ЧИТАТЕЛИ ПИШУТ..

Александра (lugova@bk.ru) Вечная память погибшим морякам, не только этой лодки. Я хотела рассказать, что мой отец - Бурцев А.Ф. после ВОв был направлен на Дальний Восток служить и так как был механизатором, хорошо разбирался в технике, то его направили служить на подплав, не знаю как называлась должность, но наверное механик, т.к. он был офицер. Я не знаю в каком году, т.к. я была очень поздним ребенком, к деталям в рассказах отца не прислушивалась, но примерно в 1948-1949 году их лодка при выходе в море затонула. В отсеке отца их было 3 человека. Когда лодку подняли - это было недалеко от пирса, они втроем выжили, остальная команда погибла от нехватки воздуха. Выживших осудили как шпионов на 25 лет. Отец отсидел 7 лет.Говорил, что как потом он узнал, после ремонта в двигателе был заводской брак, поэтому с них вину сняли. Об этом случае я нигде не могу прочитать. Если кто знаетЮ отзовитесью Отец умер давно и я не могу узнать подробности

. Игнатьев К. А. (const.86@mail.ru) Спасибо вам. В наши юные годы как никогда нужен пример бесстрашия, дружбы и общей цели. Если бы было побольше таких книг, встреч с ветеранами и участниками великих событий... Спасибо вам. Александр, но не Третий. (ktof.spb@mail.ru) Спасибо Вам, наши товарищи, проложившие подводные дороги в ранее иностранные океаны ! Вот только в так называемой новой России Ваш подвиг, видимо, никому не нужен. Как и сильный военно-морской флот. Лозунг "300 лет флоту - и без флота" выполнен уже, наверное, на 90 %. А дорожки в Средиземное уже быльём поросли... Простите нас ! А тех, "благодаря" кому так происходит, - не прощайте !

Владимир (vomartov@yandex.ru) Прочитал с большим удовольствием! Очень горд, что служил подводником на РПКСН К-490. Восхищаюсь моряками с К-27. Побольше таких рассказов. С уважением!

Широбоков Виктор Иванович (vshirobjkov@inbox.ru) Вячеслав! благодарю за многую информацию. ты не учел работу ЭМС во время вашей "отлежки" в медакадемии. за 18 лет и я получил справку, подтверждающую, что я осушал трюм 4-го отсека, делал защитные устройства и засыпал аппарат дробью. Путин не справился с задачей, Медведев видишь помог.но организации занимающиеся чернобыльскими делами на украине уже разогнаны и не знаю, получится у меня или нет. обратиться не к кому. пробую пробиться. результаты напишу. спасибо. у тебя глубокий материал. с уважением Широбоков, пом по живучести.

Андрей  Гвозди бы делать из этих людей - крепче б не было в мире гвоздей. Страшное чтение... Особенно поразила уборка застывшего радиоактивного теплоносителя вручную силами экипажа. Лодка же в базе, блин! Нет никакого повода рисковать людьми. Конструкторов сюда и рабочих - пусть репу чешут как обслуживать то что они наваяли... Не спеша и с соблюдением всех правил РБ.

 Костя Рассматривал Новую Землю в Гугл Планета Земля и среди множества мест ядерных испытаний увидел последнее пристанище К27. Заинтересовался и прочитал Ваш материал. Спасибо, Вы настоящий герой Спасибо за память.

. Мой отец служил на К-27 срочную службу с 1966 по 1969 г. в составе 2 экипажа, в турбинном отсеке. Непосредственно участвовал в ликвидации последствий аварии. Скорее всего Вы его помните зовут его Балашов Виктор Петрович, 1947 г. рождения сам он из села Красная Горка Мамадышского района Республики Татарстан. Еще раз спасибо за сохраненную память о лодке и ее героях. Если Вы захотите связаться с ним напишите мне на электронную почту. Лариса (larisol@sertolovo.ru)

Здравствуйте:) Очень интересно было прочитать новое про мою Родину, родилась в Гремихе и прожила почти 31 год, уехала два года назад. Спасибо, масса впечатлений!

ros Пусть лучше Бес расскажет как он андреевские флаги в Гаджиево в 91 взасос целовал, потом зиповские ящики тырил в 106 дом, а в отпуске сбежал на хохляндию. присягу принимают один раз, даже если и гибнет государство.в россии никто принявший присягу ссср больше не переприсягал, так что врет ваш адмирал. а Севастополь вам хохлы не взять - потому что сила в правде.

Благодарен всем моим читателям,которые написали свои комментарии по моим статьям и   рассказам о   сослуживцах по атомной подводной лодке К-27 Северного Флота. Значит мой труд по увековечиванию  тех,кто служил,испытывал первые атомные субмарины ,в том числе апл К-27 Советского Союза не напрасен.Спасибо.

ИЗ ЦИКЛА "НЕ СТАРЕЮТ ДУШОЙ ВЕТЕРАНЫ -ПОДВОДНИКИ АПЛ К-27. АГАФОНОВ А.А.(продолжение)

И так  хочу продолжить   свой рассказ об  офицере-подводнике,о человеке,который отдал более 10 лет своей службы  атомной подводной лодке с уникальными ядерными реакторами,  капитане 2- го ранга Агафонове Геннадии Александровиче. Выше я описывал  через что пришлось пройти этому человеку и его товарищам  при ликвидации последствий ядерной аварии на  АПЛ К-27 24 мая 1968 года в первые месяцы.Помимо личного состава корабля( и я бы хотел об этом упомянуть) в ликвидации  последствий аварии несколько недель принимали участие и прикомандированные специалисты с других кораблей,частей и организаций. Вот одно из воспоминаний участника .. «С   экипажей апл СФ были собраны спецтрюмные и командиры реакторных отсеков, из которых наспех сформировали несколько аварийных партий. Задачу им поставили-засыпать свинцовой дробью часть трубопроводов и выгородок реакторного и других отсеков. Дробь поначалу таскали просто в мешках и высыпали в обозначенной на схеме точке, потом появилось больше мешков-их просто бросали не высыпая. Работали в три смены-круглые сутки.Учет доз велся, но никто из участников аварийных партий так никогда и не узнал, какую он получил дозу. Организация была "как всегда". Отношение к людям и их здоровью-соответственное.
От нашего экипажа в устранении последствий этой аварии в мае-июне 1968 г. принимали участие командир реакторного отсека В.А.Прозоров (тогда-кап.л-т, впоследствии кап.1 ранга-преподаватель ВВМУРЭ) и старшина к-ды спецтрюмных ст.1ст. Саша Ермолаев (впоследствии канд. биологических наук). Слава Богу, оба живы и здоровы! Но натерпелись они тогда-не приведи судьба любому! Насколько я знаю, никому из участников устранения последствий катастрофы даже спасибо не сказали.... Земной поклон Героям-Подводник» . Вот так работали  не жалея своего здоровья не только члены экипажа К-27, не только Агафонов Геннадий и его товарищи по экипажу но и те,которых направили в то время в Гремиху.

 В конце 1968 года началась проработка вопросов возможного восстановления ППУ АПЛ К-27,включая вопрос об истинных причинах выхода из строя левого ядерного реактора.  В марте 1970 года принимается решение о выполнении трех этапов работ на корабле.

1.Измерение радиационнойобстановки по левому(аварийному борту)

2.Разогрев ППУ правого борта с организацией циркуляции теплоносителя по первому контуру без выхода на энергетическую мощность.

3.Выход на мощность.

Эти работы предпологалось выполнить в течении 1970-1972 годов.

 Ничего не говорящие сухие строки.Но только не следует забывать,что за ними  стояли члены экипажа атомной подводной лодки К-27, рабочие завода,инженера научных институтов и мн.др.,которым  придется все это выполнять. Выполнять ценою своего здоровья. В выполнении всех этих этапов от начало  до конца  участвовал и капитан 2- го ранга Агафонов Геннадий Александрович,его товарищи по экипажу и команде спецтрюмных.

В  1969 году Геннадий Агафонов назначается на  должность командира 1- го дивизиона. В 1970 году в жизни  корабля происходят изменения.Из двух экипажей,создается один . Командиром единого экипажа назначается капитан 1- го ранга Новицкий Геннадий Геллиодорович.О нем я уже писал ранее на Блоге. Первый этап начатый в марте 1970 года  был закончен в августе . Это был самый   напряженный ,самый опасный этап для тех.кто его выполнял.

 В первую очередь для выполнения поставленных задач перед командиром 1- го дивизиона Агафоновым Ганнадием и его командой была поставлена задача- выяснить непосредственно в реакторном отсеке радиационную обстановку.Провести замер уровня радиации где придется работать.Составить технологическую карту  с нанесением участков наиболее опасных для работ.

Первоначальные измерения  радиационной обстановки  в отсеке привели многих в шок.Стал вопрос что делать? И начальство нашло вывод.Было получено разрешения на изменение норм облучения  моряков .Конечно в большую сторону.

 (продолжение следует)

На фотографиях..командир 1- го дивизиона Агафонов Г.А.(слева). Справа.Пирс стоянки апл К-27 в Гремихе.1973г(она первая справа)

УТОНУВШИЕ ПОДЛОДКИ ВСПЛЫВАЮТ ИЗ ЗАБВЕНИЯ..(окончание)

 

 

Эта история была типичной для застойных времен. Лодка пришла из дальнего похода, ее механизмы дышали на ладан, экипаж разъехался по отпускам, субмарину сволокли на ремонт, но на борту этой развалюхи было ядерное оружие, и она числилась во втором эшелоне, грозя супостату. И именно на этой лодке капитану 1 ранга Суворову было приказано выйти в море, чтобы контр-адмирал Ерофеев соизволил стрельнуть по ней торпедой. А Коля Суворов к этому времени уже ждал шифротелеграммы о направлении в Питер, семья сидела на чемоданах, его родной экипаж рванул в отпуска. Он упирался, как мог, какие стрельбы, они осенью должны быть, К-429 неисправна, он же сам ее отвел на завод, но начштаба Ерофеев и командир дивизии Алкаев загнали его в угол испытанным приемом: а под суд не хочешь, а партбилет на стол? Этот довод и сломал Колю Суворова, кто же не знал, что без этой красной книжицы вместо училища в Ленинграде окажешься командиром плавучей казармы в какой-нибудь флотской Кеми.
В день выхода 23 июня на К-429 согнали людей из пяти экипажей, это было грубейшим нарушением всех наставлений. В них значилось - при замене 30 процентов экипажа лодка считается не боеготовой. Понятно, что на душе у Суворова кошки скребли, не экипаж, а шарага. Вместо 87 человек положенных по штатному расписанию, на борту 120. Только вышли в море, тут же получили радио от контр-адмирала Ерофеева - идите в 21 район стрельб, ускорьте движение. Накипело у капитана 1 ранга на сердце, и послал он контр-адмирала:
- У меня по плану заход в район дифферентовки. Я людей, которых мне на лодку насобирали, не знаю, чтобы с ними в 21-ом погружаться.
А глубины в этом 21-м были до двух километров. И выполни тогда Коля Суворов приказ Ерофеева - лежал бы на дне вместе со своим партбилетом. Вместе со всем экипажем.
К-429 дошла до бухты Саранной, где глубины были 50 метров. И здесь, при пробном погружении, вода хлынула через незакрытую вентиляцию в 4-ый реакторный отсек, и 14 человек приняли мученическую смерть, успев заглушить реактор, успев доложить о поступлении воды. Аппаратура лодки была неисправна, К-429 была обречена на аварию. Субмарина, приняв в свое нутро 420 кубов ледяной воды, утюгом грохнулась на дно.
Случилось это около полуночи. Рвались одни батареи, газовали, обильно выделяя водород, выслужившие два срока другие. В любую секунду мог начаться пожар. Аварийные буи оказались приваренными, чтоб не потерять в море. Всплывающая камера тоже была наглухо приварена. Как сообщить на поверхность, где лежит лодка? Отдышавшись, Суворов стал прикидывать - при погружении он доложил Ерофееву и дежурному по штабу флота. Не получив доклада о всплытии, он обязан поднять тревогу. Еще раньше спохватится Ерофеев - где же эта К-429? Их начнут искать, обязаны искать. Когда удалось восстановить связь с кормой, Суворов успокаивал людей:
- Держитесь, братки, нас спасут, уже объявлена тревога по флоту, уже идут сюда спасатели! Час тянулся за часом, но никаких шумов на поверхности не было. Когда там, наверху, рассвело, Суворов вызвал добровольцев - нужно было залезть в водолазном снаряжении в торпедные аппараты и всплывать с глубины 50 метров.
- Коммунисты, комсомольцы - отзовитесь!
Молчали коммунисты, затихарились комсомольцы. Идти в разведку вызвались два мичмана - Михаил Лестник и Николай Мерзликин. Оба были из суворовского экипажа, оба на берегу не раз "отличались", и тогда Суворов сажал их на губу.
Разведчики всплыли на поверхность, огляделись - вокруг ни души. И они поплыли к далекому берегу губы Саранной. Тут "диверсантов" взяли пограничники. И хорошо, что взяли живьем. А могли и "положить". Вот так бравый контр-адмирал Ерофеев и узнал, что погрузившаяся на час лодка лежит на дне бухты Саранной. А до этого он о К-429-й и не вспомнил. Отшибло память и у дежурного по флоту.
Сегодня, спустя 15 лет после трагедии, я хочу спросить адмирала Ерофеева, который позже стал командующим Северного флота, - а что же вы делали с нуля часов до полудня 24 июня 1983 года? Как вам почивалось в уютной каюте торпедолова, мальчики, захлебывающиеся ледяной водой в отсеке, в глазах не стояли? И чем вы изволили завтракать? Небось, стопочку подняли "за тех, кто в море"? И не болели ли в эти 12 часов ваши честь и достоинство?
А теперь шутки в сторону. Страна должна знать своих героев в лицо. Что же это за флот у нее был, если атомная подводная лодка с ядерным оружием на борту 12 часов была неизвестно где, и никто даже в репе не почесал? И что же это у нее за командиры были лихие? Я задавал эти вопросы всем подводникам, с которыми знаком - и они изумленно говорили, да не может этого быть, чтобы АПЛ двенадцать часов была в небытие, а ее не искали.
Может. Потом была операция по спасению К-429-ой. Сам Главком товарищ Горшков вместе с баллонами сжатого воздуха спустил на лодку записку, где написал - товарищ Суворов, я восхищаюсь вашими действиями.

Суд.Этап

В сентябре в небе над Камчаткой грохнули пассажирский "Боинг". СССР демонстрировал нерушимость своих границ. А тут, у подводников, такой некрасивый случай. Надо было врезать виновному на всю катушку.
Но кого было назначать виновным? Если расследовать все по закону, под суд надо было отдавать всех, кто заставлял Суворова выходить на неисправной лодке в море, всех, кто сгонял на нее людей из пяти экипажей, Ерофеева и Алкаева, дежурного по флоту, командующего ТОФ. Но так можно было далеко зайти. Система не могла судить самую себя. Поэтому под суд отдали двух "стрелочников" - командира К-429 Николая Суворова и командира БЧ-5 Лиховозова. Оба были обвинены в том, что нарушили правила кораблевождения. Суворову дали 10 лет, Лиховозову - 8. Под стражу их взяли прямо в казарме, где проходил суд, с женами попрощаться не дали.
- Я не безгрешен, - говорил мне Суворов, и мука была в его глазах. - Аварию оправдывать нельзя. И "Трешеры" тонули, и "Шатл" падал. Но авария аварии рознь. Нужен был честный разбор, чтобы не допускать больше таких трагедий. Так я судьям в последнем слове и сказал: не скажете правды, не научите на этом горьком опыте других, будут еще аварии. Еще жертвы...
А вот мнение вице-адмирала Чернова:
- Я познакомился с делом К-429, работая в комиссии экспертов, определявших причину гибели военнослужащих при авариях и катастрофах военной техники. Изучив документы расследования, мы убедились в том, что от нас, подводников, в то время были скрыты истинные причины этой катастрофы, виновники ее не названы, а к уголовной ответственности были привлечены их жертвы.
Совершенно очевидно, что гибель АПЛ и 16 членов ее экипажа стала результатом насилия и произвола, учиненного над командиром Суворовым и приданным ему экипажем со стороны прямых начальников. Это они, поправ нормы, регламенты и требования Устава, законов и методик военно-морской службы, заставили командира выйти в море на неисправном корабле с экипажем, почти на две трети состоявшем из неизвестных ему прикомандированных на поход моряков.
Так кто же проявил безответственное отношение к своему служебному долгу: Суворов или его прямые начальники? Следствие на эти вопросы ответило четко - виноваты во всем именно они. Таким дело и пошло в суд. Но почему он состоялся только через полтора года?
Да потому что руководителями и инициаторами этого должностного преступления явились Ерофеев, начальник штаба флотилии, и командир дивизии Алкаев. Пойти на их отдачу под суд руководство ВМФ не захотело: Горшков доверил это Чернавину, а у того были свои соображения.
Для чего же главному подводнику ВМФ Чернавину понадобилось отвести от суда истинных виновников катастрофы?
Уже тогда, подступив вплотную к самой верхней ступени военно-морской иерархии, Чернавин сменил приоритеты. Интересы флота отступили на второй план перед интересами личной и, прежде всего, политической карьеры. Ведь Политбюро всегда оценивало военачальников прежде всего по личной преданности, готовности пойти на любые услуги. Лучше всего, надежнее было породниться с Политбюро…. Ерофеев был не простым контр-адмиралом. Во время учебы в Баку он женился на родственнице самого Алиева. А Восток, как известно - дело тонкое. Когда Чернавин оказал услугу Алиеву - спас от тюрьмы родственника, то потом Алиев "единодушно со всей Нахичеванью" помог Чернавину стать депутатом Верховного Совета СССР. При Ерофееве дважды утонула К- 429, причем за повторное утопление ему даже выговора не объявили. Это Ерофеев послал технически неисправный "Комсомолец" с плохо обученным экипажем в море. В его послужном списке три аварии, 58 погибших, двое невинно осужденных. Вот они - этапы большого партийного пути! За эти же десять лет Ерофеев закончил академию Генерального штаба, трижды повышен в должности, получил вице-адмирала, а затем и адмирала. Потом командовал Северным Флотом.
Похоже, что в советском ВМФ выдвигали наверх офицеров по интересному принципу - если он свои лодки смог утопить, то уж чужие тем более потопит. Эта мысль принадлежит автору статьи, и пусть флотские начальники объяснят мне, по какому именно принципу выдвигали товарища Ерофеева.
Чернавин выручал Ерофеева, Ерофеев Чернавина, так они расплачивались друг с другом. Это было предательством интересов флота, обороноспособности страны. Им же Отечество доверило свой флот, это на его строительство трудящихся обдирали как липку. А они его использовали. Предавая подчиненных, посылая их на смерть в неисправных лодках. Они попросту играли жизнью этих людей. А когда случались аварии, они их же и подставляли. Это и есть то, что называют блатным словом - беспредел.
 http://submarine.narod.ru/pub14.html

ПОЗДРАВЛЯЕМ...

12 марта 2010 года исполняется 80 лет прославленному флотоводцу-подводнику,Герою Советского Союза вице-адмиралу ЧЕРНОВУ ЕВГЕНИЮ ДМИТРИЕВИЧУ. Хочу от имени своих сослуживцев по атомной подводной лодки К-27 сердечно поздравить ЕВГЕНИЯ ДМИТРИЕВИЧА с его юбилеем,пожелать ему крепкого здоровья,счастья,долголетия.

Родился ЕВГЕНИЙ ДМИТРИЕВИЧ 12 марта 1930 г. в Ленинграде в семье коренных ленинградцев. В годы войны - житель блокадного Ленинграда, с 14 лет работал в ремонтной мастерской связи Балтийского флота. С 16 лет началась его учеба и служба в Военно-морском Флоте. В 1953 году, с окончанием 1-го Балтийского Высшего Военно-морского училища, лейтенант Чернов назначен на дизель-электрическую подводную лодку Подводных сил Северного флота. С этого времени и в течение последующих 33 лет служил в плавсоставе подводных лодок Северного флота: первые 7 лет на дизель электрических и 26 - на атомных подводных лодках 1-й Краснознаменной флотилии Северного Флота. С 1960 по 1986 год - старпом атомной ракетной подводной лодки, командир атомной многоцелевой подводной лодки, начальник штаба дивизии и командир дивизии этих же атомных подлодок, заместитель командующего и командующий 1-й Краснознаменной флотилии атомных подводных лодок Северного флота. Активно участвовал в испытаниях, освоении и боевой эксплуатации новых обычных и атомных многоцелевых и ракетных подводных лодок, способов их применения, в отдаленных районах Мирового океана, на ранее недоступных глубинах и подо льдами Центральной Арктики. После прибытия в состав вверенной ему флотилии атомной глубоководной подводной лодки К-278 "Комсомолец", был председателем комиссии по ее опытной эксплуатации. Руководил, находясь на ее борту, наиболее ответственными испытаниями этого корабля в море с легендарным экипажем капитана 1 ранга Ю.А. Зеленского Окончил заочно Военно-морскую Академию и Высшие академические курсы Академии Генерального штаба Вооруженных сил СССР. С 1986 по 1990 г. - заместитель начальника Военно-морской Академии. После катастрофы апл К-278 7 апреля 1989 г. руководил исследованием причин и обстоятельств ее катастрофы выполненным группой специалистов академии которая пришла к выводам не соответствующим официальной версии главкомата ВМФ, выступал в средствах массовой информации с критикой официальной позиции и оценки причин и обстоятельств гибели "Комсомольца". Возобновленное в 1991 году Главной военной прокуратурой предварительное следствие, закончившееся в 1998 году пришло к выводам аналогичным полученным в академии. В 1990 г. уволен в запас. С 1990 по 1997 год - научный сотрудник научно-исследовательской части Морского технического университета в Санкт-Петербурге. В 1996-2000 годах, после ареста подводника капитана 1 ранга Никитина А.К. активно и гласно участвовал в его защите. В настоящее время - вице-адмирал в отставке. Герой Советского Союза. Кандидат военных наук. Биография взята с сайта..www.ceo.spb.ru

КОШМАР У ОСТРОВА МЕДВЕЖИЙ( окончание)

Защита реактора к этому времени срабатывала уже по несколько раз в сутки, а на вопрос о причинах такого поведения реактора техники лишь пожимали плечами. Авария в турбинном отсеке отвлекла мысли всех от радиоактивности воды и возможных проблемах с реактором. Нужно было продержаться еще хоть немного вместе с ракетной лодкой. На этом задание совместного маневрирования заканчивалось. В 7 утра в вахтенном журнале появилась запись об окончании совместных действий, и в эту самую минуту на пульте электроэнергетической системы загорелся сигнал аварийного состояния основной силовой сети по признаку низкого сопротивления изоляции в кормовых отсеках. Как следует в таких случаях, на лодке объявили аварийную тревогу по поиску участка цепи с низким сопротивлением изоляции. Люди, занятые по расписанию в носовых отсеках, медленно расползлись по своим постам, кто досыпая на ходу, кто дожевывая завтрак, даже не подозревая, что через несколько минут этот сон и этот завтрак могут в самом деле стать последними. Механики бросились в турбинный отсек, предполагая, что возгорание масла - причина падения сопротивления изоляции. Командир дивизиона движения (и соответственно реактора) начал лихорадочно щелкать переключателями на своем пульте. Спустя несколько минут от него поступил доклад о нештатном состоянии реактора, требующем переключений в самом реакторном отсеке. Туда побежал лейтенант, командир отсека Валера Логинов. Его доклад со средней палубы реакторного отсека ошеломил всех: "Вижу блестящий серебристый металл, растекающийся по двигателям и приборам". А потом - крик: "Сплав на средней палубе отсека!" Мы обмерли.

О Валере подумали уже в прошедшем времени. Тут наконец сработала система замера радиационной обстановки в отсеках (а может, ее просто включил химик). Загорелся транспарант "Загрязнение реакторного отсека, покинуть отсек". Но возвращать Валеру в жилой отсек было уже нельзя, парень теперь был радиоактивный.

О чрезвычайной опасности полония вспомнили сразу. Командир приказал объявить по лодке: "Радиационная опасность!", "Загрязнение реакторного отсека!". Однако что делать дальше, он явно не знал и растерялся. Ситуацию спас капитан 1 ранга В. Гринкевич. О нем ходило много слухов, особенно о его отважном поведении в молодости при авариях на подводных лодках, поэтому когда он начал командовать, все пошло как по нотам. Логинова вывели в тамбур-шлюз - устройство, предусмотренное как раз для таких ситуаций, откуда в жилой отсек можно попасть лишь после специальной помывки и обработки

Аварийная защита реактора окончательно была сброшена, и лодка без хода, продувая цистерны главного балласта, стала всплывать.
Связисты запросили добро на передачу радио об аварии реактора; все остальные начали поспешно отключать аппаратуру от электросети, так как нагрузку на себя взяла единственная аккумуляторная батарея. Всплыв в крейсерское положение и передав радио об аварии, запустив дизель-генератор, мы увидели на горизонте самолет. Связисты тут же попытались установить с ним радиосвязь. Но радость наша быстро рассеялась. Это был "Орион" - НАТОвский. Наши прилетели часа через два. А реактор продолжал извергать из себя через разорванный от избыточного давления клапан раскаленный жидкий металл - чрезвычайно радиоактивный, токсичный, готовый поджечь оборудование отсека. Туда надо было срочно посылать людей - разобраться в обстановке и локализовать аварию. В турбинном не было такой концентрации полония-210, хотя сохранялось очень много угарного газа от предыдущей аварии.

Кое-как развернув лодку против ветра при помощи вспомогательного двигательного комплекса (ВДК), командир приказал провентилировать отсеки в корме. Но тут же от этой затеи пришлось отказаться: аэрозоли полония-210 могли попасть в вентиляционные системы всех кормовых отсеков, после чего избавиться от полония было бы невозможно. Поэтому было решено вакуумировать отсеки компрессорами и сбрасывать по "грязным" компрессорным трубам частично очищенный воздух в атмосферу. Погода продолжала ухудшаться, и лодку стало ощутимо раскачивать. ВДК едва успевал разворачивать АПЛ так, чтобы выброс грязного воздуха от вакуумирования не попадал на мостик. В кормовых отсеках готовили турбины к режиму буксировки, так как было ясно, что на ВДК мы не дойдем. С берега сообщили, что надводные корабли Северного флота скоро прибудут для оказания помощи. Из-за необходимости работать в корме пришлось опять открывать реакторный отсек и опять "пачкать" людей, на этот раз уже имевших все необходимое для защиты от полония-210. Но этот изотоп оказался хитрее и коварнее наших ожиданий. Переносимый любыми предметами или по воздуху в виде аэрозолей, он имел свойство "расползаться" даже через герметичные уплотнения. После нескольких посещений кормы признаки очагового заражения появились и в жилом отсеке. А тут опять вышла из строя аппаратура контроля. Последнее, что успели замерить, были продукты. Все они были заражены и к употреблению непригодны, как и вода. Неизвестность мест заражения, их "расползание" действовали на психику хуже, чем сами эти места. И когда из нескольких неисправных удалось собрать один работающий дозиметр, все вздохнули с облегчением. Однако наши беды еще не кончились. Подоспевший на помощь корабль боялся подойти к нам ближе 200-300 метров, и мы с удивлением смотрели, как команда в защитной резиновой одежде и в противогазах приветствовала нас. Мы надевали средства защиты только при проходе в реакторный отсек, и свежий ветер мостика нам казался эталоном чистоты. Как показали дальнейшие события, осторожность командира крейсера не была напрасной. Реактор перешел в состояние, при котором никто не гарантировал его надежность с точки зрения теплового взрыва. Даже когда все компенсирующие и аварийные стержни поглотителей были опущены, механики реактора не без опасения суетились вокруг. Самое страшное в такой обстановке - потеря управления состоянием реактора, его клапанов, насосов и датчиков первого контура, где находятся жидкий раскаленный металл и ядерное топливо.

Возникли проблемы с буксировкой. Опыта стрельбы из реактивного линемета на 300 метров ни у кого не было. Первая ракета ушла "за молоком", вторая аккуратно выпущена в звезду на рубке крейсера, где как раз собралось все командование крейсера. Командование соображало медленно, но когда ракета подлетела на расстояние десяти метров, поняло, что через мгновение всем сорвет головы, и успело упасть за защитный бортик (на котором и была нарисована звезда). Ракета, просвистев, ударилась в стену, рикошетировала в сторону и завертелась, запутавшись линем в антеннах.

Естественно, при натяжке линя с фалом узел, на который был привязан фал, развязался. Только с третьей ракеты фал наконец был выбран на борт крейсера, и начались работы по заводке основного буксирного троса. Но... Как и все, что никогда не испытывалось в жизни, буксирный трос, скрытый в обтекаемом корпусе АПЛ специальными отрывными планками, не хотел выходить и отрывать эти планки. В конце концов крейсер дернул сильнее, и трос диаметром 10 см как бритвой перерезало гранью одной из планок. А погода продолжала ухудшаться. На помощь пришли вертолетчики с крейсера. Толстый плавающий пропиленовый трос они бесстрашно принесли на вертолете прямо к надстройке, но зацепились за перископ лодки и сами чуть не свалились в воду. По абсолютно обтекаемому, скользкому корпусу лодки мы перенесли трос на нос лодки.

Буксир пришлось обмотать вокруг аппаратуры внутри мостика, пропустив его через входной люк ограждения. Это было опасно, так как оставляло открытым отверстие, через которое накатывающиеся волны заливали мостик и всех стоящих рядом. Кроме того, сам трос начал перетираться острыми краями входного люка и через 2 дня буксировки на полпути лопнул-таки. Все пришлось повторять сначала. А пока, начав буксировку, мы облегченно вздохнули, не подозревая, что нас ждет впереди.

В кают-компанию почти никто не ходил: качало (для подводников не очень привычно), да и есть было нечего. Помощник командира объявил, что не заражены только говяжьи языки в железных банках, айвовый сок и маринованные котлеты. В отсутствие пресной воды даже для мытья рук, чистой посуды и приборов для еды и из-за частой рвоты (качка плюс признаки облучения) возникало стойкое отвращение к еде, а к этим продуктам осталось до сих пор.

Между тем волны уже переваливали через мостик, заливая рубочный люк и проникая внутрь, грозя залить кабели и аппаратуру. Возникла угроза пожара в центральном отсеке. Закрыть люк было невозможно, так как через него поступал воздух для дизеля. Наконец, накатившаяся волна сама решила все проблемы, сорвав со стопора люк мостика и захлопнув его. Дизель-генератор, высосав воздух из отсеков так, что у нас глаза полезли из орбит, заглох. Отдраить люк при таком подпоре давления снаружи невозможно даже впятером, и пока с люком боролись снизу и сверху, кое-как выравнивая давление, дизель через выпускной коллектор заполнялся забортной водой. Когда люк отдраили, было уже поздно. Единственным источником электроэнергии на корабле осталась аккумуляторная батарея, но ее хватило бы лишь на несколько часов. А потом реактор станет неконтролируемым и неуправляемым.

Немедленно были отключены все потребители электричества, оставлен в работе только один курсоуказатель. Но это все равно не спасало. Надо было срочно вводить в строй дизель-генератор - в условиях открытого моря, качки, радиационного заражения отсеков, отсутствия питания, питья, тепла, света, загазованности кормовых отсеков, где находились запасные части для дизеля. Вторые сутки пожара на АПЛ К-8 (пр. 627А класса "Ноябрь")

Почти сутки шла борьба с дизелем. Последние четыре часа через каждые 10 минут объявляли плотность электролита в банках аккумуляторной батареи. В некоторых банках оставалась уже вода. Начиналась переполюсовка элементов, напряжение упало много ниже всех допустимых пределов, но преобразователь чудом еще вращался.

Тогда еще не было Чернобыля, но последствия катастрофы ядерной установки такого типа в открытом море и неизбежность апокалипсиса возле своих и норвежских берегов понимались отчетливо. Первые попытки завести дизель после блицремонта ни к чему не привели. Он даже не проворачивался. Наконец, командир дал приказание провернуть дизель сжатым воздухом при давлении, в несколько раз превышающем допустимое. Дизель заскрежетал, задребезжал, чихнул - и завелся. Заглушая грохот дизеля, все от души кричали, орали, топали и вопили "Ура!".

Между тем "подошло время" очередного обрыва буксирного троса. Авральная группа по пояс в ледяной воде (а иногда и по шею), рискуя быть смытой в океан или разбитой волнами о корпус лодки, заводила буксирный трос заново.
Даже в условиях суши работать с мокрым тросом толщиной до 20 см - дело не простое, тем более - заводить за неприспособленную для этого арматуру.

На базу пришли утром. Торжественной встречи не было. Прямо на борту нас переодели в какую-то непонятную одежду и под присмотром людей в резиновых защитных комбинезонах из службы радиационной безопасности перевезли в спецпропускник. Там, после тотальной помывки, нам объявили, что из "грязной" половины этого учреждения не выйдет никто, включая командира, пока все не сдадут анализы на наличие радиоизотопов. Если с жидкими анализами, включая кровь, проблем не было, то с твердыми... Попробуйте почти ничего не есть несколько дней, а потом сдать такой анализ! Представьте картину: сидят на корточках в большой комнате 30 мужиков, от командира до помощника кока, голые разумеется, кряхтят и пытаются уложить на спецбумажку "твердый анализ". Ни у кого ничего.

Но тут с сияющим лицом победителя поднимает над головой, как лавровый венок, свой анализ на бумажке помощник командира. Его анализа хватило на всех. Начали делить, конечно, по старшинству и занимаемой должности. После этого ему больше никто не задавал вопросов, куда девались дефицитные продукты, которыми он заведовал и которых никто не видел.

Постскриптум

С тех дней утекло много воды. Умер от рака в тяжелых мучениях Дима Кондратьев, заведующий контрольными и измерительными приборами реактора и систем. С тяжелой болезнью демобилизован Валера Логинов. Судьбы остальных сложились по-разному. Некоторые впоследствии стали Героями России, но не за этот поход. Герои, принимавшие участие в описанных событиях, названы только сейчас: А.Котаров, В.Максимов, Д. Кондратьев, А.Логинов, В.Михальчук, Ф.Петров, А.Щуренко, И.Воронков, Г.Игольников, В.Булгаков, В.Гринкевич, В.Дуткин, Г.Левашов, Г.Мазуркин, Б.Крошкин, А.Виляйкин, Е.Зубченко, А.Михайлюк, А.Бурлычев, А.Дрыгин, А.Федоров, А.Яковлев, В.Кортилищин.