Было составлено расписание занятий, которого обе стороны
неукоснительно придерживались, срывов не было. Я вел занятия с командиром
минно-торпедной боевой части старшим лейтенантом Николаем Иордановым и его
подчиненными. Но так как Николай готовился уезжать на учебу в Ленинград на
командирские классы для иностранных специалистов при Военно-морской академии,
то на его место планировался штурман старший лейтенант Цено Георгиев. Он
разрывался на две группы, пока еще был штурманом. Интересно прохождение службы
у болгарских подводников. У них в Варне есть одно училище, которое готовит
вахтенных офицеров, из них все начинают службу на флоте после выпуска
штурманами
. Есть факультет, готовящий офицеров механиков, связистов и
специалистов радиотехнической службы. Из этих офицеров вырастают,
как правило, чистые эксплуатационники, флагманские специалисты, они не
могут стать командирами кораблей, у них не командная специальность. А штурмана,
послужив и познав штурманское дело, становятся минерами-торпедистами. Это
считается как повышение по службе, которое даже в материальном отношении
изменяется. Оклад становится на 5 левов больше. Далее, после учебы в Ленинграде
они становились помощниками, старшими помощником командиров кораблей,
командирами.Кроме того, я проводил занятия с командирами подводных лодок, старшими помощниками по вопросам применения минного и торпедного оружия в части использования в первую очередь приборов торпедной стрельбы. Долго не мог я привыкнуть к своеобразному да и нет, присущему болгарам. В отличие от нас, у них да сопровождается движением головы, как у нас нет. И наоборот, если нет, то они кивают как да. После объяснения принципа работы какого-то прибора, спрашиваю, поняли или нет? Все дружно мотают головой, я вижу, что не поняли. Начинаю снова объяснять, опять не поняли. Только потом мне объяснили, как правильно понимать их ответы да или нет. Командиром болгарской лодки был капитан 3 ранга Илия Иванов Дучков, одновременно участвовал в занятиях и командир второй лодки капитан 2 ранга Антон Янкулов, его лодка по плану пришла потом в конце года. Командир дивизиона подводных лодок - старый опытный подводник капитан 1 ранга Гуцан Гуцанов. Они очень серьезно относились к моим занятиям, тем более, что принцип работы приборов торпедной стрельбы в корне отличался от бывших на их старых лодках проекта 613. А с Антоном Васильевичем Янкуловым мы потом неоднократно встречались в Севастополе. Однажды по молодости мы с женой пытались его вытянуть прогуляться по ночному Севастополю, подошли к казарме, где он отдыхал, я показал жене окно его каюты. Моя супруга несколько раз прокричала в ночи: «Антон, выходи!» Реакции никакой, тогда не задумываясь, жена поднимает камешек с земли и запускает его в окно. Благо, что окно в летней ночи было открыто, камень залетел прямо в каюту. В следующий приход в Севастополь мы пригласили Антона к себе, каково было удивление, когда он моей жене преподнёс в красивой коробочке, в которой дарят кольца – тот самый камешек, как воспоминание о том вечере.
Пусть простят меня за мои постоянные отклонения от главной темы – пребывания в Болгарии, но постоянно вспоминается и всё то, что было впоследствии и связано с теми незабываемыми месяцами в Варне, в работе в дивизионе.
Питались мы в обед в дивизионе, вместе с подводниками болгарскими. Именно в тот год, как мне рассказали, был издан «очень жестокий» приказ Министра обороны Болгарии, который запретил употребление сухого вина во время обеда, говорили, что до этого у них на столах вполне естественно стояли графины с вином. Когда я потом был в итальянской ВМБ Таранто, то вспомнил об этом, так как у итальянских моряков во время обеда было за правило употребить вино, а после обеда выпить в баре рядом кофе, запив коньяком из 50-граммовой миниатюрной бутылочки.
Деньги мы получали ежемесячно из посольства Советского Союза в Болгарии. Приезжал финансист из Софии и выдавал нам получку в болгарских левах, установленную нам, как инструкторам. А в Севастополе мы написали, чтоб 60% от наших окладов, установленных нам в Союзе по занимаемым должностям, платили нашим женам. В принципе хватало, но если бы больше давали, не отказались бы. Очень много было соблазнов, хотелось многое купить, а возможности не совпадали с нашими желаниями. Очень хорошая обувь была детская, что нужно было для дочери, покупал. Сервиз купил на шесть персон, до сих пор его остатки служат нам. И главное, чемодан купил из натуральной кожи, называли его «мечта оккупанта», такой большой был. Он до сих пор у нас для хранения старых семейных реликвий. В свое время здорово выручал нас при переездах, отпусках.
Ужин и завтрак готовила нам хозяйка, Мария. Но как хотелось иногда простой русской еды, борща, хлеба черного, которого не было в продаже в магазинах. Мы устраивали на радость хозяйке для нее разгрузочные субботы или воскресенья, когда сами готовили себе. Возглавлял это дело командир, остальные на подхвате были, закупали на рынке и чистили овощи. А если совпадали такие дни с приходом в Варну наших советских теплоходов, то я, как самый молодой, шел просить у матросов хлеб черный. Подходил к трапу, показывал вахтенному заграничный паспорт гражданина СССР, что я свой. Объяснял, что мы в командировке в Варне, соскучились по черному хлебу, а уж если селедки дадите, то и мечтать нам больше не о чем. Давали, не отказывали соотечественникам. И мы накрывали обеденный стол, наш борщ, селедка, черный хлеб, и хозяин выставлял свою ракийку, болгарскую национальную водку, чистый наш советский самогон, но у нас запрещенный, а у них в каждой семье делали. Впервые увидел на таком застолье, как чичо Ваня налил ракию в бутылку, а в ней здоровый зеленый огурец! Никак я не мог сообразить, как его туда можно затолкать. А ларец, вернее бутылка, просто открывалась. На огороде лежали бутылки, в них заведены огуречные завязи. В бутылках и росли огурцы, стекло преломляло солнечные лучи, света много, всегда в тепле, поливали достаточно, вода неограниченно подавалась. Но были у нас дни, когда денег не было, а есть хотелось. Выручал механик, у него опыта больше было, он ранее был несколько раз в Варне в командировках, но с нами до выхода из Севастополя не поделился, а зря. Он взял с собой рубли, их можно было свободно обменять в любом обменном пункте на болгарские левы, как у нас сейчас пункты по обмену гривны на любую валюту. За нашу десятку давали, где-то 7 левов и 57 стотинок. Нам хватало, чтоб на троих в гриль баре купить по хорошему куску курицы и по бокалу пива.
Надо отдать должное офицерам болгарским, почти каждую субботу и воскресенье они посвящали нам. У всех были машины, приезжали за нами, забирали и возили по всему побережью. С семьями офицеров мы проехали все побережье Болгарии, останавливались на стоянки, играли на песочных диких пляжах в футбол, СССР против Болгарии, или наоборот. Так, как у нас не хватало игроков, нас было всего четверо, то к нам в состав команды всегда кто-то от болгар входил, как правило, жены их играли за нас.
Запомнился один вечер на даче у родственников связиста лодки болгарской Миши Гаргова, дача на мысе Галата. Сидели мы все на ковре, на полу, поджав под себя ноги, по кругу передавался большой кувшин с двумя отверстиями, из которых одновременно два человека пили. Кувшин постоянно наполнялся вином болгарским, домашним, целый подвал на даче. А потом маскарад, оделись в разные одежды, что нашли на даче. И вот эта свора в ночи останавливает на дороге машину с иностранными западными туристами, кажется, австрийцами. Вокруг машины, в непонятных одеяниях, непонятные люди в хороводе кружатся, на разных непонятных языках выражаются. Мне кажется, что мы переборщили тогда в своем веселье. Когда бросили с машиной веселиться, она еще долго стояла на месте, пассажиры внутри приходили в себя.
Кстати, об этом болгарском кувшине я неожиданно вспомнил спустя 23 года. Я в 1995 г. возглавлял отряд кораблей, который показывал президенту Грузии Э. Шеварднадзе в Аджарии (Батуми) взаимодействие между флотом и Группой российских войск в Закавказье по противодесантной обороне побережья. После показа меня пригласили продолжить встречу в горах на природе. Великолепное грузинское гостеприимство, богато накрытый стол, горная река, прекрасная погода. И, конечно, тосты, в том числе и за присутствующего российского контр-адмирала, т.е за меня. Я внимательно слушал всех выступающих, но в душе больше всего переживал, что если мне предложат по обычаям горцев испить рог вина, как поступить, чтоб и традицию не нарушить, но и не испить эту чашу до конца? И тут я вспомнил о болгарском кувшине, ведь из него пили вино все, последовательно передавая его друг другу. Всё шло своим чередом, но вдруг появился этот рог, мне его преподносят. Сразу оценил обстановку, прикинул свои возможности, понял, что от меня ожидают – выпьет или нет? А рог большой, не менее чем 0,5 литра, и непонятно, чем залит, конечно, не водкой, вряд ли грузинской чачей, а если даже и грузинским вином, то эта доза для одного – многовато. Я взял рог, и сказал: «Я был во многих странах, у каждого народа есть свои обычаи, но везде я выделял один обычай, одну традицию, когда надо выпить со всеми присутствующими из одного сосуда. Выпить за то, чтобы ещё раз встретиться! Я предлагаю испить это вино, из преподнесённого мне рога, по кругу, чтоб мы ещё много раз встречались».
С чисто грузинской оценкой произнесённого мной тоста последовали возгласы: «Вах, вах, как хорошо сказал адмирал, большой человек! Конечно, надо нам всем выпить».
Я пригубил вино из рога и пустил его по кругу. Все с нетерпением ждали своей очереди приложиться к этому вину дружбы, обещающему нам будущие встречи. Спасибо тебе, Болгария, за тот кувшин в 1972 году, выпитый на даче по кругу.
Вернусь в Варну. По вечерам в субботу увозили нас по курортам, смотреть ночную жизнь Золотых песков. Там отдыхали жители всех государств Европы, как западной, так и восточной, или, как говорили мы тогда, капиталистической и социалистической. Притом принято было не в одном месте засиживаться, а, посидев не более 30 минут, перебираться в другое увеселительное заведение. К примеру, были мы в Каракачанском стане. Это из камышей сплетены шалаши, в них принимают гостей. В центре загон для барашков, подходит западный немец к загону, выбирает и пальцем показывает, какого он барана хочет. Немцу немедленно этого барашка здесь же закалывают, разделывают, и на вертеле обжаривают. А потом под звуки народного болгарского танца подают. Как у нас на Кавказе шашлыки могут подать с выходом, или без выхода, все зависит от желания клиента. Если с выходом, то принесут под зажигательную лезгинку или в танце с шампурами, а не с саблями.
Экзотика для туриста. А делать нечего, по тем временам Болгария более 70% своего дохода получала от туризма. А остальной доход, в основном, от продажи сельскохозяйственной продукции. В Болгарии было население 8 миллионов человек, а выпускали на 80 миллионов. Была у них такая организация, как «Булгарплодэкспорт». Все наши магазины были завалены ее продукцией, и на лодках все консервы плодово-овощные были из Болгарии. И вино было сухое, как правило, болгарское. А если не болгарское, так от их соседей, венгерское или румынское.
А в другом ресторане работает группа из Западной Германии, один на острие ножа помещает пирамиду из бокалов, высотой метра два, а потом еще и шампанским сверху заливается вся пирамида, потом всем гостям разносят это шампанское на подносах. А в третьем ресторане человек – кубик, складывается в стеклянный куб, размером грани не более, чем в 60 сантиметров. И так далее. За вечер проедем по 4-5 заведений, под утро возвращаемся домой. В каждом заведении не более чем по 50 граммов коньяка болгарского заказываем, в лучшем случае маленькую бутылку «Кока-Колы» в придачу. И никто из официантов не ругается, что заказ такой маленький, безденежный, навара не будет.
У нас бы хай подняли, из-за каких то 50 грамм, чтоб он, официант, вкалывал?! А вы бы в ответ к нему с претензиями, книгу бы жалобную потребовали. А он бы ее не дал. Кто-то бы наверняка не сдержался, если бы по морде не дал, то голос наверняка повысил бы, на крик перешел, это от нервов зависит, у кого первыми они сдадут. Как правило, посетитель первым сдавался, на крик переходил, на истерический такой, ему настроение на целый месяц испортили. Сам не понимая, что копает под себя, посетитель истошно орет с пеной у рта официанту: «Почему вы так ведете себя, кричите на меня?». А тут вам в ответ из уст официанта: «Ах, я кричу, я лаю, я собака?! Граждане, вы были свидетелями, этот товарищ, не успев зайти в наш ресторан, меня сукой обозвал! Милиция! Заберите этого хулигана, он к тому же еще и пьян! Общественный порядок нарушает!». Если вы думаете, что после такого диалога в нашем ресторане вы не окажетесь в милиции, а если военный, то не будете переданы в комендатуру, вы глубоко заблуждаетесь. Поэтому, собираясь в ресторан в Севастополе, или потом в других городах, например, в Ленинграде, мы заранее заказывали стол, закуски, горячие блюда, что пить будем. При этом все заказывалось много и в большом количестве. Отсюда и понятие о русской широкой натуре, если иметь, так королеву, а пить, так не менее чем…, ну допустим чуть-чуть. В русских пословицах есть и в песне одной - а чуть-чуть, а чуть-чуть не считается! А все дело было в недостатке мест для отдыха, где можно было бы спокойно посидеть, в том числе и просто вдвоем, а не за одним столом с незнакомыми людьми, с кем посадит официант, или кого подсадит к вам. А для важности на ресторанах и кафе таблички вывешивали: «Мест нет!». А для страху стоял перед дверью швейцар, весь в золотых нашивках, аксельбантах, почти как адмирал.
-Адмирал, мне катер к трапу! – кричал подвыпивший посетитель ресторана.
-А я не адмирал, я швейцар!
-Ах, извините меня, тогда такси к подъезду!
Я все это рассказал потому, что все познается в сравнении! Сейчас я понял, что тогда нас болгары по сервисному обслуживанию, по уровню развитости туризма опережали не менее чем на 20 лет. Сейчас много появилось различных частных заведений, там все считается, за копейку готовы бороться. Поэтому и мы можем зайти на минутку, воды простой выпить. А в ответ от того же сына официанта прошлых лет, который нас, к примеру, гнал 20 лет назад: «Большое спасибо! Приходите еще к нам, будем рады!». Меняются времена, дай бог, чтоб они еще и материально менялись.
Узнав, что советские моряки-подводники находятся в Варне, пригласили нас в одно из воскресений в пионерский лагерь под Варной. Там отдыхали дети из Софийской русской школы, посольства, представительств различных. Кто-то предложил сыграть в волейбол, мы согласились. Команда у нас не сыгранная, а у школьников дети «пионеры-десятиклассники» против нас играют. Моя игра закончилась, когда я неудачно приземлился после удара в защите. Так приземлился, что стать самостоятельно не смог. Как потом оказалось, произошел у меня разрыв мениска на левой ноге. Это коленный сустав подвел меня. Вызвали машину, типа скорой помощи, и отвезли меня в Варну, в институт неотложной помощи, гражданское медицинское учреждение. Быстро со мной управился дежурный врач, воскресенье было, кроме него не было никого. Снимок рентгеновский и гипс, от ступни и выше колена сантиметров на 15. А так, как я оказался военным, да к тому же и советским офицером, то отвезли меня в госпиталь военный, в Варне, в травматологическое отделение. Но палату я точно запомнил - №6, как у Чехова. В палате я был один, с уважением отнеслись ко мне братья славяне. Но не долго это длилось. Только я успел освоиться, костыли примерить, как полковника болгарского привозят. Он был командиром строительного полка, в этот день у строителей был их праздник - «День строителя». Выехали они с семьями на природу, перед этим навесы построили, чтоб солнце не пекло, они же строители, все в их руках. Как строят сейчас наши строители, я отлично знаю. Но как строили болгарские военные строители, я только догадываюсь теперь. Произошло все неожиданно. Командир полка произнес тост, и уже готов был выпить, как вдруг увидел, что стенка сооружения, которую построили его подчиненные, вдруг пошатнулась и начала медленно падать на него, а за ней и все другие стены накренились, падают, как карточные домики. Он, командир всех строителей, подставил руки свои, чтоб удержать стену, заваливающуюся на него. А дальше крик от боли, вывих плечевого сустава, конец празднованию дня строителей, госпиталь. А тут я, русский старший лейтенант, в палате для старших офицеров болгарских Вооруженных Сил. Все, что было не съедено и не выпито на пикнике, принесли в нашу палату, весь стол завалили. Пришлось есть за всех.
В Варне есть медицинский техникум, будущие медсестры проходили в госпитале практику. И вот, в один из утренних обходов, начальник отделения заходит к нам в палату, а за ним человек десять молодых девушек, практиканток. Показывает на меня полковник, он учился у нас в Ленинграде в Военно-медицинской академии, говорит на болгарском языке, какая у меня болезнь. Показывает, как можно определить, что у этого больного разрыв мениска. Берет ногу мою и давит в районе колена на излом, пока я не вскрикнул от боли. А потом говорит практиканткам, что каждая теперь может повторить, проверить меня на стойкость. Выдержал я несколько подходов, смотрю со злостью на начальника отделения, а тот улыбается, мол, терпи, ты для них учебный материал. Не выдержал я, на чистом русском языке послал всех, куда положено в таких случаях у нас посылать, встал с постели, и на костылях вышел в коридор. А они за мной, извиняются, они не знали, что я советский офицер, их начальник не предупредил, если бы они знали, то не сильно бы давили на колено. А потом уже каждая из девушек имела температурный лист мой, приходили через час, по очереди замеряли у меня температуру, интересно им было на советского офицера посмотреть. А на физиотерапевтические процедуры меня не менее чем три девушки сопровождали, под руки поддерживали, костыли несли. Популярный я был больной в госпитале. А когда сняли гипс, дали пять суток отпуска по болезни, я из дома прямо на пляж, в воде ногу разминал, водный массаж делал, а потом в песке горячем прогревал. Боялся, что отстанет моя группа по занятиям, но все они, зная язык наш, свободно сами разобрались по чертежам, благо вся документация им передавалась совершенно новая, ее заново печатали в экспортном варианте еще в Союзе.
Свободное время посвящал культурным мероприятиям, чтоб остались самые многообразные воспоминания от моей командировки в Варне, в Болгарии. Смотрел цирковые представления цирков из Праги, Москвы. Был на заключительном концерте 6-го международного конкурса балета, где председателем жюри была Галина Уланова. Впервые был на традиционном конкурсе «Мисс Варна», где это высокое звание наряду с болгарками оспаривали и чешки, и полячки, и венгерка. Ходил на французский балет на льду.
А чего стоит воспоминание от концерта болгарской певицы Лили Ивановой. Для болгар она была таким же символом, как для французов Эдит Пиаф. Мне всегда, когда болгары приходили к нам в Севастополь, привозили её новые пластинки. Как мне рассказывали, она была обычной медицинской сестрой в Варне, но якобы ей сделали какую-то операцию на горле, и она после этого выступила на смотре художественной самодеятельности, где на неё обратил внимание болгарский композитор Пенчо Пенев. Он потом стал её первым мужем, вывел её на эстрадную сцену, сделал знаменитостью не только в Болгарии, но и в социалистических странах. А потом она, уже обретя независимость, развелась с ним, сама блистала на мировых гастролях. При нашем нахождении в Болгарии она вышла в очередной раз замуж за чуть ли не восемнадцатилетнего парня, по профессии, как сами болгары говорили, сына министра торговли. Болгары прощали ей всё, ибо она была их кумиром. Мы ходили с семьёй наших владельцев дома, где жили в Варне, на концерт Лили, наша хозяйка постоянно плакала, слушая её песни. Я поинтересовался, почему вы плачете? Ответила, что это гордость нашей Болгарии, она поёт о том, что близко всем болгарам, особенно женщинам, она своими песнями раздирает душу болгар. Никуда не денешься от такой оценки её творчества. Но то, что голос и песни у неё были необычны – я подтверждаю.
Поездка по Болгарии.
Близилось окончание подготовки экипажа в базе, интенсивно провели мы практические тренировки, учения с ними. Стали они готовиться к сдаче нам и штабу дивизиона первой курсовой задачи «Организация приготовления подводной лодки к выходу в море». У нас появилось свободное окно, и болгары предложили нам совершить экскурсию по Болгарии на автобусе. Загрузили в него продукты сухого пайка, консервы различные, соки, компоты, и тронулись мы в путь. Из Варны взяли направление на север страны, проехали через города Толбухин, Велико-Тырново, потом Габрово, Казанлык, Стара-Загора, Пловдив, Сливен, Бургас, Солнечный берег, Варна. В пути нас сопровождал офицер болгарский.
Поздно вечером приехали в Габрово. Это город юмора, в нем ежегодно проводятся фестивали юмора, потом у нас в Одессе стали аналогично проводить. Разместились в гостинице «Балкантурист», такая же организация, как у нас был «Интурист». Вечером пошли в ресторан ужинать. А там за большим столом туристы из Западной Германии пива напились, как у них принято песни распевают, качаются, обнявшись. А за другим столом русская группа сидит, те своей водкой и болгарской ракией согрелись, тоже поют, соревнование у них, кто кого перекричит, перепоет и перепьёт. А мы в форме. Наш связист капитан-лейтенант приглашает из русской группы туристку танцевать. На чистом русском языке спрашивает ее, откуда группа, из Казахстана оказалась. А ему вопрос задает она встречный, откуда он так хорошо знает русский язык? Понял наш офицер, что впервые в жизни увидела девушка форму морскую, не знала, что это ее соотечественник моряк военный. И давай заливать, что он наследный принц короля Занзибара, учился много в Советском Союзе, поэтому изучил язык. Счастливая туристка была, что с принцем танцевала, на всю жизнь память осталась. Доверчивы наши туристки, лапшу им на уши вешают, а они даже не стряхивают ее, все за чистую монету принимают. А в целом, конечно, наши туристы значительно отличались своим поведением от иностранцев, даже из Восточной Европы, социалистической тогда, не говоря уже от Западной Европы. Боязливые, без денег, и всё делающие под присмотром старших групп, где кроме представителей государственной фирмы туристической ещё и «человек в штатском» группу сопровождал, из КГБ. По этому поводу есть один старый анекдот. Однажды группа наших советских специалистов была направлена в Париж на научный симпозиум. Приставили к каждому участнику группы француженку переводчицу, она же и гид. Вечером переводчица предложила инженеру Иванову пойти в бар, просидеть, поговорить. Иванов согласился. Руководитель группы в 22.00 получил доклад от своего помощника, «инженера КГБ», что Иванова нет в номере в своей кровати, как это было определено всей группе на инструктаже ещё в Москве. В 23.00 Иванова исключили из профсоюза на собрании профсоюзной организации группы. В 24.00 его единогласно исключили из партии, и постановили завтра же поставить вопрос в посольстве СССР во Франции об его досрочной отправке в Москву. Инженер Иванов появился в номере, где его ожидало всё руководство делегации, в час ночи.
-Где вы были, Иванов? – задал ему вопрос старший группы.
-Меня пригласила переводчица в бар, мы посидели там с ней.
-Что вы делали в баре?
-Выпили по сто грамм французского коньяка, разговаривали, потанцевали.
-О чём вы говорили?
-Она расспрашивала меня, как мы живём в Советском Союзе, я интересовался, как у них во Франции.
-В чём она была одета?
-На ней было платье с небольшим вырезом, кулон на шее.
-Товарищ Иванов! Какая наивность с вашей стороны! Наверняка это был не кулон, а портативный магнитофон! Всё, о чём вы говорили, было записано, это может явиться компрометирующим материалом для нашей делегации и страны. Вы завтра же будете отправлены досрочно на Родину, а пока имейте ввиду, что вы исключены из партии и профсоюза.
Утром переводчица постучала в номер инженера Иванова, не подозревая, какая драма произошла за эту ночь. Войдя в номер, переводчица сразу спросила у Иванова:
-Господин Иванов! А не пойти ли нам сегодня вечером снова в бар, как вчера?
Иванов затравленным зверем взглянул на переводчицу, и увидел, что хоть платье на ней было другое, но на цепочке висел всё тот же кулон. Наклонившись к нему, он, голосом, полным патриотизма и любви к своей Родине, партии и профсоюзу, глубокой ненависти к империализму и его представительнице, стоящей перед ним, произнёс:
-У нас всё есть! Нам ничего не надо!
Познакомились мы в ресторане с русским архитектором, он живет в Габрово. Женился на болгарке, с ней учился в институте в Казахстане, имеет гражданство советское и болгарское. Говорил, что не жалеет, живет нормально. После ресторана перед сном прошли мы с ним по городу, показал нам ночной Габрово. Город стоит на реке Янтра, а в центре реки памятник кузнецу, основателю города. Габровцы отличаются своей прижимистостью, скупердяйством, много анекдотов на эту тему в народе ходит. И памятник они поставили именно в реке, чтоб землю городскую не застраивать им, экономия по-габровски. А всем кошкам они хвосты обрезают, чтоб, когда кошка выходит через дверь, тепло из квартиры не выходило. Дверь быстрее закрывается за кошкой, хвост за ней не тянется.
А утром я встал пораньше, пошел позавтракал в кафе городском, возвращаюсь, а меня приглашают на завтрак в ресторан гостиницы. Оказывается, в счет оплаты за гостиницу входит и завтрак. Первый раз я был в иностранной гостинице, не знал таких тонкостей. Пришлось по второму разу завтракать. А потом рассчитался за номер, чуть больше 8 левов заплатил. Тут механик со связистом спускаются в фойе, я им, как уже завсегдатай, говорю, что могут идти завтракать, все равно в оплату это входит. А после завтрака показываю, где рассчитываться, сказал, сколько я заплатил за номер. Первым механик рассчитывался. Ему предъявили счет на 12 левов, я в одноместном номере был, а он со связистом в двухместном. Механик и спрашивает:
-Скажите, пожалуйста, а почему с того молодого человека взяли 8, а с меня 12 левов?
-А потому, что у вас в номере пианино стоит, а в одноместном его нет.
-Так мы же не играли на нем! Я даже не умею играть!
-А то, что вы не играли на нем, это ваши проблемы. Что не умеете, это плохо, учиться надо было в детстве.
-Девушка, это что, габровская шутка?
-А мы в Габрово уже давно не шутим.
В Габрово стоит прекрасный памятник основателям кириллицы Кириллу и Мефодию. Сам город состоит из двух улиц, которые тянутся вдоль реки на 12 километров, это тогда, 30 лет назад было.
В нескольких километрах от Габрово остановились в музее этнографическом, город старинный Этьер, где в старинных домах показан быт, ремесло болгар. Поразил нас один старик столяр. У него токарный станок прямо на улице, приводится в движение водой, поступающей каскадами с горного ручья. Старик увидел на нашей форме значки и изображение подводной лодки, сразу сказал, что у него источник энергии, как атомный реактор. И при этом продемонстрировал, как, дернув за веревку, приоткрывается дыра, через которую вода поступает, изменяется поток, а от него и скорость вращения станка. На наших глазах поставил он деревяшку в станок, резцом водит, типа пудреницы сделал, подарил нам. Я вспомнил, как сами болгары, смеясь над собой, рассказывали нам. У них на каждом шагу лозунги, что болгарская нация – нация техническая. А нас спрашивают, знаем ли мы новый герб их технической нации? Оказывается, это болгарский крестьянин, который играет на национальном музыкальном инструменте гайдне. Это такой мешок из кожи, а в него вставлены дудочки, дует болгарин в эти дудочки, звуки музыкальные издаются. А чтоб легче было ему дуть, в заднее место болгарину вставлен шланг от работающего рядом компрессора. Накачивает компрессор воздух в болгарина, а тот в гайдну его передувает. Вот такой символ технического совершенства болгарского народа, как они сами шутили над собой.
Был в те времена такой тост. Группа туристов осматривает завод глиняных свистулек в Болгарии.
- Зачем вам миллион свистулек в год? – спросили туристы.
- За каждую свистульку нам Монголия даёт по барану.
- А что вы делаете с миллионом баранов?
- За каждого барана нам ГДР даёт по электромотору.
- А что вы делаете с электромоторами?
- За каждый мотор нам Чехословакия даёт по трактору.
- А не много ли для вас миллион тракторов в год?
- За эти тракторы нам СССР даёт глину для свистулек.
Так выпьем же за Совет Экономической Взаимопомощи!
Была такая организация, СЭВ называлась, штаб квартира этого совета была в Москве на Калининском проспекте, именуемом теперь Новоарбатским. Там теперь какие-то структуры московской мэрии. Всё то, что в тосте описывается о порядке обмена, примерно, можно было отнести к социалистической интеграции. Каждый делал что мог, а потом обменивались социалистические страны произведённой продукцией, торговлей это называлось. Или, например, одну какую-либо деталь к какой-нибудь сложной машине, станку делали в одной стране, другую – в другой, а сборку самой машины из этих деталей делали в третье, пятой или десятой стране. Все страны были, таким образом, завязаны в производство, в развитие экономики как своей, так и в рамках СЭВ. Такая же обстановка была и в самом СССР, где настроили заводов в «союзе нерушимом республик свободных», это слова из старого гимна СССР. А когда распался Варшавский Договор, социалистическое содружество и Советский Союз, то и экономика распалась, создаваемая десятилетиями после войны. Идея развития экономики страны не только в европейской части, но и на окраины Союза была сама по себе правильной. Ведь во время Великой Отечественной войны сотни заводов, из находящихся под угрозой оккупации фашистами территории, в срочном порядке перевозили на Урал, в Сибирь, ставили их в кратчайшие сроки под открытым небом, и уже через несколько недель они продолжали выпускать продукцию для фронта. Это понятие живучести экономики, рассредоточение её на большом пространстве, тем более, в условиях постоянной угрозы новой мировой войны, но уже с применением не обычных средств поражения, а ядерного оружия. Эту живучесть экономики на уроках, опыте войны и воплощали наши экономисты, правительство. Но кто из них тогда мог представить себе, что всё это рухнет не от войны, а от распада вначале Советского Союза на отдельные республики, а потом и социалистического содружества, и составной его части – Совета экономической взаимопомощи, а также военной организации, именуемой Варшавским Договором.
Вернёмся снова в Болгарию, которую я, честно скажу, полюбил всем сердцем, когда служил с её подводниками. Недалеко от Габрово гора Шипка. Это перевал в горах Стара-Планина. Высота ее 1185 метров. Во время русско-турецкой войны в августе 1877 года русские и болгарские войска под командованием генерала Н.Г.Столетова отразили упорные атаки турецких войск Сулейман-паши. На вершине горы стоит памятник-музей русским и болгарским воинам, павшим в боях за освобождение Болгарии, как символ братской дружбы болгар и русских. К памятнику лестница тянется, более 900 ступеней. Внутри памятника маленькая часовня, свечи ставятся, икона, а перед входом в часовню стоят, склонив головы, воины - русский и болгарин, отдавая почести павшим в войне с Турцией. Болгары всегда подчеркивали, что они более шести веков находились под турецким игом, и только благодаря великому русскому народу они обрели свободу. Болгария в конце 14 века была завоевана Османской империей. Освобождена она была после поражения Турции в войне с Россией 1877-78 годов.
К сожалению, в последнее десятилетие все меняется, отношения с Болгарией не определенные, Россия на нее внимания не обращает, помощи ясно, что не оказывает, как раньше. Старшего брата в лице Советского Союза нет уже, поэтому все больше и больше Болгария устремляет свои взоры на Запад. Раньше была организация у стран социалистических, военный блок стран Варшавского договора, противопоставляла себя НАТО. Все оружие и вооружение было советское, единого образца. А сейчас оно устарело, как морально, так и физически. Новых поставок нет, а тут вам, пожалуйста, не за бесплатно, но по приемлемой цене страны НАТО помощь предлагают. И кредиты денежные дают, к себе подтягивают в экономическую зависимость.
У нашей семьи были очень хорошие взаимоотношения с семьями Николая Иорданова, Цено Георгиева. Знаем мы друг друга с 1972 года, а потом вместе в Ленинграде семьями встречались, я на командирских классах учился в 1977-78 годах, а они в академии нашей. Приезжали к нам, а потом мы к ним в гости ездили. Когда приходили болгарские лодки в Севастополь, мы всегда приглашали их к нам в гости. Вот только одно из писем Николая, датированное 11 декабря 1983 года, даю его в подлиннике, без литературной обработки и корректуры:
«Здравствуйте, милые друзья Зоя, Юра, Марина и Мишка!
Я просто восхищён Вашим огромным письмом и подарком – нет слов, поэтому постараюсь тоже написать много ( чуть больше пол листа – сколько положено человеку на моей должности). Спасибо за поздравления, но Вам вдвойне, потому что мне расти и расти до адмирала, а у Юры рукой подать. Хоть и немного отошла радость, но поздравляю всю Вашу семью с золотой медалью, и, не подстраиваясь, скажу, что так и думал. Пусть под Новым Годом чтобы не последняя у Вас золотая была: и медалей и золотых свадеб встречать как можно больше и счастливее.
К сожалению, у меня не густо с анекдотами, поэтому только два коротких. Армянин – шахтёр и чукча – академик! Кстати, Вы, наверное, слышали тот неприличный анекдот про Вовочку, который сочинил у Марьи Ивановны стихотворение, в котором всё от великих поэтов, а только один стишок Вовкиный:
« Он любил её шутя,
Груди белые крутя.
То как зверь она завоет,
То заплачет, как дитя».
Жаль, что и этот анекдот знаете, поэтому я пристыжено умолкаю.
Что касается нас – поле в норме, и никаких принципиальных отличий от Вас нет, кроме того, что работа моя возросла в 2 раза, и задерживаться приходиться допоздна, а то и вовсе не уходить домой.
С вашими заказами всё будет в порядке – думаю, что всё успею выполнить в самом недалёком будущем.
У меня только одна не очень удобная просьба: купите, если не трудно, для отца помпу для колодца на огороде, типа «Малыш» или что-то подобное, лёгкое. Он даже деньгами обеспечил дело.
Поздравляю всех Вас с Новогодним праздником, обнимаю крепко, и желаю, чтобы счастливее Вас не было, а наши встречи происходили как можно чаще.
Целую - Николай за всех дома!»
Могу дать последующим поколениям моей семьи только три пояснения к его письму:
- под понятием «поле в норме», он подразумевал наш, чисто подводный термин, что всё в норме. А для нас, бывших с ним командиров лодок, это физическое понятие об уровне полей лодок – акустических, магнитных, электромагнитных, электрических - было немаловажно, так же, как и в семье отношения, мы оценивали уровнями полей. Он командовал в одно со мной время той лодкой, в передаче которой я с ним участвовал в 1972 году, она у них называлась «Победа». Он мне даже когда-то грамоту вручил за укрепление дружбы между советскими и болгарскими подводниками, это было после боевой ничьей в футбольной игре между экипажами наших лодок;
- а насос мы ему сразу купили, при первой же возможности передали, а красные искусственные покрытия на мягком уголке у нас – его посылка нам;
- что касается рукой подать мне до адмирала, то удивляюсь, что Николай первым мне об этом сказал, а произошло это присвоение звания через 10 лет, в 1993 году, так что его пророчество я выполнил».
Но вернемся на гору Шипка. Рядом с ней стоит храм Шипкинский, сделан на пожертвования россиян в 1904 году. Перед нашим приездом сделали в нем ремонт, позолотили купола, 11 килограммов золота пошло на это, наша церковь русская православная помогала. Внутри храма на стенах мраморные плиты, и на них выбиты все воинские подразделения, участвовавшие в войне и в боях под Шипкой, а также фамилии всех погибших российских воинов. Впечатляет!
Далее из поездки наиболее запомнился город Пловдив, он в Болгарии значится как второй город после Софии. Население более 450 тысяч. В нем ежегодно проводились международные ярмарки, мы как раз приехали накануне открытия такой ярмарки. На территории ярмарки завершалось оформление павильонов. Мы нашли наш павильон, там монтировали, как всегда, экспозицию космическую. Кроме того, нас поразили два действующих стенда, макета. На одном целый действующий металлургический завод, а другой – действующая модель шагающего экскаватора. Такая модель стоила, по словам её автора, 40 тысяч рублей, работа ручная, трудоемкая. К сожалению, в другие павильоны мы не смогли попасть. А хотелось побывать в павильоне США, он рядом с нашим был. В городе на высоком холме, примерно, как у нас Малахов курган, стоит памятник русскому солдату. Болгары его назвали Алешей. Есть даже песня такая, где «стоит над горою Алеша, Болгарии русский солдат».
Вернёмся в Болгарию. Ездили мы три дня, в дороге часто останавливались, особенно когда видели крестьян, работающих в садах. Нам они сразу в автобус ящики с яблоками загружали, гостеприимно относились.
Вернулись благополучно в Варну. Через несколько дней вышли на лодке в море с болгарским экипажем, проверили их на практике в течение нескольких суток. Выход завершили торпедной стрельбой по надводной цели практической торпедой, успешно. На этом наши функции были завершены. В Варну прибыл наш корабль, ракетный крейсер «Грозный», на нем командующий флотом адмирал В.С. Сысоев. В это время Черноморский флот проводил осенний сбор-поход. Мы сели на корабль. А вечером весь экипаж корабля был построен на кормовой надстройке, мы также стояли в строю. Был зачитан приказ командующего флотом о поощрении нашей инструкторской группы за образцово выполненное задание по подготовке болгарских подводников. Мне командующий вручил ценный подарок, электробритву. В газете «Флаг Родины» за 4 октября 1972 года есть статья, под названием «Поощрение передовиков юбилейного соревнования». Вот некоторые выдержки из этой статьи.
«Несколько дней находился в плавании ракетный крейсер «Грозный». Он совершал учебный поход под флагом командующего Краснознамённым Черноморским флотом. Напряжёнными были ходовые вахты, тренировки, учения.
Блеснули своим мастерством на завершающем этапе боевой подготовки моряки подводной лодки, где служит офицер Е. Зяблов.
Когда крейсер «Грозный» подходил к Севастополю, по кораблю разнёсся сигнал большого сбора. Все свободные от вахты матросы, старшины и офицеры выстроились на юте. Перед личным составом выступил Командующий флотом адмирал В.С.Сысоев. Он отметил, что на завершающем этапе учебного года личный состав немало потрудился над выполнением плановых задач и социалистических обязательств в честь 50 – летия образования СССР.
За успехи в боевой и политической подготовке, в выполнении юбилейных обязательств командующий флотом наградил группу воинов кораблей ценными подарками. Среди награждённых офицеры Е. Зяблов, Ю. Ничик...».
Так впервые в моей жизни моя фамилия попала в газету. Так завершилась двухлетняя эпопея по передаче лодки, от момента убытия нашего из Видяево, до возвращения в Севастополь из Варны. Трудно описать всё увиденное и пережитое. Самое главное, я нашёл столько искренних, преданных нам друзей. За работу получил от командующего ВМФ Болгарии грамоту и ценный подарок – портфель, а от командующего ЧФ – электробритву.
По возвращении из Варны временно был я в распоряжении командующего флотом, просто не было свободных должностей. Временно меня назначили отвечать за подготовку старых болгарских лодок к разделке на Черной речке. Туда все лодки, завершившие свою службу, отбуксировывали на разделочную базу. Много лодок списанных стояло тогда в устье речки, порой подводники ходили на них, отыскивали при необходимости запасные детали, клапана и другой металлолом, тянули на свои лодки, про запас. От этого в списанных лодках нарушалась герметичность прочных корпусов, вода медленно поступала в лодки, они тонули, ложились на дно, сверху выступали только боевые рубки. Всех такое положение в районе разделки устраивало, завод специально помогал даже, чтоб лодки быстрее тонули. Заинтересованность разделочников просто объясняется, им платили за разделку под водой значительно больше чем на воздухе.
В ноябре 1972 года мне было присвоено звание капитан-лейтенант. Обе старые болгарские лодки были успешно отбуксированы на Черную речку.
Прошло 17 лет, и вот я вновь в 1989 году оказался в Варне, уже капитан 1 ранга, заместитель начальника управления боевой подготовки Черноморского флота. Времени было мало, но у Николая я побывал в семье. Был потом на приёме у командующего ВМФ НРБ адмирала Янакиева, там же и старший советник, бывший НШ флота вице-адмирал Н.Г. Клитный. За ужином командующий спросил у меня, как идёт перестройка на флоте. Я ответил, что очень существенные изменения произошли в офицерских рядах, особенно перестройка проявилась в расположении звёзд на погонах: если раньше расстояние от края погон до ближайших звёзд у капитана 1 ранга было 35 мм, то сейчас мы уже довели его до 30 мм. Все поняли, что я пошутил, рассмеялись, за это и выпили.
Удалось съездить в город Толбухин, это недалеко от Варны, возил меня туда и ещё ряд офицеров начальник штаба ВМФ Болгарии. Нам руководство города приём оказало, прошёл он в дружеской обстановке, всегда присущей в те времена отношениям между болгарами и русскими.
Прошло ещё 11 лет, и вот, когда я писал в конце 2000 года свои воспоминания о Болгарии, показывают по телевидению, как в город Ярославль привезли бюст генерала Фёдора Толбухина, возглавляющего во время войны советские войска, которые освобождали Крым, Молдавию, Румынию, Болгарию.
Так вот, бюст этот случайно нашли корреспонденты РТР на одной из свалок поверженных монументов в Софии. Ленин там валялся, Дзержинский, Димитров, это болгарский коммунист, которого когда-то немцы обвиняли в поджоге рейхстага, и не сумели доказать его вину. Про этих ладно, у нас они тоже все оказались на свалке, страна у нас такая, создаём, потом рушим, потом снова восстанавливаем. На примере соборов и церквей, строили их на Руси, потом сносили, теперь заново строят. А в Тбилиси был съезд коммунистов Грузии, так там постановили, что все постановления бывшего правительства СССР, касающиеся культа Сталина отменить, восстановить его имя в Грузии. Но мне непонятна вина Толбухина, оказавшегося также на свалке истории, да ещё в Болгарии, которая вечно клялась нам в любви за освобождение от турецкого ига, от фашизма. Полгода шли переговоры между Россией и Болгарией, чтобы отдали бюст Толбухина. Наконец привезли его на родину, говорят, что болгары отдали его бесплатно, только на транспортировку бюста было затрачено из ярославской казны 3700 долларов. На мой взгляд, памятники должны оставаться, их возводили в определённые периоды люди, поколения, которые жили тем временем, не их вина в этом. А какое право имеют сносить памятники те, кто к тому периоду никакого отношения не имел. История и состоит из памяти поколений, а не переписи ее, подстраиваясь под текущий момент и ситуацию. Да, я знаю, что много плохого сделал, к примеру, Сталин, под руководством которого наша страна прожила 30 лет. Но ведь было и много положительного за это время. Сколько построено, до сих пор используем ещё то, что строилось моими дедами, родителями. Так зачем же выбрасывать целые периоды жизни из истории государства нашего. Не лучше ли на примерах памятников учиться, говоря о плюсах и минусах. В цивилизованных странах, к примеру, в Испании, памятники фашистскому диктатору Франко не снесли, о нём гиды рассказывают туристам. Это история, которую не снесёшь, не перепишешь. А кто переписывал, те сами оказывались на свалке этой же истории и памятников. Пример – Ленин, отправивший на тот свет не только царскую семью, но и Российскую царскую империю, как государство. Ленина сменил Сталин, но не исключено по историческим версиям, что не без вмешательства врачей. Да, был Ленин тяжело болен, а теперь якобы, он просил сам у членов Совета Народных комиссаров, или Совет под руководством Сталина принял решение облегчить уход из жизни Ленину. Потом появился Хрущёв, списавший из истории Сталина, Хрущёва списал Брежнев, Брежнева и его последователей Андропова и Черненко отправил на свалку Горбачёв своей перестройкой. Но настолько увлёкся, что отправил на свалку и СССР, а с ним и страны социалистического содружества. А народ так расшифровал фамилию Горбачёва: Гарантирую Отмену Решений Брежнева, Андропова, Черненко, Если Выживу. Горбачёва отправил пока только на пенсию, как первого и последнего Президента СССР первый президент России Ельцин. А если бы Ельцин сам не ушёл, то его бы народ точно отправил если бы не на пенсию, то в тюрьму за окончательный развал СССР и за подарок с новым годом – СНГ.
Правильно у нас, у русских, пословица есть – история всё спишет!
Контрадмирал запаса Ничик Юрий Михайлович
27 декабря 2000 года.
Немає коментарів:
Дописати коментар