г. Снежинск вы не найдете ни на одной карте мира. Он скрыт от мира густым лесом, глубокой тайной, колючей проволокой, смотровыми вышками и бдительными КПП на въезде. Живут в нем ученые-ядерщики с семьями, давшие подписку о неразглашении.
В тайной кузне ковали ядерный щит
Николай Георгиевич оказался очень интересным собеседником. Полжизни он провел на испытательных полигонах.
– К лету 1961 года «изделие 602» было готово, – продолжал он рассказ.
– Обычная бомба на вид. Таких здесь «слепили» не один десяток, хотя эта чем-то напоминала акулу с вытянутым блестящим туловищем, хвостом и размерами метров 12 в длину. Ее заряд – 100 мегатонн. Ученые всерьез опасались, как бы наша планета не слетела «с катушек», то есть с орбиты. Но Хрущев настаивал: «Надо будет, сделаете бомбу и в тысячу мегатонн. Вот тогда империалистов точно похороним!» Не думал Никита Сергеевич, что никого, и нас тогда не останется. Но с «соткой» он торопил. Не терпелось заявить на съезде партии о ее испытании. Встал вопрос о месте взрыва «Кузькиной матери». Особых споров не возникало – конечно же, Новая Земля! Площадь – 82 600 квадратных километров, весь архипелаг – сплошной испытательный полигон. Но в зоне поражения радиусом в 1000 километров находились Воркута, Дудинка, а самое главное – Норильск, с его медно-никелевым комбинатом. А порт Диксон вообще в 500 километрах. Хоть и было жаль, но решили заряд сделать половинным – заменить 2 тонны урана-238 равным количеством свинца. Мощность бомбы снизилась, но не до 50, а до 57 мегатонн. И вот подошел день «Х». Рано утром на наших глазах «мамашу» вывез на платформе армейский тягач и с большой предосторожностью доставил на аэродром. Там ее уже ждал стратегический бомбардировщик Ту-95М. Бомбовые люки пришлось оставить открытыми – бомба еле влезала. С земли, когда самолет взлетел, казалось, что гигантский ястреб несет в когтях огромное яйцо…
Верхом на бомбе
Снимок гриба от взрыва на Новой Земле
Как потом рассказывал Костецкому командир Ту-95М подполковник Андрей Дурновцев, «было жутковато лететь, можно сказать, верхом на бомбе.
Вдруг сработает. Тогда и молекулы не останется. Время перелета не очень большое, а тянется долго. Вот, наконец, и район цели – полуостров Сухой Нос».
Сброс! Бомба с высоты 10,5 километра пошла и утонула в густой пелене облаков. Мощная парашютная система замедлила ее падение.
«Надо срочно уходить, иначе достанет ударная волна, да и сгорим к чертовой матери. Господи, пронеси и спаси! За 188 секунд до взрыва на высоте 4 километра мы удалились всего на 115 километров. Мало, – подумал Дурновцев.– И тут самолет завертело как щепку, еле выровняли. Страшный гул догнал нас, чуть не полопались барабанные перепонки. Лицо обдало жаром. Далеко внизу увидели разрастающийся шар-пузырь светло-оранжевого цвета, у которого появилась толстенная ножка. Что творилось в районе сброса, можно было только представить. Как сообщили потом ребята из самолета-лаборатории, а им было приказано снять весь этот ядерный апокалипсис, земля в радиусе десятков километров оплавилась и представляла собой каток. Погибла половина поголовья оленей, которых перед испытанием насчитывалось до миллиона. Стаи птиц при взрыве сгорели в полете. Находившиеся в сотне километров от эпицентра чайки ослепли. Пали и тысячи медведей. Годами потом вывозили на материк облученных радиацией ненцев-оленеводов. Все они наивно считали, что это вырвался из-под земли на волю злой дух Омоль».
– Сейчас, полвека спустя, мы задаемся вопросом: зачем нужно было взрывать?
Удовлетворить такой ценой амбиции Никиты Хрущева? К слову, тот был чрезвычайно доволен результатами испытаний.
Бахвалясь, заявил, что не остановится на этом. И дал команду работать над созданием бомбы с зарядом в 1000 мегатонн.
Слава богу, пришедший через три года на смену ему Брежнев отменил этот приказ.
Америку мы вряд ли напугали. Там прекрасно понимали, что русские никогда не применят такие бомбы, ибо тогда на Земле не останется никого: погибнет все человечество.
– Чем же закончился полет для командира Ту-95 и его экипажа? – спросил я Костецкого.
– Да чем… Взлетал он в тот день майором, а приземлился подполковником.
Его и штурмана представили к званию Героя. Только недолго прожили они, как и остальные члены экипажа. Все схватили немалые дозы радиации. Досталось и экипажу самолета-лаборатории.
У многих развилась острая лучевая болезнь. Остались, как память о них, отснятые кадры апокалипсиса.
Мирные заряды Костецкого
Поскромничал в рассказе Николай Георгиевич. Он не был в стороне от испытаний, недаром стал полковником.
Но об этом не стал говорить, перевел разговор на мирные темы. Узнал я тогда, что лауреатом Госпремии Николай Георгиевич стал за создание новой конструкции мирных ядерных зарядов.
Мощь их собирались использовать при сооружении магистрального канала, по которому воды северных рек должны были подпитать мелеющий Каспий. Однако проект не был осуществлен. Деньги срочно понадобились на строительство БАМа. И все же заряды Костецкого послужили стране. Подземным ядерным взрывом раздробили гигантское рудное тело в Апатитах. Руды добыли столько, что ее вывозили в течение двух лет. На Урале после подрыва ядерного заряда в горе образовалась огромная емкость, куда закачали миллионы кубометров газа. В Узбекистане ядерным зарядом заглушили газовый фонтан, который горел около двух лет. Заряды Костецкого и по сей день дают вторую жизнь старым нефтяным скважинам, где скопилось немало черного золота.
Как «уложили… 16 матросов»
И все же в одну из встреч разговорил я Николая Георгиевича. Выпытал, чем же он занимался долгие годы, перед тем как перейти к мирным зарядам.
– В конце 50-х на полигоне Капустин Яр мы проводили испытания морской ракеты с ядерным зарядом. Ими оснащались потом атомные подводные лодки (АПЛ). Для проведения испытаний ракеты в условиях, имитирующих морскую качку, на одной из площадок ракетного полигона был сооружен уникальный пусковой стенд. По заданной программе он создавал качку, аналогичную той, которую испытывает, выходя в океан, атомоход. Испытания в глубинах Мирового океана показали, что установленный на АПЛ ракетный комплекс способен наносить ядерный удар из любой точки Мирового океана. Случались на испытаниях и непредвиденные ситуации. В 70-х на Новоземельском полигоне были подорваны мегатонные ядерные ракеты, предназначенные для нужд ВМФ, – вспоминал Николай Георгиевич. – Два заряда рванули как положено, а вот подрыв 3-го не произошел по ряду причин. Потому пришлось срочно выехать, выяснить причины и не допустить самопроизвольного взрыва. Мы напоминали в тот момент самоубийц. Во-первых, злополучный заряд мог рвануть в любую минуту, а во-вторых, в штольне после подрыва двух зарядов накопилось немало радиации. Надев специальные защитные костюмы, мы пробурили замурованный вход в бокс. Перед нами предстала фантастическая картина. Головная часть ракеты висела, как Кащей на цепях, под ней был вздыблен ударной волной гранит. Предстояло отключить в заряде источники питания, но уверенности в том, что подвеска выдержит вес ракеты и она не упадет на пол, не было.
Предвидя это, мы захватили 16 матрасов. Уложив их под заряд, приступили к самому главному. И тут произошел прямо анекдотичный случай. Поступил приказ немедленно прекратить работы. Молодая шифровальщица, отправляя шифрограмму в Москву о том, что мы уложили под ракету 16 матрасов, сделала опечатку в последнем слове. Получилось – «16 матросов». Адмирал, прочитав это, схватился за сердце и прохрипел: «Немедленно прекратить работы!»
Выходили из штольни Костецкий с коллегами, пошатываясь. Все «звенели» от полученных доз радиации, зато какой камень упал с души: заряд обезврежен.
Случалось немало и других нештатных ситуаций, требовавших от испытателей стойкости и героизма. Именно о таких, как Костецкий, создателях и испытателях ядерных зарядов главный конструктор ядерного центра академик Е.И. Забабахин сказал: «Потому и не было Третьей мировой войны, что были вы – создатели ядерного щита!»
Николай Георгиевич оказался очень интересным собеседником. Полжизни он провел на испытательных полигонах.
– К лету 1961 года «изделие 602» было готово, – продолжал он рассказ.
– Обычная бомба на вид. Таких здесь «слепили» не один десяток, хотя эта чем-то напоминала акулу с вытянутым блестящим туловищем, хвостом и размерами метров 12 в длину. Ее заряд – 100 мегатонн. Ученые всерьез опасались, как бы наша планета не слетела «с катушек», то есть с орбиты. Но Хрущев настаивал: «Надо будет, сделаете бомбу и в тысячу мегатонн. Вот тогда империалистов точно похороним!» Не думал Никита Сергеевич, что никого, и нас тогда не останется. Но с «соткой» он торопил. Не терпелось заявить на съезде партии о ее испытании. Встал вопрос о месте взрыва «Кузькиной матери». Особых споров не возникало – конечно же, Новая Земля! Площадь – 82 600 квадратных километров, весь архипелаг – сплошной испытательный полигон. Но в зоне поражения радиусом в 1000 километров находились Воркута, Дудинка, а самое главное – Норильск, с его медно-никелевым комбинатом. А порт Диксон вообще в 500 километрах. Хоть и было жаль, но решили заряд сделать половинным – заменить 2 тонны урана-238 равным количеством свинца. Мощность бомбы снизилась, но не до 50, а до 57 мегатонн. И вот подошел день «Х». Рано утром на наших глазах «мамашу» вывез на платформе армейский тягач и с большой предосторожностью доставил на аэродром. Там ее уже ждал стратегический бомбардировщик Ту-95М. Бомбовые люки пришлось оставить открытыми – бомба еле влезала. С земли, когда самолет взлетел, казалось, что гигантский ястреб несет в когтях огромное яйцо…
Верхом на бомбе
Снимок гриба от взрыва на Новой Земле
Вдруг сработает. Тогда и молекулы не останется. Время перелета не очень большое, а тянется долго. Вот, наконец, и район цели – полуостров Сухой Нос».
Сброс! Бомба с высоты 10,5 километра пошла и утонула в густой пелене облаков. Мощная парашютная система замедлила ее падение.
«Надо срочно уходить, иначе достанет ударная волна, да и сгорим к чертовой матери. Господи, пронеси и спаси! За 188 секунд до взрыва на высоте 4 километра мы удалились всего на 115 километров. Мало, – подумал Дурновцев.– И тут самолет завертело как щепку, еле выровняли. Страшный гул догнал нас, чуть не полопались барабанные перепонки. Лицо обдало жаром. Далеко внизу увидели разрастающийся шар-пузырь светло-оранжевого цвета, у которого появилась толстенная ножка. Что творилось в районе сброса, можно было только представить. Как сообщили потом ребята из самолета-лаборатории, а им было приказано снять весь этот ядерный апокалипсис, земля в радиусе десятков километров оплавилась и представляла собой каток. Погибла половина поголовья оленей, которых перед испытанием насчитывалось до миллиона. Стаи птиц при взрыве сгорели в полете. Находившиеся в сотне километров от эпицентра чайки ослепли. Пали и тысячи медведей. Годами потом вывозили на материк облученных радиацией ненцев-оленеводов. Все они наивно считали, что это вырвался из-под земли на волю злой дух Омоль».
– Сейчас, полвека спустя, мы задаемся вопросом: зачем нужно было взрывать?
Удовлетворить такой ценой амбиции Никиты Хрущева? К слову, тот был чрезвычайно доволен результатами испытаний.
Бахвалясь, заявил, что не остановится на этом. И дал команду работать над созданием бомбы с зарядом в 1000 мегатонн.
Слава богу, пришедший через три года на смену ему Брежнев отменил этот приказ.
Америку мы вряд ли напугали. Там прекрасно понимали, что русские никогда не применят такие бомбы, ибо тогда на Земле не останется никого: погибнет все человечество.
– Чем же закончился полет для командира Ту-95 и его экипажа? – спросил я Костецкого.
– Да чем… Взлетал он в тот день майором, а приземлился подполковником.
Его и штурмана представили к званию Героя. Только недолго прожили они, как и остальные члены экипажа. Все схватили немалые дозы радиации. Досталось и экипажу самолета-лаборатории.
У многих развилась острая лучевая болезнь. Остались, как память о них, отснятые кадры апокалипсиса.
Мирные заряды Костецкого
Поскромничал в рассказе Николай Георгиевич. Он не был в стороне от испытаний, недаром стал полковником.
Но об этом не стал говорить, перевел разговор на мирные темы. Узнал я тогда, что лауреатом Госпремии Николай Георгиевич стал за создание новой конструкции мирных ядерных зарядов.
Мощь их собирались использовать при сооружении магистрального канала, по которому воды северных рек должны были подпитать мелеющий Каспий. Однако проект не был осуществлен. Деньги срочно понадобились на строительство БАМа. И все же заряды Костецкого послужили стране. Подземным ядерным взрывом раздробили гигантское рудное тело в Апатитах. Руды добыли столько, что ее вывозили в течение двух лет. На Урале после подрыва ядерного заряда в горе образовалась огромная емкость, куда закачали миллионы кубометров газа. В Узбекистане ядерным зарядом заглушили газовый фонтан, который горел около двух лет. Заряды Костецкого и по сей день дают вторую жизнь старым нефтяным скважинам, где скопилось немало черного золота.
Как «уложили… 16 матросов»
И все же в одну из встреч разговорил я Николая Георгиевича. Выпытал, чем же он занимался долгие годы, перед тем как перейти к мирным зарядам.
– В конце 50-х на полигоне Капустин Яр мы проводили испытания морской ракеты с ядерным зарядом. Ими оснащались потом атомные подводные лодки (АПЛ). Для проведения испытаний ракеты в условиях, имитирующих морскую качку, на одной из площадок ракетного полигона был сооружен уникальный пусковой стенд. По заданной программе он создавал качку, аналогичную той, которую испытывает, выходя в океан, атомоход. Испытания в глубинах Мирового океана показали, что установленный на АПЛ ракетный комплекс способен наносить ядерный удар из любой точки Мирового океана. Случались на испытаниях и непредвиденные ситуации. В 70-х на Новоземельском полигоне были подорваны мегатонные ядерные ракеты, предназначенные для нужд ВМФ, – вспоминал Николай Георгиевич. – Два заряда рванули как положено, а вот подрыв 3-го не произошел по ряду причин. Потому пришлось срочно выехать, выяснить причины и не допустить самопроизвольного взрыва. Мы напоминали в тот момент самоубийц. Во-первых, злополучный заряд мог рвануть в любую минуту, а во-вторых, в штольне после подрыва двух зарядов накопилось немало радиации. Надев специальные защитные костюмы, мы пробурили замурованный вход в бокс. Перед нами предстала фантастическая картина. Головная часть ракеты висела, как Кащей на цепях, под ней был вздыблен ударной волной гранит. Предстояло отключить в заряде источники питания, но уверенности в том, что подвеска выдержит вес ракеты и она не упадет на пол, не было.
Предвидя это, мы захватили 16 матрасов. Уложив их под заряд, приступили к самому главному. И тут произошел прямо анекдотичный случай. Поступил приказ немедленно прекратить работы. Молодая шифровальщица, отправляя шифрограмму в Москву о том, что мы уложили под ракету 16 матрасов, сделала опечатку в последнем слове. Получилось – «16 матросов». Адмирал, прочитав это, схватился за сердце и прохрипел: «Немедленно прекратить работы!»
Выходили из штольни Костецкий с коллегами, пошатываясь. Все «звенели» от полученных доз радиации, зато какой камень упал с души: заряд обезврежен.
Случалось немало и других нештатных ситуаций, требовавших от испытателей стойкости и героизма. Именно о таких, как Костецкий, создателях и испытателях ядерных зарядов главный конструктор ядерного центра академик Е.И. Забабахин сказал: «Потому и не было Третьей мировой войны, что были вы – создатели ядерного щита!»
Немає коментарів:
Дописати коментар