Э.А.Ковалев. Зарисовки из жизни подводного плавания. Часть 3.

Вскормлённые с копья

13.07.2012 09:37:26

Крейсер пополнял запасы перед походом. Тыл флотилии выделил для буксировки на причал оставшихся не погруженными двух торпед санитарный "рафик". Случилось несчастье — с лесов упал строитель. "Рафик" уехал и больше не вернулся. Погрузка торпед срывалась, а на носу маячила проверка корабля штабом флота. Я принял решение закончить погрузку своими силами, сел на мотоцикл и уехал на торпедный комплекс. Северный флот шестидесятых видел, как в Полярном лодки, уходившие в поход, часто загружались разной амуницией и провизией с подвод, запряженных лохматыми сивками, но чтобы торпеды возил мотоцикл... Такого ещё не было! 
http://flot.com/blog/historyofNVMU/



Поочерёдно, одну за другой, я не спеша прибуксировал тележки с торпедами на причал, а минный офицер благополучно загрузил торпеды в I отсек. Когда я первый раз выехал из-за горы с торпедой на буксире, попавшиеся навстречу моряки остолбенели с раскрытыми ртами — такими они оставались и во второй мой рейс. Мне даже показалось, что среди них я заметил кого-то из нашего начальства...



С приходом подводного крейсера в родную базу начались дни необходимого и напряженного воинского труда вперемежку с днями ничем не оправданного отвлечения военных моряков на хозработы вместо предназначенного для этого, но всегда бездельничавшего личного состава тыла флотилии и работников военторга. Так воспитывалась любовь к морю.
Вскоре ГК ВМФ адмирал флота Советского Союза С.Г.Горшков провёл в Гаджиево учение по теме "Кумжа" — своего рода корабельный салон, только с приглашением на него одних адмиралов, которых к тому времени стало больше, чем во всех флотах НАТО. Я представлял РПКСН. Свой корабль я знал, поэтому докладывал, глядя в глаза слушателей. После доклада я провёл Главкома и всю его свиту по кораблю, показал его помещения, оружие, устройства, приборы и механизмы, продемонстрировал работу на командирском пульте вычислительного комплекса "Туча", ответил на вопросы.
Учением Главком остался доволен и мне, в числе других командиров — участников салона, был пожалован именной цейссовский бинокль (второй по счёту).
Моряки крейсера стремились в море на боевую службу, но их ждало ещё одно испытание: было приказано до выхода в Атлантику провести глубоководное погружение на предельную глубину. Такую глубину нашли в 90 милях к S-E от о.Медвежий. На крейсер дополнительно установили две не проверенные в деле всплывающие спасательные камеры, которые, якобы, способны спасти экипаж (100 чел.), если с кораблём на глубине случится что-нибудь нехорошее. Тренировок по спасению людей этими камерами даже не планировали. Судпром лез из кожи вон, чтобы в 1969 г. закончить все испытания пр.667А. В море на глубоководные испытания нас вышло около двухсот человек.



Испытания прошли на редкость слаженно. Способствовало этому то, что руководивший испытаниями вице-адмирал А.И.Петелин отказался от плана, разработанного штабом флота, предусмотрел потерю связи с крейсером при погружении и предоставил его командиру свободу действий. 1-го октября 1969 г. совершилось первое в истории российского подводного плавания погружение серийного подводного корабля на глубину 400 м (1312 футов по старым меркам).
Во время погружения осуществлялся приборный контроль за величинами напряжений и деформаций в конструкциях прочного корпуса корабля. Научный руководитель испытаний поинтересовался, знаю ли я, какое суммарное давление испытывает корпус корабля на достигнутой глубине. Я не знал. "Около двух миллионов тонн" — ответил конструктор. Ни я, ни кто-либо другой из участников погружения не могли представить себе, что это такое. Кроме приборного контроля был применён и наглядный, механический. Пара нижних концов "подвешенных" на прочном корпусе ракетных шахт как бы стягивалась к диаметрали стальной струной, к середине которой крепили груз. Когда же мы погрузились на заданную глубину, груз провис на полфута. Иными словами, нижние концы шахт сошлись не менее чем на полдюйма. Когда же мы всплыли, струна не вернулась в первоначальное состояние — то ли она вытянулась, то ли в корпусе возникла остаточная деформация.
За всё это мне и старшему инженер-механику Коле Давиденко Главкомом был пожалован "рупь серебром" или по 50 рублей того периода. Видимо, бинокли кончились.



А позже начались суровые будни. Экипажи выходили на боевое патрулирование не менее одного раза в год. В межпоходовых паузах экипажи на непродолжительных выходах подтверждали свою боеспособность, участвовали в учениях, испытаниях и выполняли не свойственные им и характерные для нашего флота ненавистные хозяйственные работы. В 1971 г., в один из таких периодов, К-207 выполнил на "отлично" стрельбу двумя ракетами. Стрельба завершала транспортные испытания ракет, т.е. производилась ракетами, которые погрузили на корабль ещё в 1969 г., они постоянно здесь находились и обслуживались корабельным расчётом. За эту стрельбу крейсер был удостоен приза ГК ВМФ, а командиру... Нет, бинокли не кончились. Мне вручили третий цейссовский бинокль, но уже не именной, без бирки — по-видимому, кончились бирки.
На выходах в Атлантику, да и при плавании в родном Баренцевом море нашим подводникам частенько досаждали подлодки "супостата", которые следили за нами. Чтобы обнаружить следящего и оторваться от преследования, ещё будучи командиром К-19, я использовал нештатный приём, позволявший незаметно втянуть противника в погоню, после чего он терял нас. В дальнейшем мы уклонялись, уходя на рабочую глубину.



К-19 (фото Э.А.Ковалёва)

Почему-то доклад об этом манёвре по возвращении в базу вызывал ужас у начПО флотилии. Часто этот манёвр давал положительный результат, и тогда мы его отложили в запас на случай войны. В мирное время нужно использовать приёмы, "прописанные" в руководящих документах. Это приучает противника к неправильной оценке наших действий уже во время боевых столкновений, когда вы явите на свет ещё не использованные нетабельные заготовки. О том, что приём удался, мы судили по тому, что преследовавшая нас лодка больше не обнаруживалась, а в районе обязательно появлялся патрульный самолёт —очевидно, для восстановления контакта.
Истину, мне кажется, мы найдём если покопаемся в хрониках Пентагона. Повышенная шумность советских ПЛ и робкие потуги конструкторов судпрома по её снижению отрицательно влияли на боевую службу подводников. А это продолжалось долго. Уже будучи преподавателем на классах, я тяготился невозможностью предложить слушателям более-менее приличную рекомендацию по уклонению от обнаружения противником, который слышит тебя задолго до того, как ты его услышишь. Всё это наводило на мысль, что, создав ядерное оружие, руководство страны успокоилось и лишь раздувало щёки, наращивая количество вооружения, но слабо заботясь о его качестве и благополучии обслуживавших его людей. Зато были и рабочие места, и липовые отчёты. Подтверждение сказанному раскрывается и в следующем эпизоде.



Направлявшийся после "автономки" на межпоходовый ремонт в другую базу К-207 предупреждался с берега о возможных провокациях со стороны надводных кораблей вероятного противника. Ему подтвердили право применять обычное оружие на самооборону. Встал вопрос: а как это сделать? На крейсере всего четыре ТА, заряженных торпедами, не пригодными для стрельбы по НК в сложившихся условиях. Правда, в отсеке на стеллажах лежали торпеды, как раз предназначенные для стрельбы по НК. Но перегрузить их в аппараты по-штатному не представлялось возможным, а сделать это по-другому — небезопасно. К общей радости, всё обошлось.
Когда крейсер вернулся в базу, в отчёте о походе я предложил серьёзно продумать загрузку торпед, обратив внимание на его неспособность противостоять атакующим его НК в разных условиях. Реакции не последовало. Когда после очередного похода я повторил своё предложение по загрузке торпед, высокий чин из штаба флота буквально заявил: "Чего ты кипятишься? Войны не будет". Самое интересное, что командир дивизии не возразил штабному.
Подумалось, что волынка с шумностью из той же оперы. А ещё подумалось, что подводное плавание заканчивается на подводных кораблях, и карабкаться дальше вверх, чтобы там заняться политикой — не резон. В НАТО же в то время приняли на вооружение универсальную торпеду.
Когда зрение мое стало ухудшаться и глохнуть левое ухо (последствие акустической травмы во время артстрельбы на ПЛ в 1955 г.), передо мной возник выбор: продолжать двигаться по лестнице, подучившись на Академических курсах, или уйти в тишь преподавательской работы на Высшие офицерские классы. Выбрал второе — к явному неудовольствию командующего флотом.



Семинарским занятием в классе командиров подводных лодок руководит капитан 1 ранга Э.А.Ковалев

Пятнадцать лет преподавательской работы пролетели как один день. Я делал всё. что делали мои коллеги. Ещё мне удалось написать учебник, по которому учатся и сегодня. Курс, который я вёл на классах, явился осмыслением того, чем я занимался, плавая на подводных кораблях. Старался и на суше оставаться подводником. Награды не обошли меня.
Самыми существенными из них считаю высказывание в 1967 г. разгорячённого очередной пьянкой моряков К-19 командира 31-й дивизии командиру лодки в такой форме: "Вы только и умеете, что стрелять ракетами!", а также реакцию командующего флотом адмирала Г.М.Егорова на заявление одного из офицеров штаба флота о том, что К-207 в 1972 г. не выполнял учебных задач по преодолению противодействия противолодочных сил, и посему не может быть допущен к боевому патрулированию. Он тогда только спросил: "А вы хотя бы раз поймали Ковалёва?" А еще — реакцию американских конгрессменов на чётко налаженную патрульную службу мирного времени советских РПК, которые потребовали от своего президента в 1972 г. убрать русских из Атлантики, после чего стороны начали договариваться о ядерном разоружении.
Несколько слов о моих товарищах. Помощник командира большой ПЛ старший лейтенант Ростислав Петрович Расс погиб в 1957 г. на выходе в Баренцево море. Похоронен в Полярном. С ветераном холодной войны капитаном 1 ранга Юрием Ивановичем Зеленцовым, командиром К-219, я вместе заканчивал службу на 31-й дивизии ПЛ. Позже он служил в ВМА, ныне в отставке, но продолжает плавать под парусами.



Офицеры кафедры «Оперативное искусство ВМФ». Декабрь 1984 года. 1-й ряд (слева направо): В.А.Колесов, А.А.Шиков, Ю.И.Зеленцов; 2-й ряд: В.Н.Щербаков, В.С.Борисов.

В настоящее время, ознакомившись с не очень богатой литературой о русском подводном плавании, пришел к выводу о необходимости найти побольше материала об этом неординарном явлении Российского государства и рассказать о нём соотечественникам. Ищу в архивах и библиотеках, но надеюсь получить основную информацию, общаясь с непосредственными участниками событий.


Человек слова и дела. Работы Э.А.Ковалева.

***



Командир ПЛ «К-19» Э.А.Ковалев на своем командирском месте на мостике.

Эрик Александрович Ковалев родился 18 июля 1931 г. в Москве в семье кадрового военнослужащего. С 1932 по 1939 г. жил в Токио с родителями и сестрой. Отец, Александр Семёнович, в этот период был военно-морским атташе при полпредстве СССР в Японии.
Образование: в 1949 г. окончил Ленинградское Нахимовское ВМУ, в 1953 г. — 1-е Балтийское ВВМУ, в 1956 г. — ВСОК при 1-м Балтийском ВВМУ подводного плавания, 1964 г. — слушатель 6-х ВСОК ВМФ.
Прохождение службы (должности): курсант Нахимовского ВМУ (1944-1949); курсант ВВМУ им. М.В.Фрунзе (1949-1952): курсант 1-го Балтийского ВВМУ подводного плавания (1952-1953); командир торпедной группы С-154 пр.613 4-го ВМФ (1953-1954); командир БЧ-2-3 С-166 пр. 613 4-го ВМФ (1954-1955); слушатель ВСОК при 1-м Балтийском ВВМУ подводного плавания (1955-09.1956); командир БЧ-3 АПЛ К-14 пр.627А (09.1956-07.1958 ; помощник командира АПЛ К-27 пр.645 (07.1958-12.1962); ст. помощник командира ракетной АПЛ К-40 пр.658 (12.1962-1963); слушатель ВСОКВМФ (1963-1964); ст. помощник командира АПЛ К-19 пр.658М (07.1964-09.1965); командир АПЛ К-19 (09.1965-1967); командир РПКСН К-207 пр.667А СФ (1967-09.1973); ст. преподаватель ВСОК ВМФ (09.1973-02.1989).
В должности командира К-19 выполнил один выход на боевое патрулирование. В 1967 г. К-19 удостоена приза ГК ВМФ за ракетную стрельбу. За освоение новой техники в 1967 г. награждён орденом Красной Звезды.
В должности командира РПКСН пр.667А выполнил четыре выхода на боевое патрулирование (три — на К-207 и один — на К-253) и один — в должности командира тактической группы (на К-415). В 1971 г. К-207 удостоен приза ГК ВМФ за ракетную стрельбу. 1 октября 1969 г. впервые в истории Российского подводного плавания ракетный подводный крейсер под его командованием погрузился на глубину 400 м.
В 1974 и 1988 гг. дважды исполнял должность начальника кафедры Боевого применения ракетного и артиллерийского оружия (в течение почти двух лет). В 1987 г. написал учебник "Боевое применение баллистических ракет с подводных лодок", а в 1989 г. (в соавторстве с преподавателями кафедры) — "Боевое применение крылатых ракет с подводных лодок". Самостоятельно и в соавторстве выполнил 11 НИР. После ухода в запас с февраля 1989 г. работал инженером кафедры ВСОК ВМФ, зам. директора лаборатории Института морских технологий РАН, главным энергетиком АО "Нефтебаза Ручьи".



Встречи с юностью. Эрик Александрович Ковалев на встречах с нахимовцами. 2009 и 2010 годы.

Военно-технический альманах «Тайфун» №11/2000.