Вы обратили внимание, что в мемуарах-воспоминаниях о советском флоте при описании всяческих "маразмов" центральное место занимают замполиты. Почему так произошло? Во многом виноваты они сами и система, их породившая. Почитайте Корабельный устав ВМФ СССР - и вы поймёте, что "зам" имел массу прав... и никаких обязанностей.
Кстати, до революции на военном корабле старшего помощника командира называли "старший офицер корабля". Большевики трансформировали его в "старшего помощника командира", а вот комиссар стал "заместителем", пусть и по политической части.
В приведённой ниже истории всё правда - от начала и до конца. К сожалению.
...Моё знакомство с "комиссаром" состоялось в августе 1983 года, когда я пришёл служить командиром ракетно-артиллерийской боевой части (БЧ-2) на малый противолодочный корабль (МПК) проекта 1124 ("Альбатрос") - в Лиепайской военно-морской базе.
http://www.rudnikov.com/article.php?ELEMENT_ID=13320Заместитель командира дивизиона МПК капитан 3 ранга Владимир Иванович Гайко, славный сын белорусского народа, "рождённый в глуши топких болот" (его собственные слова), задал мне вопрос: "Ну, ли-и-и-й-тинант! Когда вы измените Родине?!"
Причина вопроса проста: у меня был диплом переводчика английского языка и я, сидя в каюте, читал газету английских коммунистов "Morning star".
Отношения у нас не сложились с самого начала.
В феврале 1984 года наш корабль на два месяца вышел на боевую службу в Проливную зону Балтийского моря. Старшим "политрабочим" был назначен Гайко (в народе "Гайка"). Маразм начался сразу после выхода из базы - были зачехлены и опечатаны ВСЕ телевизоры и магнитофоны, отобраны ВСЕ радиоприёмники. По трансляции передавались только новости "Маяка" и политинформации. Народ начал тихонько звереть.
Единственной отдушиной был заход на сутки в порт Свиноустье (Польша), где располагалась военно-морская база Балтфлота. (Заходы повторялись каждые 12 дней - для пополнения запасов и "помывки личного состава".)
Кораблю была придана группа радиоразведки, которую возглавлял старший лейтенант Б. С ним у меня сложились отличные отношения, а у него имелся маленький телевизор. Просмотры происходили в каюте фельдшера Юрки Магазинника (20 лет, воспитанный и ранимый мальчик из культурной семьи, акушер).
В данном "безобразии" участвовал и минный офицер.
Конечно, кто-то нас "кладанул". И, постучавшись условным знаком, "Гайка" накрыл злодеев. Скандал был знатный. Больше всего он "отоспался" на разведчиках. Но! Я сразу обратил внимание на то, что у "старлея" Б. сукно на всей форме - адмиральское, даже не "капразовское". Туфли - и те адмиральские!
Отгадка была проста.
Прежде все мы безмерно удивлялись - с началом боевой службы на наш "пароход" стала поступать превосходная провизия (и уже копченая осетрина казалась обычной закуской). Отчего баталер Борисыч пребывал в состоянии постоянной эйфории. И вот, когда мы в очередной раз зашли в базу, чтобы пополнить запасы - нам вместо привычных деликатесов привезли самую обычную еду, да ещё хренового качества.
Первым, естественно, возмутился Гайко. Крику было много, жаловаться собрался, а командир ему тихонько говорит: "Как это, вы сами на себя настучите, а?"
- Почему? - озадачился "Гайка".
- Потому, что вы чудак на букву "м"! Отец нашего разведчика - начальник продовольственной службы флота! И нам никто не был обязан поставлять разные деликатесы...
Как мне потом со смехом рассказал разведчик, приплёлся вечерком к нему в каюту "комиссар", имея крайне обосранный вид, и извинялся. Телевизор вернул - только просил никому и ничего не говорить.
Нормальное снабжение провизией возобновилось.
Между тем, испытывая информационно-музыкальный голод, народ зверел бешеными темпами. 8 марта у командира корабля был день рождения. В разгар праздничного обеда в кают-компанию прибыл шифровальщик с докладом: "Телеграмма!"
"Кэп" внимательно прочитал её и говорит: "А это вам, Владимир Иванович!" (имелся в виду "Гайка")
Тот ознакомился, погрустнел и ушёл.
Спрашиваем: "Что там?"
Командир отвечает: приказ вернуться нашему "белорусскому партизану" в Лиепаю. Вся политработа в одночасье была похерена на корню. "Гайка" посчитал, что из-за досрочного (на месяц) возвращения он теряет кучу "валюты" - около 100 "бонов" (700 рублей). Вот вам и "борец за идею".
...Через сутки командир сказал, что пошутил. Что тут началось! Вова как с цепи сорвался, но "процесс уже пошёл". Проходит пару дней. "Кэп" выходит из кают-компании и громко говорит: "Опять помощник "Би-Би-Си" слушает!". Замовская дверь распахивается, из каюты выскакивает Гайко и "крабом" скачет в кают-компанию. А там - Миша Дымерец (пом. командира, душа-человек), сложив ручки под своим животиком ("сгустком мысли и комком нервов"), надев на голову стереонаушники, меланхолично раскачивается на стуле.
С диким криком "А-А-А! Д-И-И-И-МЕРЕЦ!!!" взбеленившийся "комиссар" срывает с него наушники. У Михаила ужас на лице. "Гайка" взглядом прослеживает, куда идут провода. Оказывается, в стенной рундук и иллюминатор. Распахивает рундук. Начинает рыться в ветоши (откуда ей там быть? но политрук уже ничего не соображал - а у механика взяли самую грязную и вонючую ветошь).
Предвкушая громкое разоблачение, Гайко даже не замечает, что в кают-компании сидят все свободные от вахты офицеры. Нащупывает твёрдый предмет. С победным криком каманчей вытаскивает его. Разматывает. А там!!! Идеально отполированный брусок дерева (50х20х10 см), на котором аккуратно нарисована шкала радиоприёмника и сделана большая надпись "TELEFUNKEN STEREO". Вбито два гвоздика - на них намотаны провода. Всё! Занавес!
Командир сидел и плакал на комингсе (пороге) своей каюты, остальные офицеры ползали на карачках по кают-компании. Михаил рыдал от смеха, рухнув на стол.
Замполит корабля Пётр Петрович (сослали потом на Новую Землю, нечист на руку оказался) стоит, как соляной столб, а губы пляшут.
Тут у Вовы "крышу и сорвало", да и сам организм дал сбой. Пожаловался Гайко на почки или ещё что-то. Слёг. Командир вызвал фельдшера и дал команду помочь "болезному", но как-то странно: мол, пусть полежит, успокоится. Вот Юра и "успокоил" бренное тело "комиссара", чем не ведаю.
Мы с фельдшером были дружны, и он мне сказал, что не прощает антисемитские выходки. А "Гайка" не раз задевал его историческую родину, да и само происхождение Юрика.
В общем всё как у Покровского: лежит "политрабочий", как овощ, слюни пускает. Только там, в рассказе, зам. в тарелку рожой упал.
...Дали радио в базу: дескать, старший политработник, того... малость заковряжился. Рванули на "самом полном". Сдали Вову в госпиталь. И назад.
Первым делом расчехлили все средства СМИ и зажили спокойной жизнью. Настроение начало ухудшаться по мере возвращения в Свиноустье - для пополнения запасов. Прибыли. По причальной стенке бегает "Гайка". Рядом, с выражением на лице невыносимой зубной боли, представитель полит-отдела 24-й бригады. (Довёл их Вова до белого каленья. Это своих-то!)
Вышли на линию дозора. Опять всё зачехлено, но приёмники остались в каютах - офицеры в ультимативной форме отказались их сдавать. И ТУТ!!! Приходит телеграмма от начальника политотдела Лиепайской военно-морской базы, что Вову опять отзывают. НО ОН НЕ ПОВЕРИЛ!!! (См. выше)
Что ему написал контр-адмирал Гаджиев в повторной телеграмме - не знаю. Но сон у "комиссара" пропал (его каюта была через переборку с моей). И "Гайка" начал регулярно гундеть, сидя в каюте командира: "Отправьте меня".
Единственный способ выполнить приказание - опять возвращаться. Но как потом списывать топливо?
Решили пересадить "болезного" на проходящего мимо "рыбака", с которым было положено отрабатывать маневрирование при возвращении с промысла. Как правило, этим маразмом никто не занимался - "рыбачки" спускали бот со свежей рыбой, куревом, овощами. Либо вообще швартовались борт о борт - и офицеры посещали тружеников моря (можно было не только рюмку пригубить, но получить немного женской ласки). И, слава БОГУ!
Проходящий мимо "рыбак" (БМРТ) следовал именно в Лиепаю. Пока "Гайка" бегал с кормы в нос и наоборот (следя, чтобы ничего с "рыбака" нам не сбросили), ВСЁ было сделано. "Комиссара" пересадили, перекрестили и отправили.
Потом, капитан БМРТ приходил к нам на корабль - выразить сочувствие. Т.к. за время перехода у него даже помполит чуть не "штертанулся" (повесился) от Вовиных маразмов.
Далее наступила развязка и окончательное отмщение за наши мучения.
Боевая служба закончилась. Вернулись в базу. Среди тех, кто нас встречал, Вову не обнаружили. Гайко лежал в госпитале. Что случилось? У начальников политотделов вмб и бригады выражение лиц, не предвещавшее ничего хорошего...
Позже ребята из штаба дивизиона, давясь от хохота, рассказали следующее. БМРТ благополучно прибыл в базу. Начался таможенный досмотр. Вову досматривают как обычного пассажира. Раскрывает он свой пузатый баул. Там среди грязного белья лежит свёрток.
Таможенники спрашивают: "ЧТО ЭТО?"
В ответ крик: "НЕ МОЁ!!! Я - заместитель командира дивизиона по политчасти!"
Ответ (злорадно): "А-а-а! Распакуйте!"
Распаковали. А там - "TELEFUNKEN STEREO".
Всё - звездец! Погранцы, таможенники и рыбаки выползали на карачках. Хохот был слышен на другом берегу канала, в нашем дивизионе. Ну, а что чувствовал и как выглядел при этом встречавший Вовика представитель политотдела базы, умолчим.
...Слышал я, что "продали" потом Вову служить на Крайний Север, "комиссарить" на старой атомной подводной лодке, куда-то в район Гремихи. Рассказы о его "подвигах" долетали до нас уже оттуда.
П. Галкин
|НК №208|
http://www.rudnikov.com/article.php?ELEMENT_ID=13320
Немає коментарів:
Дописати коментар