Проклятые и забытые

 

...моряки в Североморске.

тянут крейсер бечевой,

Исхудав от лучевой...

(Иосиф Бродский).

Они - боль нашего общества. Об их существовании долгое время почти никто не знал. Эти люди вынуждены были молчать, оставаясь один на один со своими страданиями и сохраняя верность присяге. Молодыми и здоровыми они, по прихоти политиков, армейского командования и ученых в военных мундирах, стали жертвами бесчеловечного эксперимента над людьми, имя которому - испытание новых видов оружия массового поражения.

В канун Дня ветеранов подразделений особого риска наш корреспондент побеседовал с председателем республиканского отделения Комитета ветеранов этих подразделений Михаилом Дмитриевым. По его словам, на сегодняшний день в республике живет 31 ветеран подразделений особого риска. Двадцати двум нашим землякам, прошедшим через горнило ядерного кошмара, от живых не нужно уже ничего, кроме доброй памяти.

Самому Михаилу Сергеевичу пришлось участвовать в испытаниях трех ядерных бомб на полигоне на острове Новая Земля в 1961 году. Он в ту пору был радистом в экипаже самолета морской авиации "Ли-2", обслуживающем испытания.

- В день первых испытаний облачность была баллов 10, - вспоминает М.Дмитриев. - Мы прилетели на аэродром минут за 35-40 до взрыва. Перед испытаниями все спрятались в вырытую щель, и, хотя нам строжайше запретили смотреть в момент взрыва в сторону полигона, который был километрах в 50-ти от аэродрома, - все равно смотрели. После взрыва мощностью в 25 мегатонн наш экипаж получил команду поднять самолет в воздух и пролететь через эпицентр испытаний для ведения радиоактивного контроля. Летели, естественно, без всяких средств индивидуальной защиты.

Взрыв "супербомбы" мощностью в 100 мегатонн, произведенный на Новой Земле 27 октября, застал наш самолет в воздухе: мы летели курсом на Диксон. Внезапно самолет сильно встряхнуло, и он стал болтаться, как лист бумаги. "На крыле" тогда удержались только благодаря мастерству нашего командира, майора Прокопенко: взрывная волна чуть не перевернула двухмоторный транспортный самолет, словно детскую игрушку.

Через 4 дня после возвращения с Новой Земли Михаил Дмитриев - здоровяк и спортсмен (как-никак - летный состав морской авиации) - слег в госпиталь со страшной ангиной. А после этого, по его словам, понеслось одно за другим: то желудок, то суставы, то еще что...

Как сказал Михаил Сергеевич, на сегодняшний день из всего экипажа того самолета жив только он. Да и то, по его мнению, лишь благодаря средствам народной медицины и недюжинному здоровью бывшего спортсмена.

Всего же, по данным комитета, в республике живет 31 ветеран подразделений особого риска, пятеро из них - онкобольные. Двадцати двух участников ядерных испытаний - наших земляков - уже нет в живых.

Среди них - умерший недавно петрозаводчанин, участник ядерных испытаний на Новой Земле Валентин Манякин.

Его воспоминания, приводимые здесь, М.Дмитриев записал 22 января 1996 года, когда Валентин Петрович был уже смертельно болен. Через 14 дней после этого его не стало:

"В конце июля 1957 года на немецкой трофейной лодке (экипаж 77 человек, из них 10 - офицеры, остальные матросы) мы ушли из Северодвинска до губы Черная, что на острове Новая Земля. Командовал подводной лодкой капитан-лейтенант Марк Выходец.

На подводную лодку я попал добровольно. Находясь в отряде подводников в Северодвинске, часто встречались с матросами-подводниками, играли в футбол, они-то и уговорили меня перейти к ним старшиной команды электриков.

До губы Черная дошли примерно за 1,5 суток, где лодку поставили на якорь по центру губы, а команда сошла на берег. Палатки установили примерно в 2 километрах за береговым валом. Кроме нас, в губу пришли 4 эсминца - "Грозный", "Гремящий" и два других, которые встали на якоря в удалении 300-500 метров от нашей "немки" так, что она оказалась в центре. Экипажи судов были по 270 человек, они также сошли на берег. На "Гремящем" я проходил практику, находясь в учебном отряде, и знал устройство всех отсеков. Это корабль старой постройки, на котором проходил службу еще Валентин Пикуль и описал ту бытность в "Океанском патруле".

Вход в губу Черная охраняли "Морские охотники", "Букашки" (подводные лодки), тральщики и другие суда, перевозки делала "Эмба" - старое пассажирское судно. Все они при ядерных взрывах уходили за выступ Новой Земли.

На палубах эсминцев и на нашей подводной лодке были размещены подопытные животные: овцы, свиньи, морские свинки, собаки, которые, видимо, чувствовали беду. Визга и писка было очень много и далеко слышно.

Первый наземный взрыв был произведен примерно в двух километрах от кораблей и нашего берегового лагеря. В момент взрыва нашу команду по сигналу уложили в маскхалатах на землю лицом вниз. После взрыва все стало радиоактивным.

Приготовленную пищу пришлось выбросить, привезенная из водоемов вода для питья пищала и трещала при дозиметрии. Из продуктов давали консервы, сухие пайки, галеты.

На следующий день после взрыва (первого, наземного) команда из четырех человек, в том числе и я, в защитной одежде (ипритно-люизитной) на катере была доставлена на нашу лодку. Она и эсминцы остались на плаву, но обгорели. Были погнуты и снесены все ограждения, животные сгорели. В воде плавало много мертвой и полуживой рыбы и птиц.

С помощью дозиметров и "карандашей" мы замерили радиационный фон корпуса лодки и радиоактивный фон в отсеках - все было предельно радиоактивным.

К месту первого наземного взрыва ездили Павел Литвиненко - акустик и Петр Межан - радист. Там оказалась огромных размеров воронка, борта которой и грунт вокруг были расплавлены.

Второй взрыв, подводный, был произведен в памятную дату японской Хиросимы. На палубе указанных судов, на подлодке и на берегах также были выставлены подопытные животные, установлены датчики, в установке и съемке которых спецам из Москвы помогал мой земляк Евгений Борисович Сорокин, который проживает в Петрозаводске.

При втором взрыве мы вновь лежали на земле на прежнем удалении, в маскхалатах, лицом вниз. Я наблюдал, как при взрыве выпущенной из подводного положения подлодкой торпеды наша подлодка и эсминцы, как утята, ушли на дно. Поднятой волной на берег, на большую высоту по береговому склону выбросило остатки разбитых шхун и других мелких судов, при этом "Гремящий" оказался выброшенным на мель, а затем был подтянут буксирами еще ближе к берегу. Как и в первый раз, в воде и на берегу губы было много мертвой рыбы и птиц.

Наш командир Марк Выходец после второго взрыва сказал: "Меня назначают старпомом на действующую подводную лодку, а вы выбирайтесь как хотите". Таким образом, в эпицентре взрыва и около него мы пробыли более двух месяцев.

В октябре пришла "Букашка", и мы, набившись в нее до предела, пришли наконец в Северодвинск, где оказались никому не нужны. Кто поехал домой, кто к девушкам, кто к знакомым.

При задержании комендатура спрашивала: "Кто вы такие?", отвечали, что мы из в/ч 77510, нас отпускали и говорили: "Идите куда хотите или посадим на губу".

Весь отрезок времени после демобилизации я постоянно болел. Из-за болезни, плохого состояния здоровья распалась семья, и сейчас, как видите, я прикован к больничной койке...".

Всего в период с 1955 по 1990 год нашей страной только на полигонах Новой Земли было проведено 91 испытание ядерных и термоядерных устройств. И во всех из них так или иначе принимали участие люди: инженеры, ученые, офицеры и солдаты.

Жертвами облучения зачастую становились те, кто не имел прямого отношения к испытанию нового оружия. Так, например, солдаты батальона аэродромного обслуживания на одной из авиабаз в Мурманской области мыли самолеты, возвращавшиеся с Новой Земли после полетов над эпицентром ядерного взрыва.

Мыли, естественно, вручную, при помощи воды и тряпки, без каких-либо средств индивидуальной защиты. А через несколько дней у солдат лохмотьями слезала с рук кожа, а затем и мягкие ткани кистей рук, обнажались кости. Однако офицеры в белых халатах (мне трудно называть их врачами) объясняли, что это всего-навсего - трудности периода акклиматизации организма в Заполярье.

Апофеозом бесчеловечности и цинизма советской военной махины были и остаются по сей день Тоцкие общевойсковые учения, проведенные 14 сентября 1954 года, без малого - 55 лет назад. Тогда деятелями из политбюро и высоким армейским командованием и было решено на практике отработать действия войск в условиях применения "противником" ядерного оружия. Ничего не подозревающие солдаты и офицеры различных родов сухопутных войск и авиации были посланы в эпицентр только что прогремевшего ядерного взрыва с одной лишь целью: генералитет должен был убедиться в том, выживут ли люди после воздействия на их организмы бешеной дозы радиоактивного излучения, смогут ли они воевать, будет ли боеготова после взрыва техника.

Один из непосредственных участников Тоцких общевойсковых учений, наш земляк Валентин Васьков вспоминает:

"В армию я был призван 23 ноября 1953 года Прионежским райвоенкоматом Карелии. Служить попал в Белоруссию, в город Лида, в 10-й гвардейский танковый полк. Наш полк отправили на учения, погрузили на платформы и повезли, куда - мы не знали до прибытия на место. Так и оказались в Тоцких лагерях.

В один из дней нас подняли по тревоге и вывели к вырытым заранее капонирам, в которых стояли танки. Сидели в танках, ждали следующего приказа и в этот момент почувствовали сильное содрогание земли, страшный, какой-то потусторонний гул, после чего по рации был получен приказ надеть противогазы и выйти на заданные рубежи. Когда наш танк вышел на поверхность, я увидел вдалеке огромное, грибообразной формы облако пыли и дыма.

Взрыв произошел в 12-ти километрах от наших позиций. Кое-где горел лес, многие деревья были повалены. Мы повзводно выходили на заданный маршрут и проезжали прямо через выжженный эпицентр взрыва".

После прохождения через "радиоактивный ад" эпицентра, ничего не подозревающие солдаты и офицеры выполняли поставленную боевую задачу по уничтожению условного противника. И лишь затем, когда вся техника была отогнана на расстояние в полсотни километров от места учений, военнослужащие впервые прошли первую санобработку в нескольких банных палатках. После этого еще целых полтора месяца солдаты жили вблизи полигона, выполняли марш-броски, одним словом - несли обычную службу, не заботясь о защите от радиации, уровень которой был куда страшнее чернобыльской.

Записей о полученной дозе радиации в военных билетах и медицинских книжках у военных, прошедших Тоцкие лагеря, Новоземельские и Семипалатинские испытания, нет. Долгие десятилетия они, сохраняя верность "подписке о неразглашении государственных секретов", ни словом не обмолвились о пережитом. Большинство - в нечеловеческих мучениях, вызванных лучевой болезнью и ее рецидивами, так и ушло в небытие, забрав страшную тайну с собой. Те, кто вопреки всему выжил, - по-прежнему лишены нормальной государственной поддержки и внимания. Они не жалуются, а если и просят, - не за себя: за умерших друзей.

На прошении о выделении материальной помощи родственникам умершего в страшных мучениях В.Манякина, поданном еще бывшему тогда у власти В.Степанову, председатель правительства республики высокопарно начертал: "Этим людям отказывать аморально". И что же? Помощи от государства нет и по сей день.

Два года назад от тяжелого заболевания скончался еще один ветеран подразделений особого риска Николай Александрович Малышев. Его вдова до сих пор не может собрать средств на установление нормального надгробного памятника. Этот список можно продолжать...

29 августа отмечается своеобразный юбилей: 50-летие с момента первого испытания советского ядерного устройства на Семипалатинском полигоне. В связи с этим президент России поздравил всех, кто принимал участие в разработке и создании ядерного щита: ученых, инженеров, рабочих секретных заводов...

О солдатах и офицерах, пострадавших при испытаниях ядерного оружия, о моряках, получивших облучения при многочисленных нештатных ситуациях на ядерном флоте, в поздравлении - ни слова. Лицемерие продолжается...