ПЕНСИЯ ОСОБОГО РИСКА

О проблемах тех,кто во время своей службы в ВС бывшего Союза стали ликвидаторами ядерных аварий, неоднократно писалось на   блоге. Проходят месяцы и годы,ликвидаторов   становится все  все меньше и меньше. Десятки,сотни ушедших так и не добились от государства положенных льгот. Живущие продолжают бороться с чиновниками.А у того задача-одна. Продолжать  цинично обманывать  чтобы законы не выполнялись.Перед читателями архивная статья...Но разве за прошедшее время много чего изменилось с жизни ликвидаторов ядерных аварий как в России,так и в Украине? Не думаю.  (В.Мазуренко)
Они ликвидировали аварии на атомных подводных лодках, участвовали в засекреченных ядерных испытаниях, лечились в госпиталях от лучевой болезни. Ветераны подразделений особого риска - люди, которым когда-то доверяли опасную работу, посылали в самое пекло. А теперь их цинично обманывают, чтобы не платить положенные по закону пенсии. После многолетних обращений в 6-е управление при главнокомандующем ВМФ и утомительных проверок гражданский врач Таисия Рудакова в 1959-м наконец-то получила разрешение на переезд к мужу, капитану 2-го ранга. К тому времени ее супруг, Георгий Всеволодович, уже несколько лет находился на Новой Земле. Сначала готовил к открытию сверхсекретный объект, позже участвовал в испытаниях ядерных зарядов.

- Я стала не просто единственной женщиной на центральном полигоне, но и специалистом - отбирала после взрывов пробы, занималась обработкой образцов и дозиметрическим контролем, лечила больных. По указанию начальства вылетала на вертолете в разные районы архипелага Новая Земля, - вспоминает Таисия Васильевна. - Наша с Георгием жизнь была трудной, но интересной. Знакомство с академиком Сахаровым, общение со многими выдающимися учеными, дружба с замечательными людьми - это ведь бесценно...

Да цена-то как раз есть - жестокая. В 1964 году Рудакова попала в клинику госпитальной хирургии I Ленинградского медицинского института с диагнозом “лейкопения (лейкоцитов - 1800) и остеопороз тазовых костей как начальное проявление лучевой болезни”. По закону она должна получать двойную пенсию: как ветеран подразделения особого риска и как вдова ветерана. Но не получает ничего.

А муж Таисии Васильевны скончался в 1995-м, так и не добившись от Минобороны признания его ветераном подразделения особого риска, хотя прослужил на закрытом полигоне с 1954-го по 1961 год. Семь лет офицер испытывал ядерное оружие и заодно собственный организм, а затем несколько лет ходил по инстанциям, пытаясь выхлопотать удостоверение, дающее ему право на ежемесячную прибавку к пенсии.

“Стойкое оловянное” ведомство до сих пор не включает Георгия Рудакова (посмертно) и его вдову в список ветеранов особого риска. Справки, копии трудовых книжек, послания-ходатайства чиновники в погонах не рассматривают. Не обращают внимания и на запросы уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Владимира Лукина. Желание “оптимизировать расходы” за счет отставников и их семей делает Министерство обороны глухим и незрячим.

Мытарства Таисии Рудаковой - яркое подтверждение тому. И далеко не единственное.

“...ИЛИ ПРАВО ИМЕЮ”

Петербурженка Роза Ножина похоронила мужа - капитана

2-го ранга, члена экипажа подлодки К-11 и инвалида второй группы - в 2004 году. О том, что Минобороны обязано платить ей пенсию по потере кормильца, она узнала лишь через пять лет. Проинструктировали Розу Семеновну не сотрудники военкомата, а подруги. Оказывается, еще в 1991 году Верховный суд своим постановлением распространил действие закона “О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС” и на ветеранов подразделений особого риска. Соответственно к их вдовам относится и статья 29 названного документа, где говорится: “Вдовы чернобыльцев имеют право на дополнительную пенсию по потере кормильца - независимо от того, получают они какие-либо другие пенсии или нет”.

Однако военные комиссариаты упорно оспаривают эту норму девять лет. Народ с ними судится, забрасывает жалобами всевозможные инстанции, но военкомы от Питера до Владивостока одинаково твердят: “Положения о назначении второй пенсии распространяются лишь на чернобыльцев. В постановлении Верховного суда 1991 года о подразделениях особого риска статья 29 не указана”.

“Внести в ситуацию ясность, помочь ветеранам и их вдовам могут депутаты Госдумы и, конечно, Верховный суд РФ, - убеждена юрист военкомата подмосковных Химок Ирина Подбрестская. - Разночтений не будет, если максимально четко прописать в законе, кто, на каком основании, в каком объеме имеет право на льготное обеспечение. Кроме того, нужно разработать конкретный и постоянный перечень документов (с открытым доступом), необходимых для оформления пенсий. А пока он все время меняется, людей снова и снова заставляют собирать справки, свидетельства, ксерокопии”.

С юристом согласна жительница Санкт-Петербурга Наталья Томилова, потратившая на оформление удостоверения вдовы ветерана подразделения особого риска около года.

- Боюсь даже подумать, сколько мне придется судиться из-за продуктовой льготы - мизерной прибавки к пенсии, - пожаловалась она в беседе с корреспондентом “МН”. - Неужели нельзя поступать с семьями защитников Родины по-человечески?

НИЧТО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ИМ НЕ ЧУЖДО

Судебные тяжбы комиссариатов с ветеранами подразделений особого риска и их вдовами, максимальное затягивание процесса оформления удостоверений для участников ядерных испытаний - вот найденный Минобороны способ экономии на пострадавших от “военного атома”. Что происходит и в истории 83-летней пенсионерки из Химок Таисии Рудаковой. С какими только проявлениями цинизма она не сталкивалась.

Так, Комитет ветеранов подразделений особого риска РФ (в 2005 году Минобороны наделило его правом решать вопросы о статусе ветеранов и их льготах) в своем послании рекомендует давно похороненному мужу Таисии Васильевны: “Уважаемый Георгий Всеволодович! Для передачи личного дела в Медико-социальную экспертную комиссию вам необходимо заполнить от руки анкету установленного образца и подробно описать свои действия на Новой Земле в двух экземплярах”.

А ведь в комитете знают, что капитана 2-го ранга Рудакова нет в живых. Несколько лет назад Таисия Рудакова подарила главе комитета Владимиру Бенцианову фотоальбом со снимками, сделанными на Новой Земле, в зоне Черной Губы, для экспозиции в питерском Музее подводников. Бенцианов неоднократно обещал женщине помочь в оформлении статуса ветерана. И “помог”...

А чего стоит ответ из войсковой части 70170 (Санкт-Петербург), у командования которой военный комиссариат Химок запросил документы Рудаковых... Капитан 1-го ранга В. Гаенко сообщил, что с 1958-го по 1961 год ядерных испытаний на Новой Земле не было.

- Именно в этот период проводилось 9 ядерных испытаний, о чем знает весь мир. За исключением, может, господина Гаенко, - возмущается Таисия Васильевна. - При этом я включена в официальный список (с печатями и подписями) лиц, непосредственно участвовавших в испытаниях ядерного оружия и боевых радиоактивных веществ, где указан срок с 17.07.1959 по 29.09.1961 год. Да, в конце концов, лучевая болезнь у меня откуда взялась?

ВСПОМНИТЬ ВСЕ

Ветераны подразделений особого риска в России - это участники 796 ядерных взрывов, ликвидаторы 511 аварий на атомных подводных и надводных кораблях. Только в Карелии их сегодня осталось чуть более 30 человек, в Оренбуржье - 129 (со вдовами - 216), в Ростовской области проживают около тысячи. Почти всем им нужна помощь. И медицинская, и материальная. Но Минобороны упорно делает вид, что ничего и никого не помнит, а потому платит немногим и немного.

Мы дозвонились до председателя Комитета ветеранов подразделений особого риска РФ Владимира Бенцианова, но не получили ни одного вразумительного комментария. Выходит, справедливо эту организацию многие упрекают в бездействии, забюрократизированности и равнодушии к судьбам конкретных людей. Тем не менее ее сотрудники регулярно получают зарплату. В отличие от ветеранов и их близких.

Неужели действительно нельзя поступать с защитниками Родины и их семьями по-человечески?

Анна Бессарабова

По страницам сайта- http://mirnov.ru/arhiv/mn852/mn/08-1.php