Младшая дочь черниговского помещика,
а затем члена Сената И.П. Закревского. Ее называли на Западе "русской
миледи", "красной Матой Хари". Она прожила с М.Горьким двенадцать лет, была любовницей Р.Б.Локкарта и Г. Уэллса. Жизнь ее, полная приключений, могла
бы послужить сюжетом не одного романа.
Мария-Мура родилась в 1892 году. Когда девочке исполнилось девятнадцать лет, родители послали ее в Англию для совершенствования языка, под присмотр сводного брата Платона, который служил в русском посольстве в Лондоне.
Мария-Мура родилась в 1892 году. Когда девочке исполнилось девятнадцать лет, родители послали ее в Англию для совершенствования языка, под присмотр сводного брата Платона, который служил в русском посольстве в Лондоне.
Этот
год определил дальнейшую судьбу Муры, потому что здесь она встретилась с
огромным количеством людей из высшего лондонского света и в этот же год
вышла замуж за прибалтийского дворянина И.А. Бенкендорфа из побочной
линии княжеских Бенкендорфов, но не князя.
Затем Мура с мужем переехала в русское посольство в Германии. Жизнь обещала быть веселой и беззаботной, Мура даже была представлена кайзеру Вильгельму на придворном балу. Но пришел 1914 год, и все работники посольства покинули Берлин.
Затем Мура с мужем переехала в русское посольство в Германии. Жизнь обещала быть веселой и беззаботной, Мура даже была представлена кайзеру Вильгельму на придворном балу. Но пришел 1914 год, и все работники посольства покинули Берлин.
В военные годы, несмотря на то, что у Муры было уже двое детей, она работала в военном госпитале, а ее муж служил в военной цензуре.
В это сумасшедшее время в Москву возвратился консул Великобритании Брюс Локкарт, но теперь не как официальный дипломат, а скорее как специальный агент, как осведомитель.
Мура уже вторую неделю приходила в британское посольство после приемных часов, где у нее были друзья, на которых она очень надеялась. Локкарта она встретила там на третий день после его приезда. Ему шел тридцать второй год, ей было двадцать шесть. Очень скоро отношения между Мурой и Локкартом приняли совершенно особый характер: оба страстно влюбились друг в друга.
Они жили на квартире в Хлебном переулке, около Арбата
Но
после расстрела царя пошли слухи о скорой высылке иностранных
наблюдателей и осведомителей. Приближалась развязка, но Локкарт и Мура,
не позволяя себе лишних слов, от которых становилось только чернее на
сердце, мужественно смотрели в будущее, которое неминуемо должно
разделить их.
В этот год председателю ревтрибунала Петерсу было тридцать два года. Это был стройный, худощавый, щеголеватый шатен, скуластый, с сильным подбородком и живыми, умными и жестокими глазами. В ночь с 31 августа на 1 сентября он приказал арестовать живших в Хлебном переулке англичан. В квартиру вошел отряд чекистов, был произведен тщательный обыск, а затем Локкарта и Муру арестовали и увезли на Лубянку.
Через некоторое время Локкарта перевели на квартиру в Кремль, где он находился под арестом, разумеется. Но он ничего не знал о Закревской и написал просьбу об ее освобождении. Потом Петерс сообщил английскому дипломату, что его отдадут в руки Революционного трибунала, но что Муру он, Петерс, решил освободить.
А 22 сентября чекист, улыбаясь, вошел к Локкарту, ведя за руку его возлюбленную графиню Закревскую, вдову графа Бенкендорфа. То, что с такой родословной Мура не только вышла живой и невредимой, но и спасла Локкарта, говорит о ее незаурядном таланте быть обольстительной женщиной.
В этот год председателю ревтрибунала Петерсу было тридцать два года. Это был стройный, худощавый, щеголеватый шатен, скуластый, с сильным подбородком и живыми, умными и жестокими глазами. В ночь с 31 августа на 1 сентября он приказал арестовать живших в Хлебном переулке англичан. В квартиру вошел отряд чекистов, был произведен тщательный обыск, а затем Локкарта и Муру арестовали и увезли на Лубянку.
Через некоторое время Локкарта перевели на квартиру в Кремль, где он находился под арестом, разумеется. Но он ничего не знал о Закревской и написал просьбу об ее освобождении. Потом Петерс сообщил английскому дипломату, что его отдадут в руки Революционного трибунала, но что Муру он, Петерс, решил освободить.
А 22 сентября чекист, улыбаясь, вошел к Локкарту, ведя за руку его возлюбленную графиню Закревскую, вдову графа Бенкендорфа. То, что с такой родословной Мура не только вышла живой и невредимой, но и спасла Локкарта, говорит о ее незаурядном таланте быть обольстительной женщиной.
Когда в следующий раз Петерс пришел с Мурой объявить Локкарту, что его скоро выпустят, чекист выглядел очень счастливым
Она
уехала в Петроград. 1919 год - зловещий год для Петрограда и России,
год голодной смерти, сыпного тифа, лютого холода в разрушенных домах,
безраздельного царствования ВЧК.
Здесь она нашла своего знакомого по работе в госпитале, бывшего генерал-лейтенанта А. Мосолова, который ее приютил. У нее не было ни прописки, ни продовольственных карточек. Она решила работать. Однажды Мура отправилась во "Всемирную литературу" к К.И. Чуковскому, потому что ей сказали, что он ищет переводчиков с английского на русский. Он обошелся с ней ласково, дал какую-то работу, достал продовольственную карточку, а летом повел ее к Горькому.
Уже через неделю после переезда она стала в доме совершенно необходимой.
Он знал о Муре немного, кое-что о Лаккарте, кое-что о Петерсе.
Горький любил слушать ее рассказы.
Когда в Россию приехал Уэллс с сыном, Горький пригласил их жить к себе, в эту же большую и густонаселенную квартиру, потому что приличных гостиниц в то время было не найти. И Мура все дни была официальной переводчицей по распоряжению Кремля.
К концу второй недели своего пребывания в Петрограде Уэллс внезапно почувствовал себя подавленным, не столько от разговоров и встреч, сколько от самого города. Он стал говорить об этом Муре, которую встречал еще перед войной, в Лондоне. А она была наделена врожденной способностью делать все трудное - легким, и все страшное - не совсем таким страшным, каким оно кажется, не столько для себя и не столько для других людей, сколько для мужчин, которым она нравилась.
Здесь она нашла своего знакомого по работе в госпитале, бывшего генерал-лейтенанта А. Мосолова, который ее приютил. У нее не было ни прописки, ни продовольственных карточек. Она решила работать. Однажды Мура отправилась во "Всемирную литературу" к К.И. Чуковскому, потому что ей сказали, что он ищет переводчиков с английского на русский. Он обошелся с ней ласково, дал какую-то работу, достал продовольственную карточку, а летом повел ее к Горькому.
Уже через неделю после переезда она стала в доме совершенно необходимой.
Он знал о Муре немного, кое-что о Лаккарте, кое-что о Петерсе.
Горький любил слушать ее рассказы.
Когда в Россию приехал Уэллс с сыном, Горький пригласил их жить к себе, в эту же большую и густонаселенную квартиру, потому что приличных гостиниц в то время было не найти. И Мура все дни была официальной переводчицей по распоряжению Кремля.
К концу второй недели своего пребывания в Петрограде Уэллс внезапно почувствовал себя подавленным, не столько от разговоров и встреч, сколько от самого города. Он стал говорить об этом Муре, которую встречал еще перед войной, в Лондоне. А она была наделена врожденной способностью делать все трудное - легким, и все страшное - не совсем таким страшным, каким оно кажется, не столько для себя и не столько для других людей, сколько для мужчин, которым она нравилась.
И
вот, улыбаясь своей кроткой улыбкой, она уводила Уэллса то на
набережную, то в <%12688>Исаакиевскийсобор, то в Летний сад
Когда
Мура попыталась пробраться в Эстонию нелегально, чтобы узнать о детях,
ее задержали, и Горький сразу же поехал в петроградскую ЧК. Благодаря
его хлопотам Муру выпустили.
Но когда восстановилось железнодорожное сообщение с Эстонией, она опять отправилась туда.
Горький в Берлине энергично хлопотал за Муру, которую предложил властям назначить за границей его агентом по сбору помощи голодающим России.
Годы 1921-1927 были счастливыми для Горького. Лучшие вещи его были написаны именно в это время, и, несмотря на болезни и денежные заботы, была Италия, которую он так любил. И была рядом Мура.
Когда умер <%10478>Ленин, Горький написал воспоминания о нем, которые на Родине подверглись жестокой цензуре. И именно тогда Мура стала уговаривать Горького... вернуться в СССР! Она рассуждала здраво: тираж его книг на иностранных языках катастрофически падал. А в России его стали забывать, и если он не вернется в ближайшее время, его перестанут читать и издавать и на Родине тоже. Но Мура возвращаться с ним в Россию не собиралась.
Но когда восстановилось железнодорожное сообщение с Эстонией, она опять отправилась туда.
Горький в Берлине энергично хлопотал за Муру, которую предложил властям назначить за границей его агентом по сбору помощи голодающим России.
Годы 1921-1927 были счастливыми для Горького. Лучшие вещи его были написаны именно в это время, и, несмотря на болезни и денежные заботы, была Италия, которую он так любил. И была рядом Мура.
Когда умер <%10478>Ленин, Горький написал воспоминания о нем, которые на Родине подверглись жестокой цензуре. И именно тогда Мура стала уговаривать Горького... вернуться в СССР! Она рассуждала здраво: тираж его книг на иностранных языках катастрофически падал. А в России его стали забывать, и если он не вернется в ближайшее время, его перестанут читать и издавать и на Родине тоже. Но Мура возвращаться с ним в Россию не собиралась.
На
что она надеялась, отказываясь от помощи Горького?Оказывается, все эти
годы, когда она была секретарем и подругой пролетарского писателя, во
время поездок в Таллинн она останавливалась не только в Берлине, но и в
Лондоне, и в Праге, и кое-где еще. Она пыталась возобновить прежние
связи, и несколько раз виделась с Уэллсом.
Но, главное, она искала Локкарта, и наконец ей это удалось
Она встретилась с ним в Вене. Он сразу понял, что не испытывает к ней прежних чувств, и она это поняла.
В конце двадцатых Горький уже постоянно ездил в СССР и обещал вернуться туда окончательно, поэтому Госиздат начал выпускать собрания его сочинений, и гонорары писателю поступали, несмотря на трудности перевода денег из России за границу.
Мура имела небольшой, но постоянный заработок у Локкарта, но благодаря Горькому она не бедствовала и даже перевезла детей с гувернанткой на постоянное место жительства в Лондон, где и сама решила закрепиться после того, как пролетарский писатель вернется на Родину.
Она хорошо подготовилась к его отъезду: с 1931 года Мура начала фигурировать то тут, то там как "спутница и друг" Уэллса. Ему было тогда шестьдесят пять.
Горький уехал и оставил Муре часть своего итальянского архива. Его нельзя было везти в СССР, потому что это была переписка с писателями, которые приезжали из Союза в <%11374>Европуи жаловались Горькому на советские порядки.
Но в 1936 году на Муру было оказано давление кем-то, кто приехал из Советского Союза в Лондон с поручением и письмом к ней Горького: перед смертью он хотел проститься с ней, <%10480>Сталиндал ей вагон на границе, ее обещали доставить в Москву, а потом обратно. Она должна была привезти в Москву его архивы. Если бы она их не отдала, их взяли бы силой.
Мура привезла архивы в Москву, ее провели к Горькому и, сразу же после ее ухода, объявили о его смерти. К тому времени Сталин получил из Европы все архивы, которые ему были нужны - Троцкого, Керенского и Горького - и начал готовить процесс Рыкова - Бухарина.
После войны Мура жила в Лондоне совершенно свободно, без денежных затруднений. Сын жил на ферме, дочь вышла замуж. Мура несколько раз ездила в СССР как британская подданная. В конце жизни она очень растолстела, общалась больше по телефону и всегда имела под рукой полбутылки водки.
За два месяца перед смертью сын, бывший уже на пенсии, взял ее к себе в Италию.
В некрологе "Таймс" назвал ее "интеллектуальным вождем" современной Англии, женщиной, которая в течение сорока лет находилась в центре лондонской интеллектуальной и аристократической жизни.
В конце двадцатых Горький уже постоянно ездил в СССР и обещал вернуться туда окончательно, поэтому Госиздат начал выпускать собрания его сочинений, и гонорары писателю поступали, несмотря на трудности перевода денег из России за границу.
Мура имела небольшой, но постоянный заработок у Локкарта, но благодаря Горькому она не бедствовала и даже перевезла детей с гувернанткой на постоянное место жительства в Лондон, где и сама решила закрепиться после того, как пролетарский писатель вернется на Родину.
Она хорошо подготовилась к его отъезду: с 1931 года Мура начала фигурировать то тут, то там как "спутница и друг" Уэллса. Ему было тогда шестьдесят пять.
Горький уехал и оставил Муре часть своего итальянского архива. Его нельзя было везти в СССР, потому что это была переписка с писателями, которые приезжали из Союза в <%11374>Европуи жаловались Горькому на советские порядки.
Но в 1936 году на Муру было оказано давление кем-то, кто приехал из Советского Союза в Лондон с поручением и письмом к ней Горького: перед смертью он хотел проститься с ней, <%10480>Сталиндал ей вагон на границе, ее обещали доставить в Москву, а потом обратно. Она должна была привезти в Москву его архивы. Если бы она их не отдала, их взяли бы силой.
Мура привезла архивы в Москву, ее провели к Горькому и, сразу же после ее ухода, объявили о его смерти. К тому времени Сталин получил из Европы все архивы, которые ему были нужны - Троцкого, Керенского и Горького - и начал готовить процесс Рыкова - Бухарина.
После войны Мура жила в Лондоне совершенно свободно, без денежных затруднений. Сын жил на ферме, дочь вышла замуж. Мура несколько раз ездила в СССР как британская подданная. В конце жизни она очень растолстела, общалась больше по телефону и всегда имела под рукой полбутылки водки.
За два месяца перед смертью сын, бывший уже на пенсии, взял ее к себе в Италию.
В некрологе "Таймс" назвал ее "интеллектуальным вождем" современной Англии, женщиной, которая в течение сорока лет находилась в центре лондонской интеллектуальной и аристократической жизни.
Берберова Нина Николаевна. “Железная женщина: Рассказ о жизни М.Закревской-Бенкендорф-Будберг, о ней самой и ее друзьях” (Нью-Йорк, 1981) Берберова Нина Николаевна. “Люди и ложи: Русские масоны XX столетия”. Нью-Йорк, 1986
Немає коментарів:
Дописати коментар