В июне 1941 года в Пиллау (ныне Балтийск) немецкие моряки готовились к Восточному походу. Правда, никто из них не считал советский флот серьёзным противником. Основную роль в разгроме Красной армии предстояло сыграть вермахту - моряки оказались “на подхвате”. Тем не менее, Гитлер придавал Балтике большое значение.
- Срочно овладеть Финским заливом, - дал указание фюрер, - ибо только после того, как русский флот будет ликвидирован, станет возможным свободное судоходство по Балтийскому морю (подвоз железной руды из Швеции). На овладение русскими портами с суши следует рассчитывать в течение 3-4 недель, пока не будут окончательно потоплены вражеские подводные лодки. 4 недели означают 2 миллиона тонн руды.
В общем, решающие сражения предполагалось развернуть на суше. Для борьбы с Советами на море командование выделило лишь небольшие силы: катера и пять устаревших подводных лодок учебной флотилии, на которых новобранцы тренировались перед выходом в Атлантику. Однако командиры немецких субмарин не были в восторге от поставленных им задач.
- Мы должны топить англичан в Атлантике, - сетовали подводники, - а не барахтаться в этой мелководной балтийской луже.
Одно их утешало: какие-нибудь 3‑4 недели - и с русскими будет покончено. А пока подводникам не следовало особо напрягаться. Как было записано в плане “Барбаросса”:
“Учитывая, что после выхода к Ленинграду русский Балтийский флот потеряет свой последний опорный пункт и окажется в безнадёжном положении, следует избегать до этого момента крупных операций на море”.
Стальная армада
Советский Балтийский флот имел внушительный вид: 2 линкора, 2 крейсера, 21 эсминец, 7 сторожевых кораблей, значительное число катеров и 98 подводных лодок. Особенно сильными выглядели подводные силы - настоящая армада.
Однако к началу войны лишь 4 субмарины входили в так называемую “первую линию” - то есть считались полностью готовыми к боевым действиям. Ещё 26 единиц числились “ограниченно боеспособными” - их экипажи не обладали достаточными навыками. Остальные находились “на организационном периоде”, в ремонте или на завершающей стадии постройки.
В то время флот считался неким придатком рабоче-крестьянской Красной армии, в войне ему отводилась второстепенная роль. Тем более, что 90% корабельных сил находились в закрытых морях - Чёрном и Балтийском.
- Что такое Чёрное море? - любил повторять Сталин. - Лоханка. Что такое Балтийское море? Бутылка, а пробка - не у нас. Море - на Севере и Дальнем Востоке. Там и должен быть большой флот.
Но любимые вождём “суперлинкоры” большого флота существовали пока только на бумаге. А воевать пришлось подлодками и именно в “лоханках”.
Устаревшая тактика
С первых дней войны на Балтфлоте стало ощущаться отсутствие грамотных командных кадров и засилье “комиссаров” (политруков). Эти “стратеги” не имели специального образования и слабо представляли специфику войны на море. Ни один из многочисленных флотских комиссаров не умел управлять подводной лодкой. Даже заменить простого матроса в аварийной ситуации политруки не могли. Их конёк был иной - “классовый подход к военно-морскому искусству”. Они с удовольствием поучали торпедистов, штурманов, механиков и командиров, что стрелять, прокладывать курс и запускать дизель нужно “по-большевистски”.
В результате планирование боевых операций осуществлялось из рук вон плохо. Подводным лодкам предлагалось действовать позиционным методом, в крайне ограниченном районе. Опыт первой мировой войны, доказавший ошибочность такой тактики, в расчёт не брался - во главу угла ставился “марксистско-ленинский подход к военной науке”. О более эффективном крейсерстве, во время которого субмарина активно ищет врага, советским командирам даже думать не позволяли.
Даже если противник обнаруживал лодку, она была связана по рукам и ногам - выход за пределы позиции запрещался.
Согласно этим устаревшим канонам и началось боевое развёртывание. 23 июня 1941 года “С-4” вышла в район Мемеля (Клайпеда), “С‑6” - в Померанскую бухту, “С-10” - к Пиллау, “Щ-309”, “Щ-310” и “Щ‑311” - в среднюю часть Балтийского моря, а “М-90” - в Финский залив. На следующий день в район острова Борнхольм отправилась “С‑5”, а к Мемелю - “Л-3”.
Первые потери
Немцы тоже не сидели сложа руки. Уже 22 июня 1941 года подводная лодка U-144 капитан-лейтенанта Гердта фон Миттельштедта заняла позицию у советской базы Лиепая, к которой приближались германские сухопутные войска В тот же день советские моряки взорвали находившиеся там на ремонте пять подводных лодок. Вместе с ними на воздух взлетели более 100 торпед, 2.500 глубинных бомб, более 700 мин и 11 тысяч тонн жидкого топлива - двадцатая часть всех боевых запасов Балтфлота.
Две действующие подлодки попытались уйти. Одну из них - “М‑78” - перехватила и потопила немецкая “U-144”. Вторую - “С-3” - уничтожили немецкие торпедные катера “S-60” и “S-35” (3-я флотилия, Пиллау).
Следом погибла “С-10”. Она попыталась атаковать немецкий корабль на выходе из Пиллау, но промахнулась. Сторожевик “V-307” обнаружил субмарину и потопил её глубинными бомбами.
А чуть позднее, 26 июня 1941 года немецкая подводная лодка “U-149” под командованием капитан-лейтенанта Хорста Хёлтринга уничтожила в Финском заливе советскую субмарину “М-99”.
Всего за четыре дня Балтфлот лишился девяти подводных лодок, не нанеся противнику никаких потерь. Положение усугублялось тем, что крупные надводные корабли отстаивались в базах. После подрыва на минах в Финском заливе крейсера и эсминца (в первые же дни войны), уцелевших стальных монстров боялись выпускать в открытое море.
Опасения Гитлера не подтвердились - шведская железная руда бесперебойно поступала на заводы Рейха.
Сэкономили на торпедах
Советские подводные лодки на боевых позициях никак не могли добиться успеха. Во-первых, командиры были лишены возможности активно искать противника - их действия ограничивались позиционным районом. За чётким выполнением инструкций бдительно следили политруки.
Во-вторых, стрельба велась одиночными, или, в крайнем случае, двумя торпедами. В наставлении по боевой деятельности подводных лодок указывалось, что лучше подойти ближе, выстрелить меньшим числом торпед. Хотя ещё опыт первой мировой показывал - стрельба залпом (“веером”) была более эффективна. В этом случае нивелировалась неизбежная ошибка в определении курса и скорости цели. Но политруки всеми силами старались не допустить перерасхода торпед. В результате экономия выходила боком - командиры постоянно “мазали”.
В-третьих, сказывалась недостаточная обученность экипажей. На подводных лодках часто случались аварии даже без вмешательства противника.
Неудивительно, что результаты оказались плачевными.
Приказ главкома
Главком военно-морского флота адмирал Кузнецов был вынужден издать специальный приказ об улучшении организации службы на подводных лодках. В нём, в частности, приводились примеры безграмотных действий балтийцев:
“Подлодка “Щ-405” (командир капитан-лейтенант Сидоренко) возвращалась с позиции. Командир, находясь на мостике, дал приказание принять главный балласт. Командир БЧ-5, передав приказание вахтенному, ушёл в дизельный отсек. Подлодка начала быстро погружаться с открытым люком. Гибель подлодки была предотвращена его закрытием. Оставшиеся на мостике командир подлодки, помощник командира и два младших командира - погибли.
Подлодка “С-9” (командир капитан 3 ранга Рогачевский) всплыла в позиционное (полупогружённое) положение. Командир подлодки, вахтенный командир и сигнальщик вышли на мостик. Низко сидящая в воде подлодка двигалась по волне, а не против неё. В результате была накрыта попутной волной, получила значительный крен и дифферент на нос, через рубочный люк начала поступать вода. Авария была предотвращена закрытием рубочного люка. Командир подлодки, вахтенный офицер и сигнальщик были смыты волной и погибли.
Подобные тяжёлые случаи, когда вне боя теряется и гибнет личный состав, говорят о плохой организации, беспечности командиров и неумении грамотно оценить морскую обстановку”.
Кровавое купание
В том же приказе шла речь о безграмотных торпедных атаках:
“Обнаружив вражеский корабль, командир не смог произвести залпа, так как матросы не смогли приготовить торпедный аппарат №3 к выстрелу. Атака была сорвана. Того же числа на той же подводной лодке, при атаке транспорта, выпущенная одна торпеда в цель не попала”.
Ну, и далее - в том же духе.
Во время возвращения на базу в надводном положении командир “С-6” разрешил купание личного состава. Лодку неожиданно атаковал немецкий бомбардировщик “Ju‑88”. Две 250-кг бомбы разорвались в 100 метрах от лодки. Самолёт сделал ещё три захода, обстреливая подводную лодку из пулемётов. В результате авианалёта “С-6” получила повреждения, три человека погибли, семеро ранены (в том числе командир).
Подвели под трибунал
Только 10 августа 1941 года советские моряки сумели потопить первый немецкий корабль. Подлодка “Щ-307” под командованием капитан-лейтенанта Петрова в 20 милях западнее острова Эзель обнаружила в перископ неизвестную субмарину.
- А вдруг наша? - насторожился бдительный замполит Зыкин.
Петров поначалу тоже засомневался. Но потом сверился с фотографией в справочнике.
- Нет, не наша, - решил командир. - Рубка не наша. Носовое орудие далеко вынесено. Точно немецкая!
- Ну смотри, я предупредил, - снял с себя ответственность комиссар.
Командир выпустил торпеду, через 35 секунд последовал взрыв. Подводная лодка U-144 капитан-лейтенанта Гердта фон Миттельштедта мгновенно пошла ко дну. Все 28 членов экипажа погибли вместе с кораблём.
Однако по возвращению в Таллин Петрова ждала не награда, а служебное расследование. Комиссар Зыкин доложил, что командир торпедировал свою же лодку “С-11”.
“С-11” долго не выходила на связь, а Петров сам написал в отчёте, что поначалу принял вражескую подлодку за нашу типа “С”. Так что разбирательства были короткими. Петров попал под трибунал и был осуждён на 10 лет лишения свободы. Он умер в ленинградских “Крестах” 4 марта 1942 года.
Только после войны выяснилось, что Петров действительно потопил немецкую субмарину. “С-11” погибла не по его вине - она подорвалась на донной мине, выставленной германскими торпедными катерами.
Полный разгром
Помимо Петрова, в 1941 году под трибунал по разным причинам угодили ещё три командира советских подводных лодок: капитан 3 ранга Бойко (“С-8”), капитан-лейтенант Маркелов (“Щ-308”) и капитан-лейтенант Максимов (“Щ-407”). Все они были расстреляны.
Это не считая других матросов и офицеров подплава, осуждённых в 1941 году за различные прегрешения - мнимые и действительные.
Официальная советская пропаганда того времени об этих случаях, естественно, не упоминала. Как и о значительных потерях наших подводников. Напротив, бодро сообщалось, что “подлодками Балтфлота в 1941 году всеми видами оружия потоплено 16 транспортов (33.645 тонн), 2 корабля и 1 вспомогательное судно”.
Реальный итог был иной: проведено 26 торпедных атак, уничтожен один транспорт (3.784 тонны) и одна подводная лодка (“U-144”). Балтийцы потеряли 27 подводных лодок.
К зиме 1941 года весь советский флот был блокирован немцами в “Маркизовой луже” - небольшой акватории между Ленинградом и Кронштадтом. Балтийское море практически стало внутренним морем Германии, и Балтийский флот не представлял серьёзной угрозы.
Теперь немцы могли без опаски тренировать экипажи своих субмарин на юге Балтики, у Пиллау.
Только весной 1942 года, после изнурительных тренировок в условиях суровой блокады, советские подводники предприняли героически-самоубийственную попытку вырваться в открытое море. Но это уже совсем другая история.
А. Захаров
По материалам сайта-http://www.rudnikov.com/article.php?IBLOCK_ID=1&SECTION_ID=0&ELEMENT_ID=22028
Немає коментарів:
Дописати коментар