Прорыв из ледового плена
В сентябре, после «освоения новых мест
базирования», ПЛ С-44 ушла в ремонт. Ушла и ПБ “Неман”, а С-142 и наша С-45
должны были зимовать на Новой Земле. Кстати, старпомом на С-142 был мой
однокашник старший лейтенант Рудик Сахаров.
Из губы Чёрной привели плавказарму ПКЗ-104,
на которой разместились два наших экипажа. Наступили холода, лед сковал
гавань, начались сильные метели и снегопады. Ветер достигал такой силы, что идти
было невозможно. Мы использовали метод от столба к столбу. Хорошо, что
столбы стояли вдоль дороги. Несет тебя ветром, зацепишься за столб,
затем летишь к следующему.
В конце октября убыл в отпуск во
Владивосток самолётом через Амдерму мой командир капитан 3 ранга Белый
Иван Сергеевич. В период испытаний при хорошей погоде самолёты АН-2
летали часто и доставляли нам скоропортящиеся продукты и даже фрукты
из Архангельска.
5 ноября 1957 года на дивизионе
было проведено торжественное собрание, посвящённое 40-й годовщине
Октябрьской революции. После собрания командир дивизиона убыл к
лётчикам в губу Рогачёва.
Около 23 часов мне сообщили,
чтобы я срочно позвонил оперативному дежурному. Одел шубу и вышел на
плавпричал. Дул сильный ветер, шёл снег, было совсем темно. Лодки уже
стояли во льду толщиной 20 сантиметров и отапливались паром с ПКЗ. С
большим трудом добрался до выбросившегося на берег во время войны
транспорта «Туранда», на котором несли службу телефонисты. Позвонил ОД. Он
сообщил, что получена шифровка, подписанная НШ КСФ: «6.11 в 10.00
быть готовыми в обеспечении ледокола выйти из губы Белушья и
следовать в Северодвинск на ремонт».
Бегом помчался на лодку. Построил
личный состав и поставил задачу: до 6.00 всё своё имущество
перегрузить с ПКЗ на ПЛ. С 6.00 до 8.00 окончательное приготовление
ПЛ к походу. В 10.00 будет ледокол. Не успеем приготовиться, будем
зимовать здесь, а не гулять по Северодвинску. Личный состав всё понял.
У другой стороны плавпричала стоял
транспорт «Немирович-Данченко», на который было погружено демонтированное
после испытаний оборудование и приборы. За ним-то и пришёл ледокол, а
мы уж попутно.
Под руководством замполита и
помощника командира началось перетаскивание лодочного имущества и личных
вещей с ПКЗ на лодку. Я и штурман пошли к ОД брать обстановку.
В это время пришла новая шифровка:
«Следовать в Полярный для выгрузки боевых торпед, затем в Северодвинск
на ремонт. Переход обеспечивать Кичёву. Затем он идёт в отпуск.
Орёл».
Контр-адмирал Орёл был тогда
командующим подводными силами Северного флота.
Интересно упомянуть, что
незадолго до выхода на Новую Землю у меня была с ним довольно-таки
своеобразная встреча. Однажды командир бригады решил показать офицерам
бригады, как надо содержать в казарме кубрик личного состава. Выбор
пал на нашу лодку. Мы в течение недели готовились к этому
показательному мероприятию. В воскресенье с утра начался показ.
Собралась большая группа офицеров, а я с умным видом показывал и
рассказывал, как нужно заправлять койки и вешалки, содержать вещи в
тумбочках и рундуках в баталерке, какие должны быть надписи, бирки и
так далее.
К обеду управились. Вроде бы всё
прошло нормально. После обеда пришёл в каюту, расположенную рядом с
кубриком, в которой жили все офицеры. Достал из сейфа какую-то
инструкцию и начал её изучать. Вдруг слышу: «Смирно! Товарищ адмирал…»
и так далее докладывал дневальный. Запихнув инструкцию под подушку,
выскочил в коридор. А там командующий подводными силами и с ним
несколько офицеров, в том числе и командир береговой базы с мешком.
Я подошёл и доложился. Орёл сразу ко мне в каюту. Увидел, что
подушка на кровати смята, сунул под неё руку и вытаскивает инструкцию.
«Почему секретный документ не в сейфе?». Объясняю, что услышав доклад
дневального, выскочил встречать адмирала. Он посмотрел на меня, подумал
и сказал:
-- А вообще-то, старпом,
похвально, что в воскресенье после обеда занимаешься. Пойдём посмотрим,
как у тебя кубрик.
Какая удача, что мы перед этим
готовили кубрик к показу. Орёл с комиссией всё внимательно осмотрели.
Вроде, нормально. Подошёл к вешалкам с шинелями и бескозырками.
Обнаружил две перешитых бескозырки, указал на них пальцем. Командир
бербазы взял их, проткнул ножом и бросил в мешок, который держал в
руках. Затем адмирал увёл меня в мою каюту и там один на один стал
отчитывать за перешитые бескозырки. При этом он бросил взгляд на
вешалку и увидел мою новую фуражку с большим кожаным козырьком,
сшитую по индивидуальному заказу. Орёл подошёл к вешалке, взял
фуражку, предмет моей гордости, и выкинул её через форточку на улицу.
-- Вот откуда все безобразия! -- проговорил
он и пошёл к выходу.
Я брякнул «Смирно!», затем вышел на
улицу, нашёл фуражку, почистил её и водворил на прежнее место на
вешалке.
Орёл был строгим, но отзывчивым человеком.
Позднее мне пришлось встречаться с ним по службе не один раз.
Вернувшись от оперативного,
увидел, что вся команда работает с огоньком. Всё успели перегрузить и
в 6.00 начали приготовление корабля к бою и походу. К 8.00 я уже
был со своими офицерами на береговой базе. В каждый отдел направил
офицера по своему заведованию. К 10.00 были выписаны и получены все
аттестаты. Таким образом, мы исключительно быстро рассчитались с
Новоземельской ВМБ и прибыли на ПЛ.
В назначенное время подошел ледокол и начал
обкалывать лёд в бухте и в районе причала. Мы попрощались с личным
составом ПЛ С-142, пожелали им счастливой зимовки. Я выразил
сочувствие Рудику Сахарову. Все оставшиеся на зимовку завидовали нам.
Ледокол стал выводить «Немировича-Данченко» через колотый лёд. Уже
темнело, мороз усилился, обколотый лёд начал потихоньку смерзаться.
К вечеру прибыл из губы Рогачёва командир
дивизиона капитан 2 ранга .Кичев В.Г. Он обеспечивал меня на переходе.
Успев уже получить на базе отпускные деньги, он поднялся на мостик и
скомандовал:
-- Старпом, отходи!
Лодка медленно отошла от ПЛ С-142 в
полынье, уже немного смёрзшейся, развернулась и легла на пробитый
ледоколом фарватер. Но дальше не пошла, так как упёрлась носом в
лёд. Даже при работе двух моторов «полный вперёд» не двигалась.
Комдив говорит:
-- Переходи в позиционное положение и
готовь дизеля.
Я отошёл, насколько можно назад по
полынье, перешёл в позиционное положение, приняв главный балласт, кроме
средней группы ЦГБ, и запустил оба дизеля одновременно. По инструкции
было положено запускать дизеля поочерёдно, но для шика у нас был
отработан пуск обоих дизелей одновременно, что нам тут очень
пригодилось. Оба дизеля дружно фыркнули и набрали обороты. Дал дизелям
малый ход вперёд одновременно. ПЛ медленно двинулась вперёд, набирая
ход, и уткнулась носом в смёрзшийся фарватер, продолжая движение.
Затем нос лодки зашёл под лёд, дифферент вырос до полутора градусов
на нос. Подводная лодка своим корпусом и валом отбрасываемой вперёд
волны начала ломать и крошить лёд. Это сопровождалось жутким грохотом.
Через какой-то промежуток времени ПЛ стала
замедлять ход. Потеря движения вперёд грозила вмерзанием в лёд. Дал
обоим дизелям средний ход, и лодка снова пошла хорошо. Но положение
было опасным. На мостике находились комдив, я и вахтенный сигнальщик,
стоявший у рубочного люка в готовности его закрыть и задраить, если
лодка начнёт погружаться.
Впереди по курсу маячили вдалеке,
освещённые электрическими огнями «Немирович-Данченко» и ледокол.
Казалось, что нас они бросили. У нас были включены ходовые огни. А
вокруг была кромешная темень. Мы прорывались по замёрзшему уже
фарватеру со страшным рёвом и буханьем льдин. Надо было вырваться из
ледового плена, иначе -- зимовка.
Начали нагонять впереди идущий караван,
чтобы его обойти, даю команду: «Право руля». ПЛ упирается в правую
кромку толстого льда и не идёт вправо. А «Немирович-Данченко»
приближается. Командую: «Право на борт!». С большим трудом лодка стала
крошить толстый лёд.
Описав коордонат вправо в дистанции не
более 50-ти метров мы стали обходить транспорт. На палубу высыпал
народ, чтобы поглазеть, как одна только рубка с ходовыми огнями,
диким рёвом дизелей и грохотом ломаемого льда в ночной полярной
тишине обгоняет их, круша лёд на своём пути. Кичёв прокричал на
транспорт: «Уважаёте подводников!» и помахал рукой.
Мы обошли транспорт, а затем ледокол.
Вскоре вышли изо льда, началась шуга. Продули главный балласт и всплыли в
крейсерское положение. Оказалось, пробили две цистерны главного балласта.
Подошли к выходу из губы, прошли мыс
Лилье и вышли в Баренцево море. Сразу попали в сильную бортовую
качку. Волна баллов пять, но шли полной скоростью. Поэтому к 4.00
седьмого ноября подошли к Екатерининской гавани. Боны оказались
закрытыми. Пришлось ждать. Наконец, пришёл буксир, открыл боновые
заграждения, и мы в 6.30 ошвартовались к борту плавбазы у девятого
причала в Полярном.
Нас ждал сюрприз: подготовлен кубрик с
застланным на койках чистым бельём, каюты для офицеров и баня.
Приведя механизмы в исходное положение по-швартовному, свободные от
вахты устремились первым делом в баню. Только подводник может понять,
какое это удовольствие после двух бессонных ночей, тяжёлого перехода
морем в морозной штормовой погоде, попасть в тёплый гальюн и принять
горячий душ.
Итак, мы своевременно были готовы
встретить праздник торжественным подъёмом военно-морского флага в 9.00.
9 ноября я перешвартовался ко второму
плавпричалу и начал выгрузку боевых торпед. Тогда разрешалось
старпомам, имеющим допуск к самостоятельному управлению кораблём на ПЛ
первой линии, перешвартовываться в гавани и производить погрузку и
выгрузку боезапаса.
С противоположной стороны плавпричала первым
корпусом стояла ПЛ 611 проекта. Помощником командира на этой лодке
был однокашник Толя Белобров. На ней шло проворачивание механизмов. При
проворачивании в электрическую, гидравликой и воздухом задавили носовыми
горизонтальными рулями молодого матроса. Он залез в надстройку для
проверки НГР, а их стали заваливать. Его успели довезти до госпиталя,
но он скончался.
После этого случая в инструкции было
записано, что при проворачивании механизмов в электрическую, гидравликой
и воздухом на мостике должен находиться помощник командира ПЛ или
вахтенный офицер. Не зря говорят, что все изменения в инструкции
пишутся кровью. Так и есть.
Только увезли с причала в госпиталь
раненого матроса, прибыл командир дивизиона Кичёв и спрашивает:
-- Голованов, кого у тебя тут покалечило?
Я объяснил, что не у меня, а у соседа.
Мы производили выгрузку боевых торпед, поэтому Кичёв дополнительно меня
проинструктировал. Потом сказал:
-- Завтра уходим в Северодвинск, -- и
ушёл.
Источник материала см
Немає коментарів:
Дописати коментар