ТРАГЕДИЯ НА ПРОДАЖУ II

Дизельной подводной лодкой С-270, первой ушедшей в район аварии атомной К-19, командовал капитан второго ранга Жан Свербилов.

По мере приближения к К-19, уровень радиации увеличивался. Офицеры дизельной встревожились: “Если у нас уже выше нормы, то что у них?”

– Давай думать как переводить к нам людей, – сказал Свербилов своему старпому.

А задача была не из простых. Сходней нет ни у них, ни на атомной. В поход их с собой не берут. Прыгать с лодки на лодку? Кто-то допрыгнет, а как больные?

Выход нашли: С-270 подлезла под носовые горизонтальные рули, и они стали мостками.

Едва разместили в первом отсеке перенесенных больных, как радиационный фон вырос до 9 рентген/час.

Словно угадав по озабоченному лицу старпома о возникшей проблеме, командир К-19 прокричал:

– Разденьте больных, одежду за борт.

Матросы с атомной подлодки, прихватили с собой оружие.

– Автоматы за борт!

Все, что фонило, все полетело в воду.

Молчавший берег наконец-то разразило шифрограммой. Она была подписана Главкомом ВМФ и Командующим Северным флотом.

“Что вы делаете у борта К-19? Почему без разрешения покинули район учений? Ответите за самовольство!”
А в это время боцманская команда С-270 пыталась взять на буксир К-19. Ничего не получалось, тросы рвались.

Свербилов так толком и не знал, что же случилось на атомной. Об этом говорить было нельзя. Даже между офицерами “своих” подводных лодок властвовал закон секретности.

На аварийной лодке попытались запустить дизель-генератор. Как только вырвался дым, сразу же поползли стрелки радиометров к максимальным значениям.

– Стоп машина!

Командир К-19 Николай Затеев вызвал к себе Жана Свербилова для совершенно секретных переговоров. Он сообщил, что на его лодке аварийный реактор, который вот-вот может взорваться.

Жан Михайлович много позже с горькой улыбкой вспоминал:

– Первое, что пришло в голову после этих слов, – не останемся калеками. В эпицентре не выживают.

Берег, словно проснувшись, стал бомбардировать С-270 шифровками. Еле успевали от них отмахиваться. То их призывали опасаться американцев, то требовали списочный состав с указанием места рождения облученных, то просили сообщить их военно-учетные специальности.

Одна шифрограмма принесла радость. Берег дал указание всем находящимся поблизости к аварийной лодке кораблям идти на помощь.

Шли шифровки из санитарного управления флотом. Врачи рекомендовали кормить облученных антибиотиками, поить соками и сгущенкой.

Матросы, не считаясь с опасностью, носили в первый отсек пищу и кормили больных с ложечки.

А наблюдатели на лодках всматривались в даль. Они ждали американские корабли, о которых так настойчиво предупреждал берег. У командиров лодок было уже готово решение: в случае чего – лодку К-19 топить. На С-270 командир БЧ-3 получил команду приготовить две боевые торпеды.

В 22.00 к аварийной К-19 подошла еще одна подводная лодка. Она забрала оставшуюся часть экипажа и осталась охранять лодку до подхода буксировщика.

Лодка Свербилова взяла курс на Полярный.

Хэппи-энд по-советски

По классическому сценарию в каждой экстремальной ситуации должен быть человек, который дрогнул, испугался, отступил. Голливудским сценаристам и придумывать ничего не надо – был такой на К-19. Правда, не из членов экипажа, а из штаба флота, приписной на время похода. Он первым выскочил из пронизанной рентгенами лодки. Этого даже никто не заметил. Он был лишней фигурой, и в борьбе за живучесть корабля боевым расписанием не был предусмотрен.

Трусость офицера проявилась, когда командир лодки С-270 Свербилов попросил его пройти в первый отсек.

– Я никуда не пойду. Я представитель штаба... – ответил ему офицер.

Свербилов повторил свою просьбу уже в форме приказа. На корабле слово командира закон для всех, невзирая на звания.

– Вы ответите за свое самоуправство, – резко огрызнулся отказник.

– Пистолет на мостик, – крикнул Свербилов своему помощнику.

– Расстрелять у кормового флага.

Испуганный представитель предпочел хватать рентгены в первом отсеке.

Когда наградят мужественные экипажи лодок К-19 и С-270, в списках будет стоять фамилия и этого офицера. Что делать, на советских подводных лодках не было трусов. Да и подводники снисходительно считали, что он не струсил, а “дал моральную утечку”. И еще они знали, что до конца своей жизни этот человек будет оправдываться перед собой за свой поступок.

...К-19 привело в базу на буксире спасательное судно флота “Алдан”. Когда подошли к Полярному, командир лодки Николай Затеев увидел оцепленный автоматчиками причал, на котором стояли машины “Скорой помощи”, генералы и адмиралы...

Он доложил командующему флотом адмиралу Андрею Чебаненко о случившемся и тихо спросил: “Товарищ командующий, что со мной будет?”

Адмирал посмотрел на него и ответил: “Вон стоит начальник особого отдела, спроси у него”.

Прибывший в Полярный министр судостроения Бутома учинил разнос подводникам. Он заявил, что промышленность поставляет флоту превосходную технику, а флот – дерьмо, не умеет ее эксплуатировать. Он обвинил Затеева в паникерстве, а Свербилова в пособничестве ему.

Молния сверкнула, но гром, к счастью, не грянул. Гнев высокого начальства был нейтрализован смертями членов экипажа К-19. В скорбном списке оказалось восемь человек.

Позже правительственная комиссия под председательством академика А. Александрова вынуждена будет признать конструктивные недостатки атомных реакторов, а действия экипажа подводной лодки оценить правильными.

Затеев выйдет из немилости и будет награжден орденом Красного Знамени. Свербилов вместо звания Героя Советского Союза, к которому его представили, получит... именные часы. Они сломаются на второй день.

Таким был хэппи-энд по-советски для экипажа первой советской атомной подводной лодки.

К-19 получила у моряков зловещее прозвище “Хиросима” и репутацию несчастного корабля. В ходе ремонта лодки были заменены оба реактора, и сегодня они покоятся на дне бухты Абросимова у Новой Земли. Ядерное топливо из них не выгружено, так что через много десятков лет “Хиросима” еще может дать о себе знать.

Почем трагедия?

Злоключения К-19 могли бы стать основой не одного сценария. Та неразбившаяся бутылка шампанского будет все время напоминать о себе.

15 ноября 1969 года К-19 столкнулся в Баренцевом море с американской атомной подлодкой SSN-615 “Гато”, которая за ней усиленно следила. Оба корабля получили повреждения.

24 февраля 1972 года северо-восточнее Ньюфаундленда на борту лодки вспыхнул пожар, унесший 28 жизней. Очередной ремонт К-19 решено было превратить в эксперимент по определению мобилизационных возможностей судоремонтной промышленности. Через пять месяцев лодка была в строю.

Возвращаясь в Гаджиево на лодке произошел очередной 417-й пожар. От раскаленных дизелей загорелись излишние запасы краски, заботливо прихваченные на судоремонтном заводе. Пожар был ликвидирован, жертв не было...

Моряки на гаджиевских пирсах понимающе переглянулись: “Хиросима” вернулась...

Неприятности с К-19 продолжались и в дальнейшем.

Но американские кинематографисты выбрали для своего фильма самый первый трагический случай, происшедший с атомариной. Он показался кинематографистам наиболее ярким.
Неплохо посидев в “Метрополе” и Клубе подводников, американские “киношники” заручились поддержкой ветеранов и отбыли, пообещав прислать сценарий фильма, который никто до сих пор не видел.

Моряков охватил ужас, когда они прочли то, что о них предполагалось снять. Экипаж лодки представлял из себя сборище аморальных типов, неуемно хлещущих водку. Это была пародия на флот, а главное – на трагедию, которая в истории флота уже отложилась героической страницей. Ветераны-подводники сделали заявление: они выходят из проекта, если сценарий будет таким.

Маховик “делать деньги” был уже запущен. На банкете по поводу начала сотрудничества подводников и кинематографистов американцы предъявили семь договоров на использование фактов из жизни членов экипажа К-19. Договоры уже были подписанными, но никто из “авторов” свои подписи не узнал. Оказалось, в проект втиснулся посредник. Он и “заключил” соглашения между подводниками и киностудией. Посредник “снял” свой куш и ввел в конфуз американцев этими фальшивками.

Скоро объявилась еще одна киностудия, претендующая на сюжет о трагедии на К-19. Агенты пообещали подводникам гонорары выше тех, что им уже были обещаны.

И моряки дрогнули.

Одни продолжают биться за правду и пытаются повлиять на сценаристов Голливуда. Другие, наоборот, – плюнули на них, и им уже все равно, что о них снимут. И понять их можно. За эти годы они так намучились от безденежья и кляньчанья льгот, что им все равно за что они получат деньги.

У России появился новый бизнес – продажа трагедий. Их у нас много – известных и еще сокрытых тайнами. Налетай Голливуд! Быть может, хоть ты поможешь нам содержать тех, кто, не задумываясь, шагал в ад. Каким бы он ни был.

На снимках:

1. Американский прототип К-19. Будет ли эта плавающая декорация сниматься? Вопрос остается открытым.
2. Будут ли голливудского актера Харрисона Форда звать “товарищ командир” или он будет главным героем очередной американской “клюквы”.
3. Командир К-19 Николай Затеев. Он пережил реальную трагедию. Хорошо, что мы вообще узнали о нем. Лучше поздно...