О
ПОЛЬЗЕ НАСЕКОМЫХ.
Таракана смело можно назвать насекомым
– подводником. Как известно, домашние
Так и существуем вместе. Привыкли. Не
кусаются тараканы, не воняют, не нахальничают. Иногда, правда, в булочку к коку
попадут, и станет она как бы с изюмом. К слову, согласно легенде, именно так
булочки с изюмом и появились. Знаменитому булочнику Филиппову – поставщику Московскому
генерал-губернатору, тот указал сурово однажды на подозрительный тёмный комочек
в сдобной булке. И, похоже, с лапками!
- Ерунда! – мгновенно нашёлся
Филиппов. – Это изюм! – и не задумываясь съел «изюмину» вместе с лапками.
Иногда тараканов заносит в бак со
щами. Но на подобные мелочи внимания никто не обращает. Разве что по молодости.
Не забуду, как на курсантской практике, на плавбазе подводных лодок «Фёдор
Видяеев» хлеб с корабельной пекарни получали. Получим, разломим и удивляемся
щедрости коков. Ни в одной булочке или кексе ни до, ни после этого я не видел
такого изобилия «изюма».
У любого подводника рассказов и тёплых
воспоминаний о «коллегах» наших меньших навалом. И я не исключение.
Вот помню, лейтенантом на плавбазе
«Атрек» в Полярном жил. Бывало, по вечерам в попойках офицерских участвовал. Не
без этого. «Шило» со старшими товарищами
пил и в не формальной обстановке общался. Ну и к тараканам привыкал. И вот как
– то старший лейтенант Саня Руденко, по прозвищу «муравей», после изрядной
порции коктейля так распалился, так душа его взыграла, и так его на подвиг сие
минутный потянуло. Схватил он сочного и жирного таракана со стола и спорить
стал на бутылку «шила», что ни много, ни
мало закусит им. Засомневались мы. А Саня, скаля зубы, хватил стакан, поднёс
таракана ко рту и, не задумываясь, хрясь его
и проглотил! У нас глаза на лоб полезли, позывы рвотные, вопль нечеловеческий: «Не надо!!!». Выиграл Саня пари, а заодно и урок молодёжи
преподал: не надо тараканом брезговать, коли, месяцами с ним в одном корпусе
живёшь.
Другой случай. Помощником уже был. У
борта «ПКЗ – 80» наша лодка стояла.
Смотрю, вечером комдив комиссию какую-то высокую в баньку повёл. Увидел меня,
на комиссию кивнул и шипит: « Пару бутылок
«шила» срочно, и закуску!». Упал я в лодку, в каюту заскочил и в
полумраке две первые, попавшиеся под руку бутылки из-под сухого вина, наполнил.
Закуску взял и пулей наверх. Комдив ждёт.
На следующий день подзывает меня
комдив и говорит: « Что же ты нам вчера, сучий потрох, принёс?». И
рассказывает: «Сели мы после баньки, распаренные и довольные за стол. Картошечку рассыпчатую принесли с
огурчиками, селёдочку с лучком поставили. Берём бутылочку твою запотевшую, а
там, на дне… пяток тараканов прилипли. Ладно, - говорит, - что комиссия из
наших, бывших подводников. Привыкшие. Им тараканом аппетита не перебить. А то
век бы помнили. И они, и мы, естественно». И смеётся.
Или ещё случай был. С Лёней Лобановым,
это потом он адмиралом стал, а тогда тоже лейтенантом был и жил на плавучке. Жена его тогда ещё на Север
не приехала, и Лёня скучал сильно. Тем более, что был не пьющий. Сидел по
вечерам один в каюте. Ну и приручил таракана. Выдрессировал. Он у него в
чернильном приборе на столе жил. И, видимо, давно, так как крыло ему кто-то
окурком прижёг. Заметный такой таракан, солидный. Ветеран. Лёня ему и кличку
дал «Кудеяр». Заметил как-то Лёня, что если сидеть тихо и мечтать, то Кудеяр по
своим делам появляется. Прикармливать его стал. Как положено – трёхразовое
питание. Приходит с завтрака – «птюху» ему «заряжает». На крошку хлеба белого
каплю масла сливочного, да сгущённого молока, яичка там или творожку, ну и всё
другое, согласно нормам и ассортименту морского пайка. Подружились. Придёт Лёня
в каюту, сядет, пальцами по столу побарабанит, и таракан тут как тут! Сидит
напротив и усами шевелит: «Здравия желаю, - мол, - товарищ лейтенант! Какие
проблемы?» Так и общались. Ели, Лёня очень сгущёнку уважал, разговаривали,
вечера коротали, к зачётам готовились. Лёня его на кличку уже почти приучил
откликаться, но не успел образование завершить. Зашёл как-то в их каюту
флагманский штурман по фамилии Любич.
Уселся, и ну по столу барабанить… Кудеяр вылез из чернильного прибора и,
конечно же, был убит книгой Виктора Гюго «Труженики моря». А штурман ещё и на
Лёню наорал, мол, развёл в каюте тараканов. Есть же такие паскудные люди. Долго
потом Лобан штурмана убийцей называл. Не
мог простить. Переживал за друга. Да и времени потраченного на дрессировку было
жалко.
Или вот ещё история. В апреле 1968
года всплыли мы как-то днём в Атлантике южнее Англии после урагана. Волны, как
говорится, «выше сельсовета», море кипит, дождь, ветер. А в это время как раз
перелёт птиц шёл. Всплыли, а на лодку птицы налетели. Похожие на дроздов, но не
наши, чубатые какие-то. Измученные, мокрые. Потрепал их ураган, с пути сбил.
Погибли бы, наверное. А тут островок из океана появился. Ну, и кинулись они
спасаться. За корпус мёртвой хваткой цепляются. Их волной накрывает, гибнут
они, но даже мёртвые коготков не отпускают. А на мёртвых другие садятся. На
этих другие, и так далее…. Редкое зрелище!
Огромные шевелящиеся кучи на корпусе образовались. Многие сотни, тысячи птиц! Везде птицы! Над
лодкой вьются, на мостик под ноги падают. На выдвижных устройствах, в ограждении и на ограждении рубки, на
вахтенном офицере и сигнальщике сидят! Не боятся. Обессилили. В руки можно
взять.
Между тем распогодилось. Солнышко
появилось. И хоть ветер ещё ледяной и сильный был, оживать птицы стали.
Обсохли, повеселели. Над лодкой, и особенно на мостике, дурдом. Гвалт, писк,
треск крыльев, мельтешение. У вахты над головой, под ногами, на голове, руках,
плечах, везде птицы. Вахтенный офицер, сигнальщик отмахиваются, горизонт
наблюдать надо. Куда там! Не видно ни черта! И что характерно, ни одного помёта,
ни на корпусе, ни на вахте нет. Не кушают птицы во время перелёта.
Между тем на мостик вышел начальник
штаба дивизии, старший на борту. Непорядок, говорит. Горизонта не видно. Так и
до беды недалеко. Погружаться надо. А сам птицу первую поймал и рассматривает.
А птаха шустрая такая: пищит, клюётся, вырывается. Не знаю почему, начштаба эту
птаху вниз в центральный пост с собою взял, но только вырвалась она у него там.
А в центральном посту у плафонов в
хамском расслаблении, в тепле и уюте «Стасики» сидели. Увидела их птаха и ну
клевать с ходу, только крылышки тараканьи в стороны летят. Понравилось это
начальнику штаба. Умилился он сильно и говорит: «Запустите её ко мне в каюту
вместо доктора, у меня там тараканов полно!», - а сам в штурманскую рубку
пошёл. Погрузились мы и начали отрыв от противолодочных сил.
Наконец готовность объявили, и
начштаба в каюту пошёл. Вдруг слышим вопли, виртуозный мат, проклятья, грохот,
писк. Вылетает он из каюты вместе с птицей в руке, а за ними вонь ползёт
такая…. Начштаба орёт: «Чтобы этой заср...ки не видел больше! Выбросить её
нах…!». Оказалось, птица с голодухи так рьяно на тараканов в каюте набросилась,
что обожралась…. Ну и прослабило её
малость. Правда, этой малости с лихвой хватило не только на постельное бельё
начштаба, но и на карты, радиограммы, секретные и совершенно секретные
руководящие документы. Никто из нас до этого даже представить себе не мог, что
одно симпатичное птичье тельце способно произвести на свет столько дряни и
вони.
А вот ещё один случай, рассказанный
мне моим другом подводником:
-В 1979 году была предпринята, возможно,
единственная в своём роде попытка использовать тараканов в качестве индикатора
чистоты и газового состава воздуха в отсеках подводной лодки. Я тогда старпомом
был, а старпом, как известно, на дизельных подлодках исполняет обязанности
начальника химической службы.
Докладывает как-то на исходе седьмого
месяца автономки подчинённый мне химик-санитар-подводник, что в отсеках ни
одного исправного прибора ПГА-ДУМ (прибор газового анализа на двуокись
углерода, модернизированный) не осталось. Роняют их матросы. А там оптика.
Нежный прибор. Я сгоряча: «Как? Со своим прибором ходи, но чтобы каждый час,
как положено, содержание углекислого газа в отсеках фиксировалось!». Ходит
химик, измеряет. Упорный такой татарин. Пока из носа в корму дойдёт – час
проходит. Обратно идёт. Сам ведь знаешь, какой ПГА – ДУМ прибор «совершенный».
Наконец надоело ему ходить взад-вперёд. Голову, говорит, помыть некогда, не
говоря уже о сне. Халтурить химик стал. Однако вскоре пойман был и выдран,
конечно. А после того, как выдрали бедолагу, стали мы с ним думать, как из
положения выйти. И здесь, не помню уже точно у кого, родилась мысль
использовать для этих целей «коллег» наших меньших – «Стасиков». Ведь одним же
воздухом дышим!
Давно замечено было, что организм у
тараканов на газовый состав воздуха в отсеках реагирует примерно так же, как
человеческий. Например, после всплытия и вентилирования отсеков в атмосферу
очень активным таракан становится. Прытким, весёлым. С аппетитом всё ест. Усами
шевелит бойко. Размножается, опять-таки. А если около 1% СО в воздухе, то
таракан сникает как-то. Вялым становится. Усами почти не шевелит. Капризен и
разборчив: из корма не равнодушен только к сгущёнке. К размножению интерес
слабый. Ну и так далее. Вплоть до полной обездвиженности и потери всякого
интереса к жизни при 2,5%. Даже массовые самоубийства в это время у них
случаются. В кают-компании пачками с подволока в тарелки с горячим борщом
бросаются. В лапках силы нет.
Решили мы с химиком эти особенности
тараканьи с пользой для дела применить. Отловил химик несколько десятков
молодых и здоровых «стасиков» и по банкам стеклянным с герметическими крышками рассадил. В каждой
банке воздух разного газового состава. От свежего, морского до воздуха с
содержанием 2,5% СО. Шесть банок с градацией в пол процента. Наблюдение
пристальнее установил. Особенности поведения в специальном журнале фиксировал.
Критерии установил. Активность обычная, кормовая и половая, среднее число
колебаний усиков в минуту, реакция на яркий свет, на звук, на встряску и
прочее. Неделю наблюдал, и выводы научные сделал: «Да, меняется поведение
тараканов заметно и в полном
соответствии с кривой изменения газового состава воздуха внутри
подводной лодки». После утверждения выводов мною, таблички для вахтенных
отсеков были оформлены и банки с тараканами розданы. Только теперь банки не
герметичные, а марлей затянутые. Для нормального газообмена, так сказать. И
зажил с тех пор наш химик, как у Христа за пазухой. Только объявят по лодке:
«Доложить газовый состав воздуха!», вахтенные к банкам с тараканами бросаются и
докладывают в центральный: «В первом 1,5%! Разрешите регенеративные установки
снарядить!». Вот так! И, надо сказать, редко ошибались. А вы говорите
истреблять тараканов надо. Не спишите. Пригодятся….
Как нам в своё время пригодились.
ВАДИМ КУЛИНЧЕНКО
капитан 1 ранга в отставке,
ветеран – подводник.
Телефон (495) 527-95-49
Немає коментарів:
Дописати коментар