Вы признавались, что у вас не пишутся новые песни, когда говорят пушки. А что удается делать в таком состоянии?
Я веду борьбу за то, чтобы не сойти с ума. В России прилив параноидальных настроений в масштабах страны. Причем в обе стороны. Все боятся всех. Есть общепринятая точка зрения. Ее теперь любят высказывать в Facebook люди, мнением которых никто до этого не интересовался. Они почувствовали, что царь разрешает им накопленный шовинизм выдавать за собственное мнение. И это мнение совпадает с позицией так называемого большинства. Эти люди боятся Америку и мировую закулису. А те, у кого другое мнение, боятся, что за ними придут.
Наши левые – Сергей Удальцов, национал-большевики – теперь стройными рядами идут погибать за путинский империализм в «Новороссию». А я с этими людьми ходил на марши несогласных.
Откуда страх россиян перед мировой закулисой?
Среди моих друзей немало умнейших людей, которые прочитали много книг о мировых заговорах и, мне кажется, слишком глубоко в них погрузились. Когда мы вместе выпиваем, если их в эту сторону заносит, очень трудно общаться. Недавно был такой случай. Отдыхали с известными российскими музыкантами, был режиссер из Киева, тема сама собой разбухла по мере накопления выпитого. «Неужели ты не понимаешь? Это же Бильдербергский клуб! Они давно об этом писали!» − говорили мне. Закончилось тем, что я кричал им в ответ: «А кто украл асфальт с наших дорог? Киссинджер?» Только вместо «украл» был более жесткий синоним. Тут мои оппоненты начинали расслабляться, смеяться. И в то же время, я понимал, что они не думали об этом, когда читали о Бильдербергском клубе.Такие дискуссии вас удручают?
Печально, что люди, которых ты знаешь тридцать лет, оказались втянуты в манипуляцию. У них не хватило мозгов противостоять ей, и они в первых рядах гордо несут знамя нового путинского империализма.Не рассорились вдрызг ни с кем?
Нет, но отпадает желание общаться с некоторыми. Заходишь к человеку в Facebook, а там сплошной мировой заговор. И когда приглашают на концерты таких людей, я не хожу. Некоторые российские музыканты почувствовали себя в составе большинства и надломались. Особенно это заметно у тех, кто начал писать музыку для сериалов и строить дачу под Москвой. Они неминуемо общаются с газпромовской средой. А там придворному композитору лучше думать так же, как и хозяину. Иначе у него могут прекратиться заказы. Поэтому такие музыканты яростно бросаются в атаку на тех, кто иронизирует на тему «колорадов» и «ватников».Чей имперский запал вас особенно удивил?
Например, Виктора Сологуба из «Странных игр». Он двадцать лет не вылезал из Европы, вокруг него вечно вились какие-то иностранцы. Теперь он сменил позицию. Конечно, надо бы пообщаться лично, чтобы понять его. Но по тому, каким гневом отличаются его посты в соцсетях, я понимаю, что пока с ним лучше не разговаривать.У меня под окнами профессиональные алкоголики в три часа ночи стоят и говорят, еле ворочая языком: «А т-ты зн-наешь, в Луганске наши д-дали просраться эт-тим ук-кроп-пам». А потом в соседнем отделении почты разбитые окна. Вот результат этого разговора.
Вообще, нынешний всплеск имперского сознания в России – это для вас сюрприз?
Сюрприз для меня то, насколько рыхлой оказалась наша интеллектуальная элита. Люди с учеными степенями, двумя-тремя высшими образованиями очень возбудились от лозунга «Крым наш». Почему наш, они объяснить не могут. Говорят о пролитой за Крым русской крови. Тогда я им говорю, где еще была пролита русская кровь, и спрашиваю, не стоит ли и там отломать себе кусок земли. Они уходят от разговора. Произошло искривление мозговой деятельности, и расхлебывать нам это еще долго. Эти же люди воспитывают детей. Что самое противное, то же самое происходит среди оппозиционеров. Наши левые – Сергей Удальцов, национал-большевики – теперь стройными рядами идут погибать за путинский империализм в «Новороссию». А я с этими людьми ходил на марши несогласных. Не знаю, возможно, у них есть далеко идущие планы вернуться в Россию с оружием. Лимонов писал о таком в одной из своих статеек в 1990-е годы. Но сейчас-то они убивают людей, выполняя приказы Путина. Как это совмещается? Меня удручают такие размышления. Вот так просто взять и съехать на имперских амбициях с духовных ценностей, которые на голову выше и являются общечеловеческими? Такое впечатление, что этим людям невостребованность в собственность стране батюшка-царь компенсировал в виде агрессии, направленной на соседнее государство. И теперь они готовы размахивать гранатой с криком «Мы вас всех уроем, потому что русские не сдаются».И их голоса звучат в унисон со СМИ.
Меня поражает количество людей, вовлеченных в пропаганду. Это же сотни тысяч человек – режиссеров, комментаторов, дикторов, корреспондентов и т.д. Куда их девать потом, когда произойдут перемены? Это же будет люстрация чудовищного масштаба. Половину населения надо будет люстрировать. У меня от этих мыслей голова раскалывается.Как думаете, показатели опросов о поддержке Путина – это правда?
Конечно, 80% - это завышенное число. Многие опросы проводятся по телефону, а что может человек в такой ситуации сказать? «Вы согласны с политикой Путина?» Разумеется, большинство решает согласиться.
Вы много раз выступали в Украине, немало общались с теми, кто здесь живет. Сейчас все громче крики о том, что русские и украинцы никакие не братья-славяне. Что вы об этом думаете?
Я считаю, что принципиальных различий между людьми нет на всем земном шаре. Национализм и расизм – это атавизмы. На уровне самовыражения различных культур это разнообразие важно, и главное – его не ущемлять. Но на уровне политическом любые заявления о разности каких-либо групп людей оборачиваются милитаризмом. Если же говорить о нюансах ментальности, то, конечно, десять лет после первого Майдана, которые вам разрешали собираться, воспитали в украинцах свободу, которой нет у россиян. И поэтому у вас что-то получилось. В Украине все-таки не «винтили» всех подряд, и это позволило сформироваться хоть какому-то самосознанию. А в России даже если ты молча стоишь с листочком на улице, тебя увозят в автозаке.Принципиальных различий между людьми нет на всем земном шаре. Национализм и расизм – это атавизмы. На политическом уровне любые заявления о разности каких-либо групп людей оборачиваются милитаризмом.
Еще в России популярно мнение, что украинцев использовали политики, которых Майдан привел к власти.
Да, есть у нас один артист, который поет о том, что «хохлы, вас обманули». Конечно, в чем-то обязательно обманули. Любое государство создано для того, чтобы обманывать своих граждан. Но, двигаясь по ступенькам цивилизованности, можно снизить масштаб обмана. Об этом, собственно, речь. Подъем всегда относителен. «В Америке тоже коррупция!» − это не аргумент. Дьявол же в деталях. Давайте посмотрим на цифры – и по поводу коррупции, и по поводу заботы об инвалидах.
В вашей песне «Заколотите подвал» есть строчка «чемодан – вокзал – совок». Вы как бы отправляете поклонников «совка» в прошлое. Не кажется ли вам, что «совок» по-прежнему здесь, в настоящем?
Конечно, это так. В России будущее пытаются представить в виде прошлого. Никто не собирается жить сейчас. Как всегда, впрочем. Россия бредит проектами, и все они имеют ретроспективную отсылку – в СССР, в XIX век, в XVII. Уже к Ивану Грозному полезли. Это замкнутый круг. Вот и получается, что куда ни пойди, получаются царь и рабы. Одна и та же схема. У меня, как и у Макаревича, впечатление, что не понятно, чем я тридцать лет занимался. Выяснилось, что все можно быстро вернуть, врубив 25 телеканалов. Я думал, в век интернета это не будет работать. Но, видимо, у россиян есть предрасположенность – поиски отца и жесткой структуры. Поэтому они легко верят в украинский фашизм. Это объединяет. Сидят в саунах и на кухнях люди, у которых жизнь более-менее сложилась, и говорят: «Крым наш». А отдыхать ездят при этом в Испанию и Финляндию.На ваш взгляд, какое условие нужно для того, чтобы люди, объединяясь, не становились стадом?
Стремление к коллективу у человека в природе, это нормальная потребность. Главное, чтобы это не оборачивалось деструктивом. Помочь в этом могут только гуманитарные ценности. Нужно, чтобы ключевым принципом был такой: «Государство – говно, личность – все». Суть здорового либерализма в том, что он защищает личность от государства, снижает влияние и давление системы на человека. И это позволяет разным людям мирно сосуществовать, снижает градус агрессии. Посмотрите на то, что происходит на музыкальных фестивалях в Европе и в России. Я был в Финляндии на метал-фестивале: пьяные люди с жуткими татуировками валяются в траве, никого не трогают и даже норовят пивом тебя угостить. А в России на подобных мероприятиях без стычек не бывает. Это частные случаи проявления общей злобы. Телеканалы вливают ежедневно свежую ненависть, которая ложится на идею великого государства. Поорать по пьяни: «Рос-си-я!», чтобы почувствовать себя кем-то – это и есть наш опасный объединяющий фактор. У меня под окнами профессиональные алкоголики в три часа ночи стоят и говорят, еле ворочая языком: «А т-ты зн-наешь, в Луганске наши д-дали просраться эт-тим ук-кроп-пам». Осень, холодно, три человека стоят в полной темноте с налитыми стаканами и говорят о политике. А потом в соседнем отделении почты разбитые окна. Вот результат этого разговора.Что правильнее всего делать, на ваш взгляд, живя в таком бреду?
Пока что я чувствую, как у меня опускаются руки. Я вижу бессмысленность искусства как такового. Режиссеры, дирижеры, музыканты оказались людьми с искореженной совестью и душой. Люди имеют дело с вечными ценностями, но готовы перейти на сторону ненависти. Видимо, культура и искусство – не основные рабочие инструменты. Возможно, они лишь поддерживают в уже здоровом обществе какой-то баланс. Мы в России все виноваты в том, что подполковник разбуянился. Десять лет терпели, занимаясь «творческими бизнес-проектами», не лезли в политику. Вот, допрыгались. Теперь на нас весь мир смотрит, как на идиотов. То есть, нельзя отсиживаться. Но что делать прямо сейчас, я, честно говоря, не знаю. Есть ощущение, что должно пройти какое-то время, когда естественным образом следующая волна настроений это смоет. Когда зарплаты не будет хватать на продукты, тогда желудок выведет толпы людей на улицы. Думаю, мы к этому идем.источник