В свое время академик А. П. Александров убедил
руководство СССР в полной безопасности реакторов чернобыльского типа.
Он утверждал, что такой реактор можно поставить даже на Красной площади в
Москве. Ныне руководители атомной отрасли снова говорят о “совершенной
безопасности” нового поколения реакторов (признавая тем самым, кстати,
что прежние, то есть работающие сейчас на просторах страны, являются
опасными), публикуют рекламные брошюры с красивыми схемами и... не могут
показать положительного заключения государственной экологической
экспертизы на такой реактор!
Два года назад один из генеральных конструкторов
обещал быстро представить мне как советнику президента положительное
заключение государственной экологической экспертизы на свой новый
реактор, но так и не представил. Это не случайно. Не только у нас, но и
во всем мире не прекращаются споры относительно путей создания
действительно безопасных реакторов. Не оправдались надежды на
термоядерный синтез. До сих пор нет действующих прототипов такого
реактора, а промышленные установки, если все пойдет благополучно, могут
быть созданы не ранее чем через несколько десятков лет. Сложные
технические проблемы встают и при переводе атомной энергетики на
реакторы-бридеры (реакторы на быстрых нейтронах). Большинство
специалистов в этой области сдержанно относятся к возможности надежного
обеспечения их безопасности. Физики иногда говорят о ториевых реакторах
как теоретически заманчивом пути атомной энергетики, позволяющих
избежать накопления плутония. Однако — и это общепризнанно — по
экономическим причинам и из-за токсичности ториевого топлива такой путь
малореален. Как бы то ни было, сам факт появления над всеми западными
работающими реакторами непробиваемых и непроницаемых (и очень дорогих)
железобетонных колпаков — так называемых контейнментов — неопровержимо
свидетельствует об опасности, неизбежно исходящей от современных атомных
реакторов. Эти непроницаемые колпаки в конце концов обеспечивают хоть
какой-то мало-мальски приемлемый уровень безопасности всей атомной
станции.
Подавляющее большинство наших АЭС построено без
колпаков. Добавим к этому и существенно худшее качество их
строительства. Лишь в 1989 году стал широко известен до того “совершенно
секретный” факт монтажа на строительстве Кольской АЭС для ускорения
работ вместо монолитной металлической заглушки — сварной пустотелой
конструкции. А сколько таких же больших и малых “усовершенствований”
остались необнаруженными? Добавим к этому существенно более низкий
уровень автоматики наших АЭС.
“Атомные бомбы, дающие электричество” — так называют
наши АЭС на Западе. И для этого есть веские основания. Лишь по
счастливой случайности у нас после Чернобыля не произошло новых крупных
катастроф. Однако состояние, близкое к катастрофическому, имело место
уже несколько раз. Чего стоит авария на Кольской АЭС в феврале 1993
года, когда в результате — смешно сказать — разрыва линий
электропередач, идущих от станции, из-за очередной арктической пурги
чуть было не случилась та самая максимальная проектная авария. После
отключения потребителей из-за аварии в энергосистеме нагрузка АЭС
автоматически снизилась, все четыре блока АЭС отключились, начались
опасные перепады давления в активной зоне реакторов, сбои в работе
циркуляционных насосов, резервные дизель-генераторы запускались
беспорядочно и в конце концов вышли из строя... Не были ли мы всего в
получасе от второго Чернобыля? Такие “приближения” происходят у нас,
по-видимому, примерно раз в год. Но не бесконечно же нам будет безумно
везти!
Напомню и о серьезнейшем инциденте на Ленинградской
АЭС в марте 1993 года. Тогда вследствие отказа клапана в одном из
технологических каналов охлаждения произошло повреждение тепловыделяющей
сборки (ТВС) — пучка тепловыделяющих элементов (ТВЭЛов), металлических
трубок, содержащих ядерное топливо. Как известно, несмотря на бодрящие
заявления работников АЭС (“Ничего страшного не случилось”), в результате
выброса радиоактивных газов мощность дозы в окрестностях двадцатого
блока увеличилась в 20 раз! На АЭС России и Игналинской АЭС (Литва)
только с января 1992 по ноябрь 1994 года было более 380 аварийных
ситуаций, в том числе 5 серьезных, с выходом радиоактивных веществ. “В
целом состояние ядерной и радиационной безопасности в Российской
Федерации нельзя признать удовлетворительным” — это слова из официальной
справки Госатомнадзора, написанной в 1993 году.
Считается, что никакими переделками нельзя добиться
безопасной эксплуатации реакторов типа РБМК (реактор большой мощности,
канальный) первого поколения: их надо просто закрывать как можно скорее.
Реакторы типа ВВЭР (водо-водяной энергетический реактор) теоретически
можно в результате осуществленной переделки сделать более безопасными.
Но на это необходимо затратить 22 — 26 миллиардов долларов, и займет это
более десяти лет. Впрочем, и через десять лет проблема безопасности АЭС
будет, видимо, так же остра, как сегодня. Ведь по технологическим
причинам аварии на АЭС у нас случаются, по-видимому, лишь в 30 — 40
процентах случаев, остальные — в результате “человеческого фактора”.
На фоне этих расчетов несерьезным выглядит
предложение “большой семерки” повысить безопасность наших АЭС за счет
установки нового — западного — оборудования, в основном приборов и
автоматики. Тут я, пожалуй, соглашусь с Минатомом, что такая “помощь” в
основном обеспечит рабочие места западным компаниям, но нашу атомную
энергетику поставит в полную зависимость от зарубежных фирм. Но разве
это решит проблему человеческого фактора?
Понимание чрезвычайной опасности, исходящей от нашей
атомной энергетики, заставило в Законе об охране окружающей природной
среды (1991) специально оговорить необходимость для всякого нового
атомного строительства не только положительного заключения
государственной экологической экспертизы, но и решения парламента.
Причем все экспертизы по радиационно-ядерным производствам должны
осуществляться на федеральном уровне. Мне известна пока одна такая
экспертиза — на проект Программы развития атомной энергетики. Она была
закончена осенью 1993 года и оказалась отрицательной. Ни на одну из
новых строящихся АЭС (ни на Дальневосточную у озера Эворон, ни на
Костромскую, ни на Ростовскую и другие) не было ни заключения
государственной экологической экспертизы, ни решений парламента.
Нам говорят: вот построим АЭС, тогда и проводите свою
экологическую экспертизу. И это при том, что по правилам МАГАТЭ уже
выбор площадки является элементом строительства АЭС и, следовательно,
подлежит экспертизе. И вот при вопиющем нарушении закона создаются
дирекции по строительству станций на Дальнем Востоке и в других местах и
начинают такое строительство без всякой экспертизы. Генпрокуратура
России, которой известно состояние дел, бездействует. Конституционный
суд, принявший было к рассмотрению иск Социально-экологического союза о
нарушении в декабре 1992 года правительством России закона при
разрешении строительства АЭС, никак не может наладить свою работу...
Полную статью читай- http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1995/2/yablok.html
Немає коментарів:
Дописати коментар