская жизнь, ведя которую, не нужно гнуть спину. Впоследствии Устим будет одеваться как мелкий польский шляхтич, а иногда даже станет выдавать себя за него.
ПРИМЕРНЫЙ СЕМЬЯНИН. В это же время наш герой женился на крестьянке из своей деревни, прижил с нею трех сыновей и насмерть поссорился с управляющим своего пана. Это и предопределило его дальнейшую судьбу. Устим был человеком трезвым, работящим, но очень непокорным и упрямым. По-видимому, он обладал тем редким качеством, которое мы называем «чувством собственного достоинства». Управляющий отдал его в солдаты. Случилось это в 1812 году, когда Наполеон двинулся на Россию, и империя, стремясь пополнить свою армию, провела в Подольской губернии рекрутский набор.
Служба в армии была неслыханным делом для земляков Кармалюка. При Польше никто никого не брал в солдаты, так как свою армию Речь Посполита, образно говоря, пропила и проиграла в карты. А тут вдруг приходит кто-то и заявляет, что ты обязан служить царю, если жребий пал на тебя, да еще и целых 25 лет! Правда, женатых, имевших детей крестьян, обычно в рекруты не записывали — отдавали молодых и холостых. Но помещики старались сбыть в войско всех потенциальных смутьянов: если у них такой геройский нрав, пусть геройствуют за веру, царя и отечество. Кармалюк и был таким потенциальным смутьяном. Чтобы «откосить» от службы, он даже выбил себе два передних зуба в нижней челюсти. Но не помогло! Все равно признали годным.
Каменец-Подольский. В начале XIX века крепость потеряла военное значение и стала местом заключения
МОГ СТЯНУТЬ ПОРОСЯ ИЛИ ЮБКУ. Попав в уланский полк, стоявший в Каменец-Подольском, Кармалюк встретил там земляка, уже несколько раз дезертировавшего, и вместе с ним сбежал в родные края, к жене и детям. Два года друзья занимались мелким воровством, сбывая краденное евреям-корчмарям. Обычно это выглядело так: ночью Кармалюк подкапывался под чей-то хлев или комору, брал все, что плохо лежало, и давал деру. Добычей его были чаще всего — поросята, гуси и прочая мелкая живность. Не брезговал бабьей юбкой, развешенным сушиться бельем, плотничьим инструментом — пилой, долотом или буравом. Мог потянуть лопату, косу, грабли — все железное стоило недешево и пользовалось спросом. Его благосостояние росло, жена в муже души не чаяла, партнеры «по бизнесу» — тоже.
Но в 1814 году героев-воришек поймали, отвезли в Каменец, дали им по 500 ударов палкой и отправили дослуживать в батальон, стоявший в Крыму. С первого же ночлега Кармалюк сбежал. Он переоделся в польскую чемерку, завел трех соратников, имена которых сохранили документы следствия, — Хроня, Ткачука и Удавова (тоже беглого солдата из Московщины, встреченного на дороге) и первым делом поджег винокурню в родных Головчинцах, принадлежавшую пану Пигловскому, чтобы отомстить ему за такую жизнь.
Улан. Эту красивую форму отказался носить дезертир Кармалюк
Если эта акция и вписывалась в схему «народного мстительства», то жертвой следующего налета стал уже представитель народа. Правда, зажиточный. Кармалюк и его побратимы, вооруженные копьями и ножами, напали ночью на одиноко стоявший хутор. Хозяина зверски пытали, добиваясь, где тот прячет деньги, сыпали ему в сапоги раскаленные угли, а потом облили водкой и сожгли вместе с домом. Добыча — сто золотых. Но в соседней деревне увидели зарево, прибежали на огонь, и Устим снова оказался в Литинской уездной тюрьме. Там на протяжении двух с половиной лет, пока шло следствие, он прошел суровую школу, ознакомился с законами преступного мира («понятия» и воровской жаргон существовали уже тогда), завел полезные связи и снова сбежал по дороге в Сибирь, где должен был отбыть 10 лет каторги.
Вот его приметы того времени из следственного дела: «Лет 30, росту 2 аршина и 6 вершков (1 метр 68 сантиметров), лицо овальное, бритое, нос умеренный, глаза светло-голубые, волосы рыжие, недостает двух передних зубов, хорошо говорит по-русски».
Литин. Первая тюрьма, приютившая Кармалюка. Его «университет»
Найти человека по такому описанию так же трудно, как зайца в степи. Сколько их было в Российской империи — голубоглазых, рыжих, без двух зубов, хорошо говорящих по-русски? Фотографию-то еще не изобрели! Ловили по словесному описанию. Иногда — десятилетиями. А бывало, что продолжали ловить, когда разбойник, уже мирно скончавшись где-нибудь на печи, давно оставил этот мир, забыв уведомить полицию.
Но поиск Кармалюка облегчался тем, что всякий раз из Сибири он держал путь только на родину — к семье. «Если бы не эта глупая любовь, — говорил он, — может быть, где-нибудь в других местах, никому не известный, я бы исправился, остановился и другую бы жизнь повел».
ДРУГ МЕЛКОЙ ШЛЯХТЫ. «Следующих два года в жизни Кармалюка были настоящей идиллией, — писал Иосиф Ролле. — Скрывается он в домах бедной «загоновой» шляхты, но всегда в окрестностях Головчинец, с женой видится по нескольку раз в неделю, помогает ей в полевых работах, нянчит детей, носит им гостинцы. Родится у него четвертый сын, отец справляет шумные крестины, соседи знатно упиваются на них. Добывает он средства мелкими кражами, к которым окрестный народ так привык, что даже не протестует…»
«Загоновая шляхта» — круг обычного общения Кармалюка — это самая низкая категория польского дворянства. Кроме двора, сабли и наследственного гонора, у таких ничего не было. Чтобы вспахать землю, эти «аристократы» обычно нанимали крепостных у более богатых панов. Частенько и сами ходили за плугом. А иногда — даже подворовывали ночами овощи на крестьянских огородах, за что их, случалось, честно били хозяева.
В общем, это было довольно странное общество для «руководителя партизанского движения» против польского панства. Как раз «загоновая шляхта» и составляла самый горючий элемент польских аристократических восстаний против русского правительства в 1830-м и 1863 годах — помните, это те самые, что выкрикивали: «За нашу и вашу свободу!»
Идеалом этой шляхетской вольности было восстановление великой Польши по самый Днепр, а если повезет, то и от «можа до можа» — то есть от Балтики до Черного моря. Именно эта вожделенная Речь Посполита должна была, по мнению «загоновых» голодранцев, наделить их всех землями и «быдлом» — четвероногим (волами и лошадьми, которые так любил уводить Кармалюк) и двуногим — то есть, крепостными.
Самого же Устима «загоновая шляхта» принимала как своего — происхождение его забылось, он хорошо говорил по-польски, многое мог рассказать, побывав в тюрьме и на каторге. Одним словом, очень интересный, приятный в общении человек. А то, что ворует, — так это очень по-шляхетски. Многие «загоновые шляхтичи» сами были не прочь что-нибудь угнать. Как покажут материалы следствия после очередной поимки «партизанского вождя», именно среди этой категории многонационального населения Подолии Кармалюк нашел множество друзей и сообщников.
ГРАБИЛ КРЕСТЬЯН. И УБИВАЛ. В феврале 1822 года лучший друг «загоновой шляхты» опять пошел на «мокрое» дело. И снова его жертвой стал простой, нешляхетского происхождения, зато зажиточный хуторянин — Павел Опаловский. Его, правда, не хотели убивать, но так искололи пиками, выпытывая, где деньги, что бедолага через несколько дней сам отдал Богу душу. У Опаловского банда Кармалюка (надеюсь, никто не станет называть ее «повстанческой армией») взяла в качестве добычи 2000 золотых и четверку лошадей.
Базар на Правобережной Украине. Рисунок Пржезлавского. XIX век
Обрадованные успехом, «партизаны» накинулись после этого на хату какого-то хозяйственного мужика в селе Овсяники. Но тут их ждал жестокий облом — судьба-индейка повернулась задом. Как только разбойники, по-своему обыкновению, начали допрос с пристрастием, пытаясь узнать, где «касса», из дома вырвался малолетний сынишка хозяина и на всю улицу стал звать на помощь. «Рятуйте!» — раздалось в ночной тишине.
После этого «народные герои», воспетые украинской Академией наук, с такой скоростью кинулись наутек от народных масс села Овсяники, поспешивших на помощь соседу с топорами и вилами, что впопыхах оставили даже тех четырех лошадей, которые добыли у замученного Опаловского.
ОХОТА НА «УПЫРЯ». По округе поползли страшные слухи. Силу банды многократно преувеличивали. Хуторяне дрожали. Селяне запирали на ночь двери. Каждому казалось, что в следующую ночь упыри из леса постучатся именно к нему. Все тряслось от ужаса. Кроме одного храброго польского шляхтича Островского — эконома (то есть управляющего) села Комаровцы, не принадлежавшего к «загоновым» героям.
Пан Комаровский взялся за дело очень практично. Под видом охотника с ружьем за плечами и трубкой в зубах он отправился в лес и там пробродил двое суток. Скромному подольскому «шерлок-холмсу» удалось не только выведать, где находится логово кармалюковской братвы, но даже повстречаться с тремя разбойниками. Он покалякал с ними об охоте на зайца, угостил огнем из трубочки, и спокойно вернулся в свои Комаровцы. Бандиты ничего не заподозрили.
Облава на Кармалюка началась на следующий день. Шли, как на охоту: 20 пеших, 15 конных. С пятью ружьями, дубинами и дрекольем. Причем и паны, и крестьяне. Погоня тоже совсем не напоминала аналогичные сцены из художественных фильмов. Каждый из преследователей боялся получить в брюхо копьем от разбойника, а сами разбойники, боясь получить пулю, поспешно удирали. Преследование продолжалось целый день, пока не пришло подкрепление в виде 40 человек с несколькими ружьями. Успех дела решил один залп «сторонников порядка» — израненные пулями кармелюковцы попали в плен.
Предводителя торжественно приковали к возу (веревки он рвал, как медведь) и под конвоем шестидесяти человек повезли сдавать властям. Злодей весело раскланивался с попадавшимися навстречу девушками, шутил и обещал, что скоро вернется и со всеми «с лихвой» расплатится. Народ, по словам очевидцев, «отходил печальный, с крепкой верой, что разбойник сдержит слово»
Источник материала см
(Окончание читайте в следующую пятницу)
Опрос
Вы сейчас просматриваете новость "Истории от Олеся Бузины. Устим Кармалюк: «партизан» и свинокрад". Другие Новости Украинысмотрите в блоке "Последние новости"
Немає коментарів:
Дописати коментар