ТРАГЕДИЯ НА ПРОДАЖУ I
Очередной американский кинодесант высадился в первые дни января этого года в Москве. Во главе его был звезда Голливуда и любимец всех мальчишек по приключениям в затерянных мирах Харрисон Форд. Никаких кинофестивалей в эти дни не было. Чем же мы были обязаны столь значимому визиту?
Четыре года назад кинорежиссер Кэтрин Бигелоу заинтересовалась трагической историей советской подводной лодки К-19. Она специализируется на фильмах, которые относятся к разрядам экстремальных. Видимо, сказалось влияние экс-супруга Джеймса Кэмерона, снявшего “Титаник”.
В Америке все, как известно, делается основательно. Чтобы подкопить денежки для съемки фильма, была создана компания “К-19 production”. Партнером в России выбрали студию Никиты Михалкова “Три Тэ”. Уже прозвучала стоимость будущего фильма – 100 миллионов долларов, а гонорар исполнителей главных ролей составит рекордную сумму в 25 миллионов “зеленых”.
Харрисон Форд должен играть в фильме роль командира советской подводной лодки К-19. Вживаясь в образ, он бродил по Москве, осмотрел здания Министерства обороны и Главного штаба ВМФ. А потом в московском ресторане “Метрополь” и питерском клубе подводников были встречи с членами экипажа трагической подводной лодки.
К продолжению кинематографической истории мы еще вернемся. Как оказалось, она не совсем проста. В ней есть и душок алчности, и обреченность, замешенная на нашей бедности, и даже проглядываются штришки детектива. Но об этом, когда мы будем подводить итог нашего повествования.
Представим себе, что все сложится благополучно: фильм будет снят, и мы смотрим пиратский вариант на “видике”.
Первые вопросы, которые возникают: а что это за лодка К-19 и чем она привлекла американских кинематографистов? Об этой лодке хранили молчание тридцать лет. Это была одна из многих морских военных тайн. Ее надежно охраняли и знали о ней, и то по наслышке, только подводники.
Когда о ней написали впервые, то стало понятно, что Чернобыль мог случиться гораздо раньше, но в Норвежском море. Как всегда беду отвели люди ценой своей жизни.
Вот эту трагедию мы и пытаемся продать Голливуду для очередного боевика.
На роду написано
Работы по созданию первой советской атомной подводной лодки начались в 1956 году. Мы шли “ноздря в ноздрю” с американцами, которые в это же время приступили к реализации программы “Поларис”.
Строили отечественную атомарину в Северодвинске. У корабелов принято серию кораблей называть проектом. Новая лодка относилась к проекту 658. Это был трехпалубный корабль водоизмещением в 6 тысяч тонн. Скорость хода под водой составляла 26 узлов. Лодка могла два месяца было в автономном плавании. За рубкой лодки располагались три баллистические ракеты с боеголовками мощностью 1,4 мегатонны каждая, плюс торпедное оружие с атомным зарядом.
Но самое главное – во чреве лодки находились два атомных реактора, обеспечивающих бесперебойную подачу энергии всем системам корабля.
Головная лодка получила индекс К-19. Заложили ее 17 октября 1958 года, а 8 апреля 1959 года уже спустили на воду.
Появление в составе советского флота атомного ракетоносца не осталось незамеченным американской военно-морской разведкой, и он получил кодовую “кличку” – “Hotel” (“Отель”). Чем было вызвано такое название, сказать трудно, но вполне возможно, учитывался тот комфорт, который был предоставлен экипажу в 104 человека. Каждый из подводников имел свое спальное место. Конечно, подводная лодка не дом, и компенсировать неудобства, по замыслу, должна была кухня. Подводники в изобилии снабжались отборным молдавским “Каберне”, черной и красной икрой, шоколадом и многими деликатесами, которые трудно было обнаружить даже в ресторанах.
Когда спускали на воду К-19, произошел неприятный случай, который у суеверных моряков вызвал одну лишь фразу: “Не к добру...” Бутылка шампанского, которой принято “крестить” корабли, с первого раза не разбилась.
Командир подводной лодки капитан III ранга Николай Затеев не видел этого конфуза. Он в это время оформлял документы и получал последние ЦУ.
Моряки и летчики суеверны. Конечно, в те времена никто из них в этом признаться не мог – замполит тут же поправит: какая глупость верить в приметы, да еще утверждать, что они могут сбываться.
В случае с К-19 примета сбылась. Это была самая несчастная лодка во всем военно-морском флоте. Ей, видимо, на роду было написано стать такой.
Два шага до...
В июне – июле 1961 года в Атлантике проходили боевые учения под кодовым названием “Полярный круг”. Флот в очередной раз демонстрировал свою ракетную силу и отрабатывал взаимодействие надводных и подводных кораблей.
В учениях принимала участие и лодка К-19. Ее командир Николай Затеев не мог нарадоваться своему детищу. Мощна, грозна, легко слушается рулей, двигатели работают почти бесшумно, ракеты могут достать до Америки. Сила!
В лодке была чистота, и весь экипаж нес вахту в специально пошитой синей форме.
На учениях лодку решено было проверить основательно. Предстоял запуск баллистической ракеты по боевому полю и проход подо льдами.
Все шло штатно. Экипаж нес размеренную круглосуточную вахту.
Беда пришла 4 июля. В 4 часа 15 минут вахтенный офицер сообщил о резком падении давления охлаждающей жидкости в первом контуре одного из атомных реакторов. Что это могло быть? Лопнул трубопровод, и бидистиллат – охлаждающая жидкость – вытекает. Она радиоактивна... Но это полбеды. Начнется разогрев реактора, а дальше взрыв. Гибель лодки будет мелочью в надвигающейся катастрофе.
До базы было шесть суток пути...
Ни одна корабельная инструкция не давала советов по сложившейся ситуации. Когда командир корабля обучался в подмосковном Обнинске безопасному обращению с энергоустановкой, то там и речи не было о таком повреждении. Подводников убеждали в надежности реактора, если с ним правильно обращаться.
На экстренном совете командиров и инженеров, состоявшемся в центральном отсеке, пришли к единому мнению – срочно монтировать аварийную систему охлаждения. К лопнувшему контуру надо приварить трубу и по ней подать воду. Другого выхода не было. Работа сама по себе несложная, если не считать того, что надо было идти в реакторную зону. А это значит – на верную смерть.
Здесь заканчивались полномочия командира. Он никому не мог приказать сделать дело и умереть. Он только рассказал всем, что случилось и чем это грозит. До катастрофы оставались считанные минуты...
Капелька металла
Можно себе представить, какими “страшилками” в голливудском фильме будут кадры радиоактивного ада. Искрятся провода, из люка реакторного отсека вырываются клубы смертоносного пара, зашкаливают радиометры, мечутся люди... Кадры трагедии, как всегда, превратятся в цветовое шоу.
Но как бы ни было страшно на экране, в жизни все было гораздо спокойнее и страшнее.
Но как бы ни было страшно на экране, в жизни все было гораздо спокойнее и страшнее.
Около шести утра командир К-19 дал команду на всплытие.
В это время первая группа добровольцев отправлялась в реакторный отсек. Возглавлял ее командир отсека лейтенант Борис Корчилов. Кому, как не реакторщикам, знать свое хозяйство. Надо было мгновенно определить неисправность и начать работы. Больше десяти минут в отсеке находиться было нельзя.
У самой переборки Затеев остановил Корчилова: “Борис, ты знаешь, на что идешь?”
Тот ответил: “Знаю, товарищ командир”.
Для Бориса Корчилова, недавнего выпускника военно-морского училища, этот поход был “первым морем”.
Десять минут работы группы показались вечностью...
Сигнал к выходу. Вторая группа, облаченная в средства защиты и изолирующие противогазы “ИП-46” скрылась за переборкой. Ее вел капитан-лейтенант Юрий Повстьев. Готовилась группа главстаршины Бориса Рыжикова.
Когда лейтенант Корчилов сорвал с лица противогаз, тут же изо рта пошла пена желтоватого цвета. Врач корабля развернул по штатному расписанию санитарный пост, но что были его таблетки против тех тысяч рентген, которые схватили люди.
Позже командир лодки вспоминал:
“Получившие облучение буквально тут же начинали распухать. Лица покраснели. Через два часа из под волос потекла сукровица. Вскоре на глаза, распухшие губы трудно было смотреть, обезображены они стали полностью.
Еле ворочая языком, люди жаловались на боли во всем теле. Но никто не проклинал судьбу, не взывал о возмездии человеку, прямо или косвенно пославшему их на смерть”.
От искр электросварки загорелся ионизированный водород. Такую возможность предвидели, средства пожаротушения были наготове...
Полтора часа шли в аду аварийные работы. Трубопровод был смонтирован, и по нему стала поступать охлаждающая жидкость. Еще через час температура реактора снизилась до безопасного уровня – угроза катастрофы миновала.
Командир распорядился выдать экипажу из НЗ по сто граммов спирта. Под наркозом живая клетка подвергается меньшему возбуждению нейтронного или гамма-потока. Всех свободных от вахты вывели на носовую надстройку и в ограждение рубки.
Но беда одна не приходит. Командир К-19 не мог послать даже кодированного сообщения о случившемся. Во время похода на большой глубине раздавило изолятор антенны передатчика, и лодка осталась без связи. Вся надежда была на корабли, находившиеся в районе учений. Слабый сигнал: “Имею аварию реактора. Личный состав переоблучен...” приняли на С-270. Лодка имела право изменить курс только с разрешения высокого берегового начальства, иначе – трибунал. Командир пошел на риск, он отдал команду менять курс, а потом уже стал “утрясать” свое решение с берегом.
Около 13 часов сигнальщики на С-270 увидели силуэт подводной лодки К-19...
У каждой трагедии есть причина. Долгое время мы воспринимали подвиги только как некий порыв духа. Так оно и есть. Те, кто идет на подвиг, жертвуют собой ради жизни остальных. Но они еще платят своими жизнями за чужое разгильдяйство.
Когда комиссия обследовала К-19, причина аварии была найдена тут же. Это была маленькая капелька непроваренного металла на шве сварки. Под давлением она отскочила, и образовалась течь, а потом произошел разрыв трубопровода. Схалтурил сварщик, не заметил дефект приемщик...
Когда глава государства Никита Сергеевич Хрущев рассматривал наградные документы на членов экипажа К-19, он остановился на ходатайстве о присвоении звания Героя Советского Союза лейтенанту Борису Корчилову. Резолюция была такой: “За аварии мы не награждаем. Н. Хрущев”.
Так самый первый человек страны косвенно одобрил халтуру сварщика, безответственность приемщиков и непродуманность конструкторов, которые “забыли” предусмотреть то, что пришлось делать экипажу лодки в радиоактивном аду.
Это молчаливое одобрение будет действовать долгие годы и отзовется эхом еще во многих трагедиях с атомными подводными лодками. К-19 была первой в этом ряду. И злоключения ее на этом еще не закончились.
Немає коментарів:
Дописати коментар