Капитан 1 ранга Лавров В.Н.

ПОГРУЖЕНИЕ НА ГЛУБИНУ 1000 МЕТРОВ. 
К лету 1985 г. экипаж приступил непосредственно к выполнению второго этапа опытной эксплуатации «Плавника». Одним из основных испытаний этого этапа было погружение ПЛА на предельную глубину. Но прежде чем идти на покорение 1000-метровой глубины, необходимо было проверить в действии аварийную систему всплытия с глубины 800 м, состоящую из двух десятков газогенераторов твердотопливных (ГГТТ). Кроме того, нужно было установить над кормовым входным люком дополнительную всплывающую камеру для гарантированного спасения с предельной глубины погружения всего экипажа, а также проверить фактическим отделением и всплытием штатную всплывающую камеру (ВСК). 

Руководствуясь мерами безопасности и необходимостью буксировать ВСК к подъемному крану для последующей установки на ПЛА, было решено провести ее испытания прямо на акватории основного пункта базирования. Кто был в Западной Лице, тот представляет, насколько ограничены размеры акватории, стесняющие маневр ПЛА при погружении и всплытии. По плану погружение должно было осуществляться без хода ПЛА, а испытания камеры по прямому назначению производиться из положения подводной лодки, управляемой стабилизатором глубины без хода. Из-за наличия подводного течения в бухте навигационная безопасность ПЛА, находящейся без хода, обеспечивалась не более 40 минут.

Погрузились на 50 м, под килем 45 м. Быстро встали на стабилизатор глубины без хода. Все понимали, что если произойдет задержка, испытание всплывающей камеры придется прекратить и выходить в точку начала маневра заново. В ВСК зашли 5 человек. Испытателей возглавляли: от «Севмаша» - ответственный сдатчик В.М.Чувакин, от экипажа – командир дивизиона живучести БЧ-5 капитан 3 ранга О.Г.Гущин и рулевой-сигнальщик старший матрос Дворковский В.И. Также в группу вошли представители от конструкторского бюро и военной приемки. Добровольцев было гораздо больше, но ограничились 5-ю смельчаками. ВСК была загружена по-штатному, кроме того, на всех испытателей были подготовлены ИСП-60 (индивидуальное снаряжение подводника), включающие в себя СГП (специальный гидрокомбинезон) и ИДА-59 (индивидуальный дыхательный аппарат). Договорились о взаимных звуковых сигналах стуком и по радиостанции. Пока ВСК не отделилась, слышимость была нормальной. Отделение произошло без задержек, но не совсем так, как рассчитывали. Выполнить требование – подводной лодке не иметь движения относительно воды – не получилось. ВСК при отрыве положило на бок и, как рассказывали потом наши испытатели, кое-кому пришлось «полетать» по камере. К счастью, обошлось без серьезных травм. Но на ПЛА тоже пришлось пережить несколько неприятных минут, так как плавучесть ВСК оказалась более значительной, чем рассчитывали, и лодка после отделения камеры получила отрицательную плавучесть в несколько тонн. Стабилизатор глубины без хода не справился с управлением, и лодка пошла ко дну. Просто продувать цистерны главного балласта (ЦГБ) было опасно, так как могли ударить ВСК. Пришлось несколько раз давать порциями воздух высокого давления в среднюю группу ЦГБ, а затем снимать образовавшийся пузырь, чтобы удержаться от касания дна и выброса на поверхность. На всякий случай кратковременно дали ход под турбиной, чтобы отойти от места всплытия ВСК. По плану буксиры не должны были двигаться к всплывшей камере, пока мы не всплывем. Но как только камера показалась над водой, все буксиры устремились к ней. Из-за нахождения берега в непосредственной близости под водой возникла реверберация, и акустикам было сложно разобраться в надводной обстановке, Поэтому пришлось идти к губе Андреева. Для обозначения своего места выпустили корабельный сигнальный патрон красного цвета и несколько пузырей на поверхность. Всплыли у самого берега, пришлось маневрировать под перископом, пока уравнивали давление и отдраивали нижний рубочный люк (верхний у нас был на ВСК). В общем, пока мы подходили к пирсу, ВСК подняли на кран и буквально через несколько часов поставили на штатное место на ПЛА.

Испытание системы ГГТТ (газогенераторов твердотопливных) с глубины 800 м было решено провести после глубоководного погружения. Этим экономилось время и средства – в док можно было стать один раз после задействования системы аварийного продувания. Да и подготовка нового комплекта газогенераторов задерживалась. Система ГГТТ не была новинкой, мне уже ранее приходилось испытывать подобную систему на одной из лодок второго поколения, и на «К-278» на первом этапе мы ее испытали с глубины 300 м. Принцип действия этой аварийной системы был весьма прост. В ЦГБ были вставлены газогенераторы, представляющие собой нечто похожее на пороховой ракетный двигатель с конструктивно заданной скоростью горения наполнителя. Бортовая система управления, с помощью которой в аварийной ситуации можно было, в зависимости от глубины нахождения подводной лодки, задействовать необходимое количество газогенераторов для продувания нескольких сотен тонн балласта за несколько секунд, находилась в прочном корпусе. В надежности ГГТТ ни у кого сомнений не было. При всплытии с глубины 300 м она показала себя замечательно.

Подготовка к выходу в море велась в обстановке строгой секретности. Организационными вопросами, согласованием и утверждением плана испытаний руководил командующий 1 Фл ПЛ вице-адмирал Е.Д.Чернов. Благодаря его энергии и настойчивости удалось быстро согласовать с вышестоящим командованием все необходимые документы и включить выход на глубоководные испытания в план боевой подготовки Северного флота. Испытания намечалось провести в районе острова Медвежий, где имелись необходимые глубины и подходящий рельеф дна. Для скрытности сопровождение надводным кораблем не планировалось. Обеспечивать нас вышла одна из ПЛА нашего же соединения под руководством командира дивизии контр-адмирала О.М.Фалеева. Шли к месту испытаний разными маршрутами и встретились уже в районе без всплытия на поверхность. Связь осуществлялась по каналу звукоподводной связи (ЗПС).

4 августа 1985 г. приступили к погружению. До 300 м дошли быстро, так как до этой глубины все испытания систем и механизмов были проведены еще на Белом море. Связь по ЗПС с обеспечивающей ПЛА была устойчивой. Погружение, естественно, осуществлялось по «боевой тревоге». Были развернуты специальные посты приборного контроля за состоянием прочного корпуса. Умельцы, для собственного интереса, натягивали нитку с грузиком между отдельными частями корпуса и по провисанию грузика следили за сжатием корпуса ПЛА. Погружение проходило медленно, по эшелонам глубины, со снятием всех необходимых замеров состояния корпуса, проворачиванием и пуском систем и механизмов. До глубины 500 м дошли без каких-либо осложнений. Здесь произошел первый и единственный «вброс адреналина в кровь» личному составу 3-го отсека. После доклада боцмана мичмана В.В.Полухина: «Глубина 500 м» в напряженной тишине центрального поста раздался резкий и громкий хлопок в районе гидроакустической рубки – все от неожиданности подпрыгнули. Как оказалось, резко выгнулась боковая стенка рубки. На этой части стенки ничего существенного из приборов не крепилось, а работы по «развязке» требовались значительные – оставили все как было. В дальнейшем этот «сигнализатор» всегда исправно срабатывал на глубине 500 м. Конечно, такого впечатления, как в первый раз, он уже не производил. А тогда с ПЛА-обеспечителя потребовали произвести внеплановый доклад об обстановке.

На этой же глубине нас поджидали две неприятности: одна - технического характера, другая – организационного. Сказать, что они были неожиданными, нельзя, но надежда избежать их была весьма обоснованной. Первая неприятность – плохо работала автоматика поддержания необходимого давления в промежуточной камере дейдвудного сальника. Не вдаваясь в технические подробности (подобное устройство дейдвудного сальника – конструктивная особенность нашей ПЛА), скажу, что забортное давление снижалось ступенями с перепадом по инструкции не более 50 атм. Конструкторы провели некоторую доработку и считали автоматику работоспособной, но эти надежды не оправдались. «Умы» посовещались, и сдаточный механик Э.П.Леонов сказал, что проблем не будет, поработает сам на перепуске вручную. Решение принято – идем дальше, но тут вторая неприятность. С лодки-обеспечителя передали: «Прекратить погружение!». ЗПС не телефон – много не поговоришь, поняли только, что по команде из Главного штаба ВМФ. Причину узнали только на берегу.

Я еще при подготовке удивлялся, как быстро удалось преодолеть все препоны неповоротливого флотского согласования нашего неординарного плана погружения. Относил это на счет напористости и авторитета вице-адмирала Е.Д.Чернова, но здесь не обошлось без его хитрости и прекрасного знания психологии высокого начальства. Еще при подготовке документов он посоветовал на титульных листах, демонстрационных планах и графиках не указывать глубины, а обходиться словами типа «рабочая», «предельная», «на глубине в соответствии с инструкцией по глубоководному погружению» и т.п. Я не придал этому значения, поскольку в текстовой части везде фигурировали глубины 800 м, 1000 м. Но эта маленькая хитрость позволила нам быстро добиться разрешения на испытания. Только в момент испытаний кто-то из высокого начальства, видимо, принимая доклад от оперативной службы, обратил внимание на цифру глубины. Тут же последовала команда – отставить. «Как так, уникальное погружение без соответствующего разрешения и обеспечения?» В 1985 г. перестройка только начиналась. На флоте и в самом Главном штабе были офицеры и адмиралы, которые еще могли брать ответственность на себя и отстаивать свое мнение, тем более что все необходимые документы были оформлены и утверждены. В общем, через час напряженного ожидания на глубине 450 м поступила команда с ПЛА обеспечения: «Продолжить испытания!».

До глубины 500 м погружались ступенями через 50 метров, глубже пошли через 25 м. Стрелять из торпедных аппаратов решили на всплытии. Все остальные испытания проводили при погружении. Дошли без особенностей до 800 м и здесь увидели, что в центральном посту трубопровод воздуха высокого давления уперся в корпус прибора системы управления рулями. Немного подвсплыли, «умы» засели за чертежи. Механики стали спорить: «Труба выдержит – не выдержит», «замкнет – не замкнет внутри», если корпус прибора начнет смещаться. О затруднении, возникшем в ЦП, прослышали в трюме. Поднялся трюмный мичман А.М.Славов, посмотрел и сказал: «Щас исправлю». Через минуту он поднялся с ножовкой и под горестные вздохи штурмана В.М.Викулина отпилил угол корпуса прибора, не задевая внутренностей. Этого хватило. В дальнейшем мы не стали ничего переделывать, просто закрасили распил. И вот, наконец, глубина 1000 метров. Корпус ПЛ заметно сжался, но по приборам выходило, что до предела текучести титана и предельных параметров сжатия еще далеко. Глубиномеры показывали некоторый разброс – от 1000 до 1060 м. Решили по самому «мелкому» глубиномеру погрузиться на 1020 м и по окончании испытаний систем и механизмов, как водится, провести небольшой митинг с трансляцией по кораблю. Выступали коротко все, кому положено, и все, кто желал. Все радовались и гордились, подчеркивали, что это только начало – освоение глубины еще предстоит. Митинг длился минут двадцать. Сорок минут на 1000-метровой глубине пролетели незаметно. Только Э.П.Леонов потом говорил, что этот митинг ему показался самым длинным в его жизни. Все время нахождения ПЛА на глубине более 500 м он провел вниз головой, вручную поддерживая необходимый перепад давления в камере дейдвудного сальника. А когда начался митинг по трансляции, к нему вообще перестали поступать данные о давлении в камере, и он работал перепускными клапанами по интуиции. Еще очень долгим митинг показался нашему начальнику медицинской службы А.Д.Улитовскому. После 500 м по кораблю дали команду открыть все двери в каютах и на боевых постах. Командный пункт медицинской службы у нас на корабле совпадал с каютой врача, и он мог, не вставая с койки, «повышать свою готовность», принимая команды, докладывать об их исполнении, что он и делал. Когда же захотел выйти («удобств» в его каюте не было), сделать это уже было невозможно – двери каюты зажало намертво. Докладывать в ЦП не стали ни он, ни командир отсека, так как было неизвестно, на какой глубине двери зажало. Благо, что ее зажало недалеко от предельной глубины, и уже к стрельбе торпедами (болванками) врач освободился.

После митинга всплыли на 800 м, простреляли без замечаний торпедные аппараты болванками, доложили на ПЛА-обеспечитель об окончании испытаний и на глубине 400 м взяли курс в базу. Встречал нас на берегу сам Командующий Северным флотом адмирал И.М.Капитанец. Он сказал много хороших слов, в том числе и то, что экипаж будет представлен к правительственным наградам, после чего поставил очередные задачи. К сожалению, за эти испытания экипаж так и не был награжден по неизвестным для меня причинам. Хотя представления к наградам отделом кадров флотилии оформлялись дважды.